Срочная эвакуация

Мы эвакуируем бренные души
и драпаем, как матеря от чумы,
от окружений, ведущих к удушью,
погрома и всепоглощающей тьмы.

В щербатых зубах папиросные звёзды.
В ночи предстаём как огромная цель
в сырой, чуть живой, побеждаемой позе,
что не прогибалась двенадцать недель.

Тринадцатая оказалась фатальной.
Распался союз и разрушилась связь.
И вот из котла, из печи окаянной
позорно бежим, распахав грязь.

Иссякли все пули и неустрашимость,
решимость погасла в вражьем огне,
отброшена гордость и непобедимость.
Остались надежда и верность стране!

Развеяны мифы о праведной мощи.
Все поняли, бросили всю нашу рать,
что грабили армию, предали в роще,
в картонных подмётках нельзя воевать!

Участники схожи с судьбой погорельцев:
в золе, лохмотьях, в ожогах, крови,
в порезах широких, как тросы и рельсы,
уже в не в ладах с мыслями головы.

Погоня нас гонит и звуками травит,
и давит из нас загустившийся пот,
взрывчаткой вздымает телеги и травы,
и землю, как кратеры лунных высот.

Волочим оружье, себя и обозы,
и раны, какие отбросить нельзя.
Сумятица, давка под громкие грозы.
У всех непохожих одна тут стезя.

Во тьме спотыкаясь о головы, кочки,
верёвки кишок, дула, прах и стволы,
валежник и нити травинок, и клочья,
несёмся к спасенью, как к сену волы.

Бредём все в бреду среди топей и брода,
толпимся средь залпов, ранений и стран,
желая спасая остатки светлейшего рода -
слияние раненых, верных славян.

В ночи закалённые и молодые,
расходное мясо для жуткой стряпни,
стараемся в сторону мирного тыла,
силёнки стирая о щётки стерни.

Торопимся там, где иные спешили,
плывём там, где много тонуло ребят,
чтоб нас не накрыли ракеты большие
и не растерзали, как волки зайчат.

Надеюсь, вдали, за долинным порогом,
пять очень больших, рукотворных мостов,
как свет, пятерня век молчащего Бога,
помогут уйти от насевших врагов.