Руки тянутся к небу, желая схватить облака...

Руки тянутся к небу, желая схватить облака,
Вспоминается кот, тот, что сливки на кухне лакал,
Танцевальность мелодий сменилась на звон сапога,
Ты идёшь по проспектам, столбам, городам, головам.
Наплевать, кто ругал, не щадил, разрушал, изменял:
Эта сила течёт из души, изнутри, из меня,
Из тебя; прорастает травой по ступеням, стихам,
Она лижет огнём по губам, по глазам, по рукам,
Говорит до последнего вздоха, патрона, бойца
Разбросать себя шире, отдать на съедение псам
И подходит к стене, и оставит тебя без ноги
Рисовать карусель на растаявших плитах могил.
Она дышит пожаром, орёт: «Это, мальчик, всерьёз!
Это вовсе не сказка, не быль, не слова, не курьёз».
И наводит на вас огрубевший за месяцы ствол
Да приказом: «На землю, пожалуйста, лучшее – вон»
Выметает иллюзии дома, одежды, волос,
Называет святыней пожар, деспотизм, холокост
И иконой считает горящее небо, и днём
Называет полуночный рёв непрошедших времён.
Ты лежишь на траве, заплутал в лабиринте, в кишках,
Под глазами – круги, появляется рвота, и шкаф,
И однушка, и жизнь, и слеза, и пьянящий дымок.
Ты лежишь на траве. Ты разбит. Ты, опять же, не смог.
Да, в бреду тебе кажется, вроде и вправду пора
Подниматься на плаху, на штык, на луну, на неё, на парад.
Это дым, это смог, это щепки, развалины, марш.
Она спросит тебя: «Что сегодня, дружок мой, отдашь?».
Посмотри же в лицо ей, останься серьёзен и нем.
Ты идёшь по проспектам, домам, головам, по войне,
И никто не поможет сознанию, силам, рукам:
Они тянутся к небу, желая схватить облака,
Что-то светится в окнах и в стёклышках битых витрин.
Эта сила течёт из души, из тебя, изнутри.