Телеграмма

Дело было в 70-м году прошлого века. Точнее в августе месяце.
Жил я в то время в Украине (тогда говорили и писали «на Украине», но, если сейчас считается «в», пусть так и будет). А учился в институте в Санкт-Петербурге (тогда он был еще Ленинград. Хотя и жители и приезжие предпочитали говорить «Питер»).
Ну вот, после погружения в глубины семантики, лексики и прочих деталей науки о языках, вернемся к рассказу.
Как я уже говорил, учился в Ленинграде, а на каникулах (август, как-никак) находился дома. Вернуться к учебе полагалось 1 сентября. Но вся первая неделя занятий уходила на раскачку. Первый курс традиционно отправлялся «на картошку». На кафедрах происходило временное перемещение – замена преподавателей, уехавших вместе с первокурсниками. Утрясались места студентов в общежитии и т.д. Короче, уважающий себя студент старшекурсник считал правилом возвращение к учебе в понедельник следующей недели. Я, уже студент 4-го курса, не собирался изменять этому правилу.
Оставалась одна проблема. К пропускам студентами занятий на первой неделе, преподаватели в основном относились снисходительно, так же постепенно втягиваясь в длинный семестр. Относились снисходительно почти на всех факультетах, курсах и кафедрах. За исключением военной кафедры. Здесь дисциплина была может и не очень строгой, то все же пропуски занятий пресекались.
Теперь немного о нашей военной кафедре.
В большинстве вузов СССР студенты получали, кроме гражданской специальности, которую они выбирали сами и на которую собственно поступали в институт – университет, еще и военную. Она могла примерно соответствовать гражданской, но не всегда. Иногда парни и девушки ВУЗа приобретали одну и ту же военную специальность (например, в медицинском институте), иногда разные. В нашем институте девушки были на особом положении. Они были вообще освобождены от военной кафедры. А парни находились там три года один полный день в неделю. Этот день у нас так и назывался «война». Девушки его с радостью прогуливали.
Поэтому было понятно, что для того, чтобы пропустить безболезненно «гражданские» пары, нужно заранее узнать новое расписание на первую неделю. А оно появиться на стене возле деканата только дней за десять до начала занятий. Итак, способ решения этой задачи был прост – кто-нибудь из местных зайдет в институт, проверит расписание и сообщит его мне. Оставалось найти, кого попросить это сделать. Это тоже было не сложно – большинство одногруппников были ленинградцы. И я договорился с двумя девушками, подругами. Исходя из того, что девушки более ответственны и обязательны.
И еще несколько слов о доме, в котором вырос и жил. В доме было 10 квартир и жили все достаточно давно, дружно и открыто. Среди разных прочих соседей в квартире на первом этаже жила женщина, работавшая почтальоном в нашем почтовом отделении. К сожалению, за давностью лет я не помню её имени, но именно она и станет героиней дальнейшего рассказа.
Примерно за неделю до первого сентября она пришла к нам, отвела маму в другую комнату и что-то ей рассказывала. Я был в это время дома и видел, как мама, после этого разговора, куда-то пошла с соседкой. Я и не обратили бы внимания, но приход соседки и беседа с мамой в другой комнате был уж слишком не обычен. Вернувшись, мама рассказала, что ходила она на почту, к заведующей, которая сообщила, что на мое имя пришла какая-то странная телеграмма. Она её уже отнесла в отделение милиции, но поскольку почтальон лично знает её и её сына (т.е. меня) и ручается за нас, то она согласилась маму предупредить. Что написано в телеграмме рассказать она отказалась.
На следующий день утром к нам пришел участковый (милиция). Он сообщил, что должен побеседовать со мной наедине. Но дома и так никого не было. Задавал какие-то глупые вопросы, в основном интересовался с кем я общаюсь и чем эти люди (мои друзья) занимаются. Спросил, нет ли у меня характеристики из школы (её не было). Что я изучаю в институте и очень возбудился, услышав, что до института я год работал на военном авиаремонтном заводе. Характеристики с завода у меня тоже не было. Во время разговора что-то записывал в маленький блокнотик.
После обеда пришла соседка-почтальон и сказала, что у начальницы в кабинете сидит какой-то в гражданском и что начальница попросила принести мой школьный диплом, трудовую книжку и написать на бумажке где именно (цех) и кем я работал, а также даты начала и окончания работы на заводе, ну и паспорт. Трудовая книжка была в институте, а все остальное она получила и ушла…
День закончился хорошо. Соседка вернула все мои документы и принесла злополучную телеграмму. И я понял, что в выборе своих девушек я не ошибся: они оказались не только обязательны, но и расчетливы. Каждое слово в тексте телеграммы оплачивалось. Поэтому телеграмма состояла всего из трех слов:
ВОЙНА БУДЕТ ПОНЕДЕЛЬНИК.