Мистерия ХХ века

Мисте;рия (от лат. ministerium «церемония») — один из жанров европейского средневекового театра, основанный на религиозных сюжетах. Как правило, сюжет средневековой мистерии брался из Библии или Евангелия и разыгрывался в виде живых картин, сопровождавшихся антифонным пением.

***

Когда хочешь взлететь на сцену,
Зрителем быть непросто...
Но каждый актер платит цену,
Соизмеримую с... ростом.
Сцена подобна погосту,
Помосту
Пред лобным местом.
Здесь каждый – прогорклое тесто,
Замешанное по ГОСТу.

Как змей-уроборос здесь Век
Сам же себя пожирает,
Лишь хаос его наполняет,
И вечном огне здесь сгорает
Каждый живой человек...
Грязью здесь тает снег.

Вспышками вдруг возникают
Алых знамён фрагменты.
Красный закат догорает.
Потопом нам всем угрожают
Кровавые тонкие ленты.

На яркой до рези волне
Правитель лежит... и не тонет.
Под ним, на густой глубине,
За ним, сколько видно глазу,
Народ молчаливо стонет,
Не дрогнув от боли ни разу.

Над ним белизной силуэта
Летит безголовая Ника,
Единственный отблеск света...
Рука – по плечо отбита.
Ни взоха Победы, ни крика.
Молчит. Тишиною пылает.
Куда ей? Не видит, не знает.

Вожди ей рукой указуют
По направленью, куда.
Одни – агрессивно зигуют,
Другие – дорогой труда
Ладонь направляют чётко...
И гонят туда же плёткой
Народа глухие стада.

А труд – дело праведной чести.
Его поднимают вверх
Рабочий с колхозницей вместе,
Повыше от праздных помех,
И низких, животных утех...
Они непреклонны, как камень,
Да только Свободы пламень
Пылает превыше всех.

А есть ли она, свобода?
Спроси у любого народа,
Хоть шар весь земной обогнуть...
Видел её кто-нибудь?
С Великого будто Исхода
Неволен народа путь.
Так в чем же тогда суть?
И как эту суть вернуть?

Все лезут выше и выше...
Культура – опора.
Культ! Ура! Дикая свора,
Грызут тех, кто тише,
Сияют, как звёзды...
Да здесь небосвод воссоздан!
Созвездия музыки, прозы,
Грохочут басы, как грозы,
Актрисы, как солнца вспышки
Мигают без передышки,
Пылают телами все жарче...
Кометы сгорают ярче.
И тем падать с небес больнее,
Кто культом стал для поколений.

Знакомые многим лица,
Историю всю истоптав,
В фанатах спешат возродиться,
Законы рожденья поправ.
Кому здесь дано больше прав?
Кого громче слышно, немого,
Что гордо стоит в стороне,
Или писателя злого,
Что криком кричит своё слово?
Кого здесь лишают крова?
Кто больше нужен стране?

Поэты на службе режима
Хвалят любого урода...
Не выдержав силу нажима,
Бросают писать для народа.
А после их ставят рядом
С теми, кто их же давил...
Политика горьким ядом
Течёт по сплетениям жил.

Голубь дрожащего Мира,
Птичка, что цвета зефира,
Курс держит на ядерный гриб.
Чума на остатках пира...
Бедность, цензура и грипп –
Каждый здесь чем-то убит.
Срезано время эфира,
И правды сигнал сбоит.

Тысячелетним шаром
Над сценой висит эмбрион.
Он дышит космическим паром,
И проволоки наклон –
Колючая пуповина,
Режет на две половины
Мир, что лежит в суматохе...
Вот он, зародыш эпохи.
Может, дела не так плохи?

Но храмы здесь, церкви и тюрьмы
Тонут в преступном штурме,
Здесь пьют и воруют, и спят
Без цели со всеми подряд...
Вся сцена похожа на Ад.
Во тьме каждый прёт наугад,
Черпа;я терпенья лимит.
Звезда Вифлиема горит...
И всех их Господь простит.
Он поднял уже свой перст –
Благословение зреет?
Каждый живёт, как умеет,
И каждый свой тащит крест...
В Аду нет невидимых мест,
Вся сцена пред Ним на ладони,
Он так высоко, не достать...
А людям нет смысла летать,
Увязли в греховном гудроне,
Покрылись мазутом души...
Вся эта сцена душит.
Пожар здесь никто не тушит...

Мир сам себя скоро разрушит.