Аргентинское танго

Аргентинское танго

1.
Дождь в океане
                Косой,
                Хлёсткий,
                Пряный.
Ветра порывы, брызог фонтаны,
Тучи лохматые срывы

Там в водах зыбких корабли,
Задрав широкие носы,
Снуют и мечутся при свете
Призрачной Луны.
Их берег ждёт и сиплые неспешные
Туманы,
И скалы стерегут. Там пенятся
В отрогах и зовут из глубины
Приплывшие в ночи
Дурманы

Повсюду дождь.
Под моросью уснувшие Анд(ины),
Ручьи шумят в неведомых
Лощинах

В биеньях струй шипит и стонет
Парана’,
Укрылась под зонтом большая
Чудная страна

Мой конь мочалит мокрый
Хвост
И бьёт копытом в травяной
Помост,
Причудливо косит широким
Глазом
И требует взбодрить себя
Шлепком ладони иль
Крепким стременным
Приказом

Он мигом бы взмахнул завитой гривой
И выстлал бы намётом бег,
Чтоб льяноса простор, дождливой пеленой
Укрытый,
Могучим скоком одолеть и в ранчо обрести
И отдых, и ночлег



Скрипит промокшее седло,
Ременным лассо пахнут руки,
Мне в жизни часто не везло,
Но горше раны пулевой
С родной землёй печальная
Разлука

Там, в заиндевелой стороне,
Поют иные ветры,
И письма пишут в бересте,
И княжеский шелом лежит
На дне,
Как символ вечности
И долга воинского безупречность

***
Ломали на Таймыре антрацит,
И отгружали «на-гора».
Со стапеля ползёт сигара лодки
Ей в дальний путь отправиться пора.

Строй,
          Паши,
                Лечи,

В ворота схода забивай
Мячи,
Стреляй,
              Руби,
                Врага круши,
Трудом и ратным потом
Свободу, славу нации
Верши 
         
Потухла в тучах красная
Заря,
Злой суховей сметает грязь
В пшеничные унылые
Поля.
Прогоркло спелое зерно,
А в воздухе кружит и в пашню
Падает вороны чёрное
Перо

***
Забыл я край, где счастлив был,
Где деда горн уже погас
И основательно
Остыл.

Уж не коснётся щёк моих
Девичий русый волос,
Не прозвенит в ночи
Певучий нежный голос

В созвездии чужих салютов
Пролёг мой путь туда,
Где место есть раздолью и
Валюте.
Там пьют вино из крови
Буйволицы,
И много солнца, танцев
И ревности сверкают грозные
Зарницы,
Где прериям невиданный
Простор,
Из трав уставшему ковбою
Разостлан шёлковый
Ковёр

Здесь бьются на закатах
Скакуны,
Сбивая кобылиц в
Гаремы-табуны,


Мне пончо гаучо теперь
Милей,
А укрощённые мустанги
Всем подскажут, кто тут
Проворней и смелей?
Здесь жарят мясо на углях,
И страсть кипит в блистающих очах,
Пьют «женевер», горючее
Вино,
И сапоги плетут узоры в
«маламбо’»

В долинах тучные стада бредут,
Быки ревут, хвостами
Друг по другу бьют.
Рога нацелены вперёд
И прочь бежит степной койот,
Номады оводов гудят
Над половодием голов.
Пампасы – край скотоводов
И коров



2.
Я не забыл ещё январский
«Летний» вечер,
Плеск волн и скрип канатов,
И стаями летающих над берегом
Фрегатов

Рекой лилось вино «Мальбека»,
Звучало танго-кумпарсита,
И взгляды смуглой сеньориты
Из века в век пленяют сердце
Человека.
К ней рвутся из груди любви
Слащавые сонеты,
Овал из тонких рук и запах
Влажной кожи
В седле ли, на земле,
Под звёздами пампас ковбоя
Каждый день
Тревожат

Мне в танго видится мотив иной,
В нём нет намёка на страданья,
Ночные тщетные мечтанья.

Оно – призыв и страсти огненный
Позыв,
В нём жажда мести и томленье
Рук
И долгих поцелуев звук,
И, как итог, боренье тел
И избавленье от грядущих
Мук

Я нож к ногам красотки положил
И всё, что мог, на свете предложил,
И прятал лоб в её коленях,
Шепча безумные моленья,
Вонзая пальцы в ягодицы
В надежде скорой бесстыжим видом
Вдоволь их упиться,
Ища проход в заветные чертоги,
Ласкал раздвинутые ноги
И в бёдрах находил успокоенье.

Вакеро душу бедную свою
За час такой любви готов отдать,
Она дороже искупления грехов,
Чем кроткая заботливая мать,
Когда в ночи при свете оплывающей
Свечи,
Вдруг вспыхнет с поволокой чёрный
Глаз в жемчужном обрамленьи
Зуб,
Открывшихся по воле красных
Губ,
Уж не найти ничтожного
Смиренья.
Здесь властвует кровавое
Отмщенье
И стон соперника в прощальном
Исполненьи

А между тем в таверну «Роло»
Уже пришла беда.
Она покрепче бочки выпитой
Мальбекского вина

Команда моряков с английского
Военного корвета зашла сюда,
Чтоб переждать ненастье
До рассвета,
А заодно залить в себя галлона три
Кашасы,

Неплохо для незнающих закон
Пампасов

За их плечами долгий океанский
Переход,
От мыса Горна снисходительный
Почёт,
И Огненной Земли суровое
Молчанье,
И айсбергов, плывущих вдоль
Борта, на срезе нервов
Ожиданье

Им по душе разгула
Хвастовство
И скудных фунтов, что в кармане,
Мотовство,
Привычка стойку бара брать
«на пику»,
Вино беспечно на пол лить
Под гогот, топот и гром запойных
Криков



Им приглянулись розы
В волосах
И смех креолок в сладостных
Устах.
Их было семеро загульных
Маринерос
И трое наших, гаучо-ранчерос.
Мы бились будто стая диких
Псов
Под натиском свирепых и матёрых
Воинов-бойцов.
Удары сыпались, как град,
В начале мая,
И каждый был готов сказать
«malditos perros»,
Умирая.
К исходу дня настал зенит
Безумной ярости
Накала,
И кровь из ран лилась,
Как бурое вино через
Края упавшего
Бокала


Мой нож-фако’н был ловок
И сноров,
И резал англичан, как стадо
Бешенных коров.
Я пятерых на землю уложил
И лишь затем последний вздох
Из горла испустил.

Под небом Аргентины обрёл
Земной покой
И в песнях пастухов хвалу и славу
Заслужил,
Как русский мачо и отчаянный
 Герой               

июль 2021
Из авторского сборника: Исповедь. Поэтическая тетрадь № 2