Девяностые

В это десятилетие я вел поэтический дневник. В него попадали некоторые явления той жизни. Эти явления заставляли меня о них писать. Постепенно  дневник  превратился в поэму. С некоторыми  главами из нее я вас познакомлю. Они мне особенно близки.

Глава 16.  Надежда

Речь в данной главе идет о соборе Казанской иконы Божией Матери в городе Астрахани.

Мирская суета забыла путь сюда –
Вокруг бурьян и всякий хлам житейский.
Здесь при Советах склад был долгие года,
В жизнь претворялся замысел злодейский.

Здесь революция сказала громко: «Нет!
Народ дурачить хватит всяким бредом.
Лишь власть Советская на всё вам даст ответ,
Оденет и накормит  вдоволь хлебом».

Храм быстро был закрыт – священников в ГУЛАГ.
В костёр, смеясь, иконы побросали.
Открыть хотели здесь по первости продмаг,
Но нет, склад  сделать всё же порешали.

На стенах фрески забелили пару раз,
Чтоб от святых и следа не осталось.
Потом кресты сорвали с куполов за час.
Ну, словом, храму от властей досталось.

Десятки лет прошли – мир стал совсем другим.
Мы изменились, вещи и природа,
Но храм  стать должен скоро точно же таким,
Каким был до семнадцатого года.

И хоть сегодня день воскресный – через час
Прибудут реставраторы трудиться,
Чтоб очень скоро храм воскресший принял нас
И мы могли б, как прежде, здесь молиться.

Пока я здесь один и время целый час,
Спрошу Его о том, что удручает.
Отрадно, что никто здесь не услышит нас,
Но Он и никому не отвечает.

По крайней мере, вслух. Но это не беда –
Пускай хотя бы Он об этом знает.
А вдруг от слов моих Он скажет: «Вот так да!» –
И всё здесь честь по чести порешает.

– Я Вас приветствую от всей своей души!
Хочу Вам доложить по самой сути.
Так хорошо общаться в утренней тиши,
Пусть даже и о всякой мерзкой мути.

Сейчас я просто обращаюсь к Вам на «ВЫ» –
Нейтрально, уважительно, корректно.
Мне словеса сейчас помпезные чужды –
Пусть просто будет всё и неэффектно.

Не так, как принято, я обращаюсь к Вам.
Ведь есть же христианские каноны.
Не идиот я, не безбожник и не хам,
Но есть в душе  дурацкие препоны.

Ведь юности года пришлись на коммунизм,
Хоть он и не был до конца достроен.
А в коммунизме верховодит атеизм,
И нам в мозги он был надёжно встроен.

От той болезни излечились мы давно,
Но вот в душе осадок-то остался.
Хоть разобраться в этой жизни мудрено,
Но много кто понять её пытался.

Всё дело в том, что я по жизни бюрократ –
И в мыслях, и в душе канцеляризмы.
Любой бумажке на столе я очень рад,
В них радости мои и катаклизмы.

А если честно: мы погрязли здесь в грехах
И нет пути из этого болота.
И собственная ложь не вызывает страх,
Как будто где-то лжёт абстрактный кто-то.

Очковтирательство, как страшная чума,
Средь нас преумножает  жертвы снова.
Нам наплевать давно, что истина – одна,
Враньё её вновь извратить готово.

И совесть – как судья – давно уж не в чести,
Она благополучно здесь забыта.
Её, как коммунизм, не удалось спасти,
Зато вот хамству дверь всегда открыта.

Мы стали здесь давно придатками вещей,
Они для нас и Альфа, и Омега.
И скупердяйство –  наш коварный чародей,
И не дадим мы вам зимою снега.

Нас зависть больно гложет и в ночи, и днём,
Богатства  чьи-то  не дают покоя.
И злоба  тайно  сердце обожжёт огнём,
Ударит в душу, словно вал прибоя.

Высокомерие и жуткий эгоизм
Словно стена Китайская меж нами.
Крепчает, как мороз, махровый пофигизм
Вы, если что, выкручивайтесь сами.

С духовной ленью стали мы теперь дружны,
У многих души пребывают в спячке.
Морали всякие нам  больше не важны –
Штормит нас суета, мы вечно в качке.

Чревоугодие и похоть на щите.
И меч гордыни мы опять заносим.
Мы смысл жизни тщетно ищем в пустоте.
И каждый день у Вас всё что-то просим.

Мы просим Вас тогда, когда нас вдруг припрёт
Или вещизм проклятый одолеет.
Ну почему никто в храм просто не придёт
И душу, тихо помолясь, согреет?

Нам некогда общаться с Вами – вот беда!
На всё другое мы находим время.
И длится дней таких никчёмных череда,
И мы несём привычно это бремя.

Отрезком жизни мы,  увы, не дорожим –
Как будто нам отмеряно два века.
И так вот каждый день грешим, грешим, грешим –
Забыв о гордом званье Человека.

Нам невдомёк, что нужно Вас благодарить
За то, что новый день для нас начался.
И то, что нам дано, как следует ценить –
Ведь нам такой прекрасный мир достался!

Порою кажется, что мир сошёл с ума.
Природу мы безжалостно кромсаем.
Как не понять нам всем, что ведь она одна,
И вместе с ней себя мы убиваем.

А может дьявол к нам наведаться решил
И тут творит свой промысел ужасный?
И скольких он уж в свою веру обратил?
Коварный, хитрый, многоликий, властный.

О! Вон в проёме двери женщина стоит,
Сынишку держит за руку малого.
Красой своей она любого восхитит, –
Узнать хотела, всё ль, мол, здесь готово?

И скоро ль в этот храм прийти мы сможем вновь,
Чтобы  опять нам всем общаться с Вами,
Чтоб продлевала жизнь всесильная любовь
И мир был полон солнцем и цветами.

Кто знает, может быть, сынишка подрастёт,
Возглавит смело армию спасенья.
И наш заблудший мир от  гибели спасёт,
От вечного и мрачного затменья.