Последняя соната Елены

Предисловие.

В краю Метохии, в реликтовых лесах,
От глаз чужих и от людских пороков
Скрыт мрачный храм, и лишь безумный страх
Наводит он на жителей посёлков.
Заброшенный, и нет к нему дорог,
И православные в нём службы не ведутся:
Уж двадцать лет переступить порог
Испуганные люди не берутся.
Рассказывал старик, что двадцать лет назад
В деревню местную зашла толпа албанцев.
И яростью горел их жуткий взгляд;
Искали сербских здесь они повстанцев.
Один из них - старик, тогда ещё он мог
Сопротивляться до последней капли крови.
Но после взрыва мины он лишился ног,
И лишь смотрел на них, приподнимая брови.
Услышав странный звук, албанцы в тот же миг
На улицу деревни устремились.
На костылях за ними вышел и старик.
Имей он ноги, то они бы подкосились!
Дорога, посреди которой дочь,
Красавица Елена, в белом платье
Со скрипкою стояла, бархатная ночь
Покоила её в своих слепых объятьях.
И бес в сердца налётчиков проник -
Лукавому тугой смычок терзает ухо.
Албанцы бросились к Елене, её крик
Разрезал темноту, как нож вскрывает брюхо.
Нашли они в лесу тот старый храм,
Огнём бензина осветили стены,
И приказали девушке: "Сыграй ка нам
На скрипке что-нибудь! Не то порежем вены!"
Для пущей красоты раздели догола,
И скрипку дали в руки, чтоб играла.
Облили храм бензином, чёрная зола
Над лесом и деревнею летала.
Играла девушка, сгорая, как свеча,
И, наблюдая в пламени горящей плоти танцы,
Албанцы хлопали в ладоши, хохоча.
Под утро их накрыли сербские повстанцы.
Убили всех злодеев, трупы их сжигал
Старик безногий, что отец Елены.
С тех пор, как пепел, жуткий страх витал
Над храмом и соседнею деревней.
Охотник старый с пьяну говорил,
Что видел демонов он в нём, в лучах заката.
А реставратор в страхе заявил,
Что храм убил его родного брата.
И маленький мальчишка, лет пяти,
Сказал, что слышал в храме скрипки звуки:
Как будто плачет кто-то взаперти,
В плену огня, испытывая муки.

Песня.

В сербскую деревню прибыла бригада,
Русский спецотряд, им схорониться надо.
И заброшенного храма лучше места не найти:
На машине не добраться, не проехать, ни пройти.
Дал заданье штаб разведать обстановку,
Выследить опасную банду - группировку,
Но детали операции им не говорят,
И военные секреты бережно хранят.

Вот сумерки сгустились,
        - волки воют рядом,
Филин ухает в ночи,
        - кажется им адом
Пылающим прибежище,
        - все как в угаре дышат,
Не выдержал солдат, ушёл воды набрать
        - и слышит:

Чудесные мотивы со звонницы слетают,
Как будто сотни голосов поют - и тут же тают!
Он пригляделся - что за диво!
        Девушка играет!
Скрипка у неё в руке, а сама нагая.
Иван пошёл на звонницу искать своё виденье,
Ступил на доски старые, и в это же мгновенье
У храма стены ожили, открыли свои пасти
И бедного солдата разрезали на части.

Никто не слышал ничего,
Под утро часовой нашёл
Изъеденную плоть его,
Залитый кровью пол.

К командиру подкатил инвалид безногий,
Стукнул палкой ящик, поднял взгляд свой строгий,
И промолвил: - "В этом храме спят лишь мертвецы,
Уходили б вы отсюда, добры-молодцы!
Здесь когда-то дочь моя заживо сгорела,
И любой сюда входящий
                - теряет тело.
Эту церковь строил я когда-то в молодые годы,
Жизнь в неё свою вложил, счастье и невзгоды."

Стоит сумеркам спуститься,
        - Взвоют волки рядом,
Филин ухает в ночи,
        - кажется, что адом
Воздух наполняет храм,
        - все, как в угаре, дышат.
Не выдержавший страх - уходит,
        - с колокольни слышит:

Чудесные мотивы со звонницы слетают,
Как будто сотни голосов поют
        - и тут же тают!
Глядишь наверх - и что за диво!
Девушка играет!
Скрипка у неё в руке, а сама нагая.
Пленённый той сонатою, идёт искать виденье
На колокольню старую, и в это же мгновенье
Оживают стены храма, открывают пасти,
Рвут несчастного они на четыре части!

Никто не слышит ничего,
Под утро кто найдёт
Изъеденную плоть его -
Придёт того черёд.

***

Командир ночей не спал, утром трупы находил,
А когда один остался, старика просил,
Чтобы, ежели погибнет, схоронил его
Рядом с братьями по вере из отряда своего.
Ночью с пулемётом он на звонницу поднялся,
Но, увидев девушку, страшно испугался.
Дрожь в коленях, стук зубов...
Скрипки звук печальный
Прямо в сердце уколол, и он курок нечаяно...

Филин ухает, кричит,
        - воют волки рядом,
Пулемёт во мгле трещит,
        - поливая градом
Стены храма из камней,
        - обнаживших зубы
В крови всех тех людей,
        - не рискнувших в губы

Чудесную Елену поцеловать, когда-то
Игравшую свою последнюю сонату.
Последнюю для жизни, но Смерть ей запретила
Доигрывать сонату, и стражем наградила.
Смерть оживила стены, которым приказала
Хранить Елену в храме, чтоб для неё играла.
Скрипка девушки рыдать
        - Смерть заставляла.
О ком она скорбила? О ком она рыдала?

Эпилог.

И капитан припал к губам прекрасного виденья,
И Смерть бежала прочь от яркого свечения.
Им осветился храм, Творцом наполнив своды,
Проклятье сняв с Елены, не доигравшей коды.
Исчезла дева в тот же миг, куда-то испарилась,
А рядом с капитаном её скрипка появилась.
Её принёс он деду, и, ни сказав ни слова,
Ушёл в Россию, где судом наказан был сурово.

Он молча слушал приговор по гибели бойцов,
Шизофрении не нашли, он внешне был здоров.
Он никому и никогда не говорил про храм,
И про Елену, чью историю я поведал вам.

2009 (ред.2022-12, испр. пунктуация и др.)