Художник

Карандаши. Поллитры пытка.
Палитры взвесь.               
Глоток, как робкая попытка               
остаться здесь.               
               
Художник слился со скамейкой.               
В глазах повис,               
сбежавшей желтой канарейкой,               
осенний лист.               
               
Рука поймать его не может,               
едва дыша,               
касаясь ласково, как кожи               
карандаша,               
               
старается остановить, оставить               
его флажок,               
чтоб робкий совершить заставить               
в вечность шажок.               
               
Он смотрит в осень. Она снова               
играет роль.               
Либретто старое готово,               
знаком пароль.               
               
Шепнет бедняге лист осенне -               
-Ты не не такой -,               
и про грядущее спасенье,               
и про покой,               
               
подскажет тихою подсказкой -               
-Ты не спеши,-      
и усыпит красивой сказкой               
про цвет души.               
               
Но неуемность быстрых точек,               
клочки штрихов               
отыщут жизнь замерших почек,               
запах духов,               
               
вздох поцелуя на скамейке,               
единость пар,               
шаги ребенка по аллейке,               
воздушный шар,               
               
скок воробьев, их тарахтенье,               
и хоровод,               
и всехнее весны хотенье,               
ее приход,               
               
уход и превращенье в лето.               
Так много раз.               
Художник знает - он все это               
от смерти спас.               
               
И карандаш остро отточен               
еще пока.               
Но бег его уже неточен -               
дрожит рука.               
               
Глаза заглядывают в вечность.               
Он знает, что,               
сжимает в пальцах бесконечность,-
его - никто.