солнцестояние

Я сажусь у окна,
я пробую просто пожить этой ночью,
из десятка поднятых гирлянд
лишь одна
без проклятия ётунов,
или может быть евнухов,
не устраивает ада мерцаний
над проглоченным ею стеклом,
быстро гаснет
и медленно разгорается, дышит,
словно там кто-то живой,
или кто-то занимается сексом,
с удовольствием; «в этом году
я снова хочу ходить» -
вспоминаю вдруг на стене метро. Катя, 24 года.
Сколько протлеет еще
мое сочувствие-счастье, и берега-
подоконники убраны ватой, давно
(прошла мода на мне-все-равно)
я не жгу крестов на сочельник, не пью
на страстную, не лгу – просто некому,
хотя нет же, есть кто-то,
едва уловимый
на черной стеклянной ночи,
вообще едва уловимый,
и где был заложен простенок...
Костяшками пальцев стучу
по груди-сургучу. Божество фальши
кормит мясом с ножа, я попробую
снова предаться мыслям
о чьем-то
во всех отношениях сказочном сексе,
но увижу лишь
хоровод из детей,
осатаневших в жертвенных всполохах.