стезя обрывается

когда пламя поднимается вверх -
стезя обрывается. мосты соединяются
специальными сюжетами,
ровные долины наполняются до краев светом,
и мы видим, что горнее молчание пасется посреди
хлебов. вьюга вселяет дурь,
молчание захлестывает величие,
микрокосм держится на тоненькой ниточке,
и имя ей - молчание. когда рытвины преодолены,
остается слякоть дней, проросшая зыбь,
отвергающая свое бытие,
косные, малопослушные формы,
заигрывающие с вечным изменением.
только  мы дотронулись - и зыбь уже выросла
и возвысилась над нами, как скала.
только мы одурели от ее заката - она уже сжала
нас в своей ладони,
и заговорила в черный песок, заклиная подвиги часа.
только мы придвинулись поближе, чтобы услышать
ее гам и картечь - низина уже у колен,
она лижет ладони, как верный пес,
она нас обнадеживает, утекая седым плащом в прорубь.
горе молчанию! - ведь оно отняло у меня мое ожидание,
я разучился взвешивать мнимое,
я разучился играть со свершенным в детские игры,
я разучился сочинять жизнь, втискивая ее в границы возможного.
такова свирепая палица наступающих пят - они проводят тепло,
они и сталь, и пепел повседневности, они и сыворотка ночей,
обозначенных на бумаге печальным манускриптом.