Незримый свет в лампаде сердца

ISBN 978-5-7786-0687-6

КНИГА ИЗДАНА В 2017 году при финансовой поддержке
Министерства культуры РФ и техническом содействии
Союза российских писателей.

СВЕТЛАНА КОРОЛЕВА
РАЗДЕЛ "НА КРЫЛЬЯХ ВОЗНОСИТСЯ НЕБА ДУША"

* * *

Где щурилось око в кромешной ночи
И тьму рассекали косые лучи, – 
На крыльях возносится неба душа.
И как хороша она, как хороша!

Цветущею свежестью дышит окно,
Парит бирюза там, где было темно.
Дурных сновидений растаяла тень,
Чтоб день ликовал, ослепительный день!

* * *

Под киотом окна
Истекает в терновом венце
Золотая луна
С выраженьем покоя в лице.

И знаменьями звёзд
Осенен вдалеке небосвод,
Где на несколько вёрст
Протянулся ступенчатый брод.

Словно лестница в мир,
Что страшит неизвестностью нас.
В нём и враг, и кумир
Одинаково сгинут в свой час.

* * *

Сквозь леса пробирается ветер,
Слышен шорох его за спиной.
И кустов непроглядные сети
Оцепили дорогу домой.

Солнце тёплое жёлтой пастелью
Опыляет льняные лучи,
Просыпаются птичьи артели,
Где-то плотник пернатый стучит.

И в душе занимается зорька,
Песня новая сердце теснит.
Отрекаясь от памяти горькой,
Я не помню вчерашних обид.

* * *

Словно дыханье любимого, ветер.
Музыка сердца – в круженье листвы.
Тёплой взаимностью ты мне ответил,
Хладный октябрь. По последу травы

Тихо брожу, влажный воздух глотая,
Снова страшась вдохновенье спугнуть.
Памяти горькой страницы листая,
В то, что сокрыто, хочу заглянуть.

Слава потерям! Лишь силу теряя,
Новою жизнью проклюнется цвет.
Устлана ими дорога до рая,
И ничего благодарнее нет.

* * *

Злобным волком по земле,
Хищной птицей в небесах
Бьётся ветер, сеет страх,
Растекается во мгле.

К одиночеству прижмусь,
И как будто не одна.
Чаша выпита до дна, –
Ничего не убоюсь.

Будет смерть средь мёртвых стен
Неизбежностью судьбы.
Одиноки все, увы,
Перед Богом в судный день.

* * *

Оторвался от стаи последний осенний листок.
Ветер, словно страницы, опавшие листья листает.
Угасает тепла миротворного чистый исток,
И в боренье последнем природа вокруг замирает.
Жизнь и смерть балансируют вечно на чаше весов.
Свой росток на земле оставляет любой уходящий:
И любовь роковую, и бездну невидимых слов…
И да вымолит благо потомкам однажды просящий.

* * *

Пылает дышащее знамя
Ночного неба. Свысока
Сквозь распахнувшиеся рамы
Течет могучая река.

А лунный свет её пронзает,
Двоится, мечется, кричит,
По небу молнии метает
И по околицам стучит…

Напрасно… Всё во власти света.
Сквозь слезы – утренняя явь.
И меркнет всё перед расцветом,
И увядает, отсияв.

* * *

Расшито небо нитями лучей,
Столпится в облаках дорога к свету,
Где, словно взмах крыла, полёт грачей
Навстречу увядающему лету.

Короткий путь туда, в небытие,
Увенчанное солнечной короной,
Высокого покоя житие,
Где все равны перед лицом Закона.

* * *

Тёплою метелью надо мной кружится,
Словно хлопья снега, яблоневый цвет
И к ногам безвольным медленно ложится,
Как воспоминанье уж отцветших лет.

Многие бродили этою дорогой…
Скольким здесь вскружила голову весна!
Как же, как же краток, краток путь до Бога,
Всей судьбы дорога быстротечней сна...

* * *

Беспощадно катится жизни колесница,
На небе – Архангелы, на земле – Денница.
Плоть моя, распятая, между ними бьётся,
Мается, и кается, и в лицо смеётся.

Ах, зачем я грешному предалась забвенью?
Суета дорожная, словно откровенье.
Никому неведомо остановки время.
Колесница катится, тяжелеет бремя.

* * *

Сон-трава колосится над речкой,
Грезит сумрак, и ранит прибой.
Пробирается в чащу со свечкой
Призрак месяца над головой.

Облака затаились над лесом,
Чтобы слышать дыхание звёзд.
Сны читает листва-поэтесса,
Вдохновляясь забвеньем до слёз.

Среди шума, в мелькании вёсен,
Не тревожась ни дня ни о чём,
Распускается тихая осень,
Обновлённая трепетным сном…

* * *

Отсмеялось дождливое лето.
Бьётся в окна летящая грусть.
Листопад сочиняет куплеты
И читает печаль наизусть.

На мотив колокольных запевов
Отзывается голос ветров,
Во сплетение сердца и нервов
Проронив вдохновение строф.

Изобилуют строфы цветами
Смелой росписи медленных дней
И ревниво владеют устами
В лабиринтах надстрочных теней…

* * *

Ниспадали с неба облачные пряди
Утончённой гжелью вечности Творца.
И луна плаксиво дней грядущих ради
Отирала слёзы с мрачного лица.

Радужною свечкой солнце оплывало,
Растворяя в чутком небе тишину.
Укрывалась осень вдовьим одеялом,
Проводив октябрь в горную страну.

Так на что носить ей белые одежды,
Если развенчала с милым Высота?
Если нет уж веры возродить надежду,
И глухим безмолвьем ранит пустота?

* * *

По изливающимся струнам
Порхает бабочкой рука.
А за окном, под камнем лунным,
Дорогой стелется река.

И птичий щебет над водою,
Как задушевный зов зурны,
Меня, влекомую тобою,
Зовёт под сень иной страны.

Туда, где приоткрыла очи
Над миром царственная ночь
И дуновеньем непорочным
Былые сны уносит прочь…

* * *

Холодно и уныло
В перетасовке спин.
Боже, какая сила
Эта степная стынь!

Кутаясь в дым туманный,
Тлею, а не борюсь.
Кто ты такой незваный? –
Ноябрю говорю.

Ты ли от пут щемящих
Лет судьбы оберег?
Ищущий да обрящет.
Солью коснётся век

Жажда, и разойдётся
В свод серебристых струй,
В синь голубого солнца
Осени поцелуй.

РАЗДЕЛ "СТЕПЬ, ЗАГОВОРЁННАЯ ВОЙНОЙ"

МИНУТА МОЛЧАНИЯ

Время захлебнулось тишиной,
Шестьдесят секунд чеканя кряду.
Сердце, опалённое войной,
Вознеслось над смертью и над адом

И в солдатской жилистой руке
Возгорелось факелом Победы.
Каждому живому – по строке.
В поминаньях воскресайте, деды!

В утешенье здесь утешьтесь там,
В канонадном грохоте орудий!
Верьте здесь возложенным цветам.
Подвиг ВАШ Россия не забудет!

И, Победу чествуя весной,
На земле, политой жадно кровью,
Степь, заговорённая войной,
Оживёт ромашковой любовью.

* * *

В сердце трепетном – Русь великая,
Как в стоянье молитвы свеча,
Светлоокая, ясноликая…
Материнского близость плеча.

Венценосная коронована
Куполами златыми церквей.
Без вины ты бывала виновною,
Возносясь над рекою кровей.

Сколько раз овдовевшей солдаткою
Хоронила ты лучших мужей!
И цветы за солдатской оградкою –
Изъявление воли твоей.

Русь Святая, не быть тебе павшею!
Славься в мире богатым жнивьём
И ликуй, из-под праха восставшая,
Воскресая в величье своём!

НАД МУЖЕСТВОМ МУЖЕСТВО

Гремит, как полвека назад, над землёю
Победное эхо бессмертных тех дней,
Когда города погреблись под золою
И не было камня на камне над ней.

Лишь только скелеты обугленных зданий,
Священной и страшной пощады прося,
Чернели, как памятник вечных страданий,
В минувшее жерло войны унося.

Лишь редкие к жизни ростки пробивались
На выжженной смертью, на лысой земле.
Кровавою влагой сирень напиталась,
Салютом взметнувшись над ширью полей.

И не было радости этой светлее,
Пьянящего счастья победы полней.
Над мужеством мужество стягами реет,
Оставшись бессмертной победой людей!

9 МАЯ

Как хоругви для Крестного хода,
Образ солнца на тонком луче,
Где кровавая бездна восхода
У земли на высоком плече –

Вечной памяти алое знамя
О победах священной войны,
Над Рейхстагом зажжённое нами, –
Символ веры победной весны.

В День святой воскрешенья из мертвых
Потому это знамя горит,
Гордой славой, любовью заветной,
Озаряя далёкий зенит.

* * *

Закраснелась стыдливо берёзка,
Пылкий ветер её раздевал
И к подножию страстно и броско
Облаченья её накидал.

Так невинна, застенчива, право,
Беззащитна и сердцу мила…
А вокруг неоглядною славой
Волгоградская степь пролегла.

А вокруг полевые просторы,
Что желаннее сердцу в сто крат,
Чем заморские реки и горы.
Моя Родина! Райский мой сад!

* * *

Слезами мироточат строфы…
Распята, предана на смерть,
Взошла Россия на Голгофу.
Не дай ей, Боже, умереть!

Зачем кровавыми руками
Терновый выплетен венец?
Она не сломлена врагами,
О ней молюсь Тебе, Отец…

Тебе, Тебе, Всещедрый Боже,
Всецело преданы уста.
Иноплеменникам негоже
Безвинно предавать Христа,

Глумиться над Его уделом,
Распятой Родиной моей…
Молюсь, молюсь, молюсь несмело
За Русь святую и людей…

Слезами мироточат строфы…
Врагами предана на смерть,
Взошла Россия на Голгофу.
Дай, Боже, ей не умереть!

* * *

Семицветная зеница
Радуги над миром гнётся.
Здесь река, как плащаница
Утопающего солнца.

Травы русскими платками
Устилают ясный берег.
Под младыми топольками
Спит разбойной речки ерик.

Незатейливую песню
Тихо корольки заводят,
Голося, что нет чудесней
Места на земной природе

И тепла, что обнимает
Бережливо так за плечи…
Тихо-тихо причитает
Колокольня издалече.

СТЕПЬ

Там, где ветер волнуется в поле,
Хватко треплет загривки у ржи,
Распростёртая гордая воля
Развернулась для русской души

Без конца, без начала и края.
Эх, гармошка лихая, – вразмот!
Степь, я знаю тебя, ты такая,
Что душа так и рвётся в полёт!

* * *

Разлиты в солнечном эфире
Небесной тверди островки,
Где, как свеча в святой порфире,
Огниво от Всея руки.

Ещё прохладой дышит утро
В лицо и нежно бередит
Волосья, сбившиеся в кудри,
И ветви плакальщиц-ракит.

Чудит от воли одуревший,
Галдящий бойко воробей.
Дубовый увалень, как леший…
Ну что, пернатый, не робей!

Восславь наш край благоговейно,
Вдохни и мой немой восторг
И разнеси по всей вселенной,
Чтобы Творец услышать мог.

* * *

Царица Зима приукрыла
Всю землю лебяжьим крылом
И долго-долго кружила,
Покуда не стало бело.

Одетые в пышные ризы
Стоят неподвижно леса,
Где осени жёлтой капризы
Смирила святая краса.

Невестные в белом избёнки,
И ставен в снегу изразцы…
Навстречу малые девчонки
Ведут жеребца под уздцы.

Вдали от столичной тревоги
Отрадно пройтись по меже,
Где светлое чувство дороги
Покоится нежно в душе.

* * *

Год военный. Бьют набаты
Пушек, вражеских сапог,
Впереди идут штрафбаты
Кровью искупить порок.
Призванный страной Советов
«Враг народа» не давал
Ни присяги, ни обетов –
Беззаветно умирал.
Кровью штрафников полита
Щедро русская земля.
Боже, сколько вас убито
Было «немцами» Кремля!
В адской огненной гиене
Закалялся русский дух!
Обвиняемый в измене
«Враг народа» – против двух.
Ваших душ во искупленье
Стонет русская земля.
Страшной жертвой всесожженья
Вы останетесь в полях…
Год военный. Бьют набаты
Пушек, вражеских сапог.
Впереди идут штрафбаты
Кровью искупить порок.

РАЗДЕЛ "ДВЕ ЛЮБВИ В ЕДИНОЕ ПРОРОСШИХ"

* * *

Не верю ни дням, ни распутьям…
О такой ли мечтала доле?
Небо вислое серой ртутью
Затянуло и лес, и поле.

Расставанье пришло за нами,
И в горсти не удержишь нежность.
Нет виновных – мы знаем сами,
Как груба она, неизбежность.

Мы судить друг друга не вправе...
Будет жадным сердцам наука...
И луна эта в тусклой оправе
Шепчет нам, как слепа разлука.

* * *

Призрачною сетью новолунья
Нас с тобой опутала судьба,
Чародейка, страстная колдунья,
Что над нами властна и груба,

Что размыла титулы и грани,
Проходя меж мною и тобой
Лишь затем, чтоб тысячи терзаний
После я носила за собой.

Всё напрасно? Так зачем же сердце,
Плавясь, растекалось в устьях вен?
Если нечем после отогреться
В холоде непрошеных измен?


* * *

Вновь меня провожала ночь,
Вслед смотря хладнокровным глазом.
Я во тьму уносилась прочь,
Так и не обернулась ни разу.

Чёрный лес извивался, пел,
Нагоняя созвучные страхи.
И в шеренгах сросшихся тел
Ели как чернецы-монахи.

Мне хотелось с ними срастись,
Позабыть о превратностях мира
И стрелою вершины ввысь
Вознестись на крылах эфира.

Но за мною следила ночь
Хладнокровно пристальным глазом
И не в силах была помочь,
Напрягая свой тёмный разум.

* * *

Старый клён, как пышный веер,
От былого скрыл мой лик.
Справа стелется аллея,
И дурманит базилик.

Ясна бездна и прозрачна,
Над землёю вьётся чад.
Наша ночь была внебрачной,
Как и десять лет назад.

Ночь ушла, прозрело небо,
Ты исчез, как летний сон.
Только я всё верю слепо
В то, что вещим станет он.

* * *

С далёкой нежностью луна глядит украдкой
На бытность околотных деревень,
Из-под фаты небесной белой складки
Роняет на дорогу свет и тень.

Посёлок спит, лишь соловей ликует,
Как перед свадьбой трепетный жених,
И одиноко озеро тоскует,
Впитав одну разлуку на двоих.

* * *

В синем мраке мерцала слеза,
В жизнь чужую тебя провожала,
И качалась небес органза,
Как живая вода у причала.

Обречённый твой взгляд обжигал,
Разрывал непокорную душу.
Почему ты тогда не сказал:
«Я обета тебе не нарушу?»

Мрак застойный безбожно густел,
Жизнь сломалась, как ветка сухая.
Расставанье, наверно, удел
Всех, до срока коснувшихся рая.

Словно чёрная чернь, вороньё,
Над водою кружили две чайки.
Станет вечным изгнанье твоё.
Уж волна – по живому нагайка –

Разрезает пространство вразлет,
Наше целое – на два скитанья…
Вдруг истошно мотор заревёт,
И наступит отсчёт ожиданью.

* * *

Ни милости не жду, ни отторженья,
Мне безразличье – смертный приговор.
Ты видишь не меня, а отраженье.
Я – твой триумф, и я же – твой позор.

Меня рисуешь, разрушаешь, лепишь,
Я – тёплый воск, излившийся в ладонь.
Свою скульптуру трепетно лелеешь,
Ей – жар души, ей – творчества огонь.

А я в руках умелых, мой художник,
Натурщица для слепка смелых грёз.
Я знаю, знаю, знаю, ты – безбожник,
Что в божью душу искусом пророс.

* * *

Жизнь и смерть –  два ветра, два огня,
Две любви, в единое проросших.
Светлой ранью и на склоне дня
Нет желанней жизни, смерти горше.

А душа крылата, два крыла
У неё: от жизни и от смерти.
Два крыла – какой бы ни была
В суетной греховной круговерти.

А душа двуликая всегда,
Как добро и зло, вода и пламень.
И никто не знает никогда,
Как она пройдёт двойной экзамен.

* * *

В снегу прорываясь, журчат ручейки,
Оттаяло сердце, и даль отживела.
И нам расставаться сейчас не с руки,
Хотя завершается наша новелла.

Земля задышала под коркою льдов,
И воздух напитан надеждою новой.
А помнишь? Ты помнишь цветенье садов,
Случайную встречу и первое слово?

Вновь греясь побегами тёплых лучей,
Летят облака лебединою стаей.
Останься со мною до первых грачей,
И год от разлуки ещё отлистаем.

* * *

Сны плывут ни о чём, мы уже не вдвоём,
Обмелела река неподкупная жизни.
А вокруг белогривых небес окоём
И цыганские платья берёзок Отчизны.

Осень жаркой любви, словно осень земли…
Пролистала судьба наши дни, как страницы.
Пустота… Улетают на юг журавли,
А за ними вослед наша нежность, как птица.

* * *

В твоём взгляде отражается луна,
И на сердце занимается весна.
Сквозь окно струится тонкий аромат,
В подвенечных платьях яблони стоят.

Выйдем в садик, я сплету тебе венок,
Ты мой самый ослепительный цветок.
Зацелую, исповедаю вину
И восторг души в уста твои вдохну.

Вот уж розовое облако мечты
Снова жаждет невесомой высоты.
Пропадёшь, как наваждение из сна,
Но в душе моей затеплится весна.
 
РАЗДЕЛ "ДА ОТВОРИТСЯ ЦАРСТВИЕ ТВОЕ"

НА ЯБЛОНЕВЫЙ СПАС

Дорога, подорожный край…
Бегут тропинки в светлый рай.
И ширь красна, и волны – в пляс,
И звон –  на Яблоневый Спас.

Сквозь сито жёлтое лучи –
К теплу, сходящему ключи –
Пролились перламутром
На праздничное утро.

Главы церковных трёх невест
Венчает православный крест,
И облака собором
Стекаются над бором.

Дорога, подорожный край…
Торопятся тропинки в рай.
Стозвоном созывает нас
Господь на Яблоневый Спас.

В ПРЕДДВЕРЬЕ РОЖДЕСТВА

В душу смотрят образа,
Мироносица слеза
Усладительным елеем
Застилает мне глаза.

За окном зима чудит,
Белым ладаном кадит,
И плаксиво причитает,
И сугробы городит.

Шепчут «Отче Наш» уста,
Перекрестью – три перста.
Ко прощенью призываю
Милосердие Христа.

Сила – Божии Слова!
Нет роднее мне родства,
Чем молящиеся в храме
Во преддверье Рождества.

* * *

В праздничных туниках полыхает роща,
Солнца свет игрится пылью золотой,
Небо в тощей речке облака полощет
И благословляет землю высотой.

Чётко обрамился солнечной планетой
Просиявший в бездне образок Христа.
Царственная ряса – треугольник света.
По воде ступает сшедший Бог с Креста.

* * *

Своей властительной рукою,
Едва создав, нас губишь Ты,
Сквозь суету ведёшь к покою,
К страданью – ради чистоты.

* * *

Колосятся, безумствуют нивы безбрежные,
Словно в море, волнуются в поле,
Бьются, как страсти земли безутешные,
Опьянённые искусом воли.

И не видят того, что серпом изобилию
Грозится высокое небо.
О, Боже, как скоро Тебя позабыли мы,
Властителя мира и хлеба.

МОЛИТВА

Господь, прости, что без ума смеялась
И в идолопоклонничестве дней,
Как оборотень, ложью превращалась,
Не помня о живой душе своей.

Прости за то, что мало для людей
Я жертвоприношений сотворяла.
Прошу, прости, и защити детей,
Прости меня за то, что я прощала.

Дай мира, правды, света, чистоты,
Содомский мир да не отравит жалом!
Дай нам любви – святой своей воды,
Я так от жажды радости устала.

Да отворится Царствие Твоё,
И будет смертный одр вратами рая,
И пусть душа, душа Тебе поёт
И не скорбит, что тело увядает.

* * *

Люблю Тебя, Господь, за тонкий свет зари,
За краткий жизни всплеск земной, тревожный,
Который, как костер зажжённый, догорит
На углях суеты сует безбожной.

Люблю Тебя за ночь, за час после грозы,
Когда ванилью цвет в саду благоухает,
За то, что сеет миг зерно благой слезы,
И сердце на прощенье уповает.

Люблю Тебя за мир, что теплится в душе,
Как тихая свеча у риз алтарных,
За то, что я, пройдя по жизненной меже,
За всё, за всё Тебе останусь благодарна.

ИСПОВЕДЬ

Стою пред Тобою, Мария,
Затеплилась в сердце свеча,
Я буду твоею рабою,
Мне нет благодарней плеча.

Греховным быльём распята,
Никак не сойти с креста…
О, Боже, я так виновата!
Всего не упомнят уста.

Виню себя неумело,
Твои мы, как ни греши,
И даже бренное тело
Есть храм для вечной души.

ИЕРОМОНАХУ РОМАНУ

Тебе среди безликих лик
Всевышний подарил.
Вещал, что будешь ты велик,
Талантом озарил.

Ты отрекался от сумы,
Но нет, не от судьбы.
Цветы небесной хохломы –
Венец твоей тропы.

Скрижали заповедей есть
Для нас стихи твои,
В них –  созерцание и честь,
Весна и соловьи.

Они с тобою в унисон
О вольности поют
И вторят, вторят, что лишь сон –
Наш временный приют.
РАЗДЕЛ "ПОСВЯЩАЮ..."

СВЕТЛАНЕ ПОПОВОЙ

Твои глаза исполнены тоски.
Все отраженья в них мертвы и серы,
Где ни глотка, ни искры прежней веры,
И, кажется, никто не даст руки.

Не нагнетай предчувствие беды,
Пусть даже быль –  слепая обречённость.
Смотри, как нежатся в скупых лучах сады,
Как им идёт стыдливая покорность.

Смотри, как чудны рифы облаков,
Как по воде порхают света блики,
Как солнце из небесных тайников
На землю мечет радужные пики!

Смотри, как борются за каждый новый день,
Как тянутся к теплу ростки степные,
И хороша, как хороша сирень,
И, Слава Богу, мы ещё живые!

ПАМЯТИ А.И. СОЛЖЕНИЦЫНА

Ушёл не человек  – эпоха,
В которой закалялась сталь...
Ножа острее, глубже вдоха
Моя скорбящая печаль.

Оспоривший законы стада,
Апостолом – как ни карай –
Прошёл при жизни круги ада,
Чтобы достойно встретить рай.

Евангелист судьбы священной
И летописец смутных лет.
Он – символ духа! Откровенный
Пророк, оставивший Завет.

* * *

Мечта моя – мятежных дней подруга,
Опять ты в горе руку подаёшь.
Когда печаль, и мчится всё по кругу,
Я знаю,  ты придёшь, ко мне придёшь…

С. ЕСЕНИНУ

В мирском круговороте,
Где душит страсти шквал,
В спасительной работе
Ты душу рифмовал.

И гений неизбежно
Твой возвышает стан,
Такой земной и грешный
Повеса, хулиган.

Ты падший ангел с громким
Размахом белых крыл.
Твой голос вечно звонкий
Над тлением могил.


МОЕМУ ОТЦУ ЩЕГЛОВУ В.П.

1

Я прошу Тебя, Боже, помилуй
В жизни вечной отца моего.
Без Тебя пережить не под силу
И не выпить мне горя всего.

Утоли мою душу любовью,
Дай смирения благостный дар
И Христовыми телом и кровью
Защити от уныния чар.

Не понять без беды горевавшим,
Как смертельная гложет тоска.
Недожившим, недочитавшим  –
Вам – спасительной скорби река.

Вам – высокого упокоенья,
Да хранит православных Господь.
Боже, Боже, ну дай же терпенья
В силе слабость свою побороть.

Без Тебя пережить не под силу
И не выпить мне горя всего.
Я прошу Тебя, Боже, помилуй
В жизни вечной отца моего.
2

Не устроил ни сада, ни дома,
И от этого горечь полней.
Твоя жизнь – словно ливень средь грома,
Словно вспышка меж тихих огней.

Нам короткий твой век – откровенье,
Отраженье неведомых тайн,
Яркий взлёт, среди тьмы озаренье.
Белый ворон, чужак наших стай –

Ты – творец несгибаемой воли,
В нашей памяти не умирай.
Позабудь о печали и боли
И бессмертную душу спасай.

3

Не смотришь в прозрачное небо, мой близкий
далёкий старец.
На вечно живой иконке лежит твой безжизненный
палец.
Возьми мой остаток сердца, согрей в холодных
ладонях,
И эту гранитную сальность, и вольность святого
Дона.
Всё то, чем теперь не дышишь, твоею душой
дышало.
Конец… Для нас – обречённость, а для тебя –
начало.

4

По дальней тропе захожей
Войду в твой последний приют,
Почувствую всею кожей,
Как тихо и жутко тут.

Немые кресты, что птицы,
Вспорхнувшие над землёй.
Далекий, как тебе спится,
Живому под мертвой тлёй?

Мой близкий, ты встречи ищешь,
И ветер – дыханье твоё.
Кукушка вещает, слышишь,
Тебе о годах враньё?

По дальней тропе захожей
Покину твой тихий приют,
Почувствую всею кожей,
Что все встречаются тут.

5

Абрисный веер луны,
Как и душа, многоликий.
Плоскость свинцовой стены
Выткал туман нитью блика.

Жутко среди пустоты
Алчного мрака седого.
Тени напротив – не ты…
Я потеряла родного.

Скорбной печали печать
В лике твоём отразилась.
Как же тебе рассказать?..
Жизнь раскололась, разбилась…

Без направленья брожу,
Дома свои как чужие.
Пуще себя их стыжу…
Падки до денег живые.

Близкие, что вороньё,
Делят, чем жил, чем дышал ты…
Память – богатство моё,
И нет весомее платы.

СЫНУ

Любовь моя, душевная отрада,
От двух свечей зажжённая свеча,
От плоти плоть, земных трудов награда,
Рожденье солнца, солнца от луча.

Я у тебя учусь желанью жизни,
Непревзойдённой радости простой.
Вся искренность –  в твоём максимализме,
Вся правда –  в неприкрытости благой.

Твой жадный ум, живой, неутомимый
Всё скрытое стремится распознать.
Ты этой жаждою неутолимой,
Того не зная, призван нас спасать.

РАЗДЕЛ "В ТАЙНИКЕ ДУШИ"

* * *

В сумраке строптивом солнца багряница
Закраснелась, свесив жёлтые ресницы.
Вдумчивость заката –  предвкушенье смерти.
Как оно богато в сумрачном фрагменте!

* * *

Борьба веков и бездна суеверья –
Под грифом «человечье существо».
И мастер в нём, и Божье подмастерье,
Бессмертья и гниения родство.

Антонимично всё в живой природе.
Два полюса над миром – жизнь и смерть.
Расцвет красы и тлен ему угоден,
А человеку всё дано стерпеть.

Стерпеть, пройдя сквозь все противоречья,
Следы оставив, но не «наследив».
Снести свои обиды и увечья,
И ими никого не поразив.

* * *

В зените ночь. На скрипках клёнов
Играет луч ночных зарниц.
Выходит тьма на сто поклонов
В отечество лесных станиц

И пробирается сквозь стены
Единородностью своей.
Дорог живительные вены
Крестами сходятся пред ней

Там, где внушительною вспышкой
Застыла в мраморе небес
Луна, куда босым мальчишкой
Умчался век. Где рыщет лес,

Где всходят дни и тают ночи,
Там, где всегда-всегда светло,
Где пристальны Господни очи,
И оттого душе тепло.

* * *

Ворковала роща. Переплясом
Кочевала осени печаль.
И трезвонил в золочёной рясе
Колокол. Вдали мигал причал,

Где прибоя волны настигали,
Сообщаясь лёгким говорком.
Где-то рядом прошлое сжигали,
Горько пахло свежим костерком.

В том костре бессмысленно сгорала
Череда тревожных тайных встреч.
Встреч, которым жизни было мало.
Им теперь и мига не сберечь.

Не воскреснуть им в тоске плакучей,
В серости дымящихся лесов.
Стать хотя бы ивою могучей,
Изливая горечь на песок.

Или нет, пролиться первым громом,
Грянуть с неба проливным дождём
И ростком пробиться к жизни новой,
Не жалея больше ни о чём.

* * *

Покоем тихий свет луны
Живую душу наводняет,
В нем бренные заботы тают.
Что это? Явь иль только сны?

Как будто свечи херувимов,
Звёзд миротворных огоньки.
И всё как будто поправимо
С благословения Руки.

Всю жизнь в горении бесследном
Не страшно дать за этот миг.
Мерцать и тлеть в боренье бледном,
Чтобы такой покой возник.

* * *

В листве дрожащей тополей
Застенчиво играет солнце.
И с трав дурманящий елей
На землю трепетную льётся.

Здесь, в завитках льняных волос,
Заплетены былинки сена.
Туда, где чутко спит покос,
Течёт, как лава, неба пена.

Чуть слышно редкая волна
Песок задумчиво полощет.
Всё пробуждается от сна
И растворяет призрак ночи...

* * *

Наступит миг, прервётся этот путь
И остановит бег круговорота.
И, может быть, помянет кто-нибудь,
Бросая горсть во тьму земного грота.

Когда-нибудь настанет Божий суд
За немощную суть безбожной жизни.
Не важно, сколько было в ней Иуд
От часа пробуждения до тризны.

Когда-нибудь, которое страшит
Своей неотвратимостью безвестной,
Тревожное течение души
Сольется с небом ликовальной песней.

И утечёт, как талая вода,
Земная жизнь – чистилище порока,
И в роковое, верное тогда
Шагну без страха, зла или упрёка.

* * *

Принакрылись кроны сада
Белою фатой –
Богом данная отрада.
На душе – покой.

Удивляют нас берёзы
Девственной красой.
То ли явь, а то ли грёзы...
Чистою росой

Умывается спросонья
Дикая трава,
И легко текут на лоне
Рифмами слова.

Словно просят лес да поле:
«Сердцем расскажи,
Что скопилось поневоле
В тайнике души...

Мысль изречённая есть ложь.

Ф.И. Тютчев

Мы вдохновенья страстно ждём,
Но только посетит нас снова, –
Вдруг, облекая чувство в слово,
У чувства что-то мы крадём.

* * *

Ярок пыл тонов, холодных линий 
Осени роскошной, без прикрас!
И легко трещат дрова в камине,
Обретая бронзовый окрас.

Белый вьюн дугой по стенке вьётся
В поминанье прежних наших игр.
А по стеклам льётся, льётся, льётся
Осени разливистый верлибр.

За окном размыты силуэты
Желтокрылых клёнов, тополей,
Словно память шёлкового лета
Призраком прошлась в тени аллей.

Словно жизнь, пленённая прохладой,
Заглянула ласково в окно
И пахнула ароматом сада,
Яркою цветущею весной...

* * *

Томленьем трепетным полна
На белый брег летит волна
И машет над песками
Тяжёлыми крылами.

В тумане вкрадчивых небес
Теряется цветущий лес,
И облака бездонны
В лучах святой Мадонны.

Светится нимб её с высот,
Подсолнухи в ложбинках сот
Стыдливо прячут зёрна,
А след шагов узорных

Покорно тянется за мной
И за летящею волной,
Что машет над песками
Тяжёлыми крылами.

* * *

Одуванчики рассыпались. Зонтами
Над цветистою поляною плывут.
Пахнет базиликом и цветами,
Птицы певчие о лете весть несут.

То в ресницах тают светотени,
Обрамляясь радужной дугой,
То вдруг аромат густой сирени
Разольётся тихою рекой.

Разольётся, и его подхватит
Вдоль теченья ветер удалой…
Я, в подолах разнотравных платьев,
Побегу воскресшая домой.

* * *

Ветер дует на свет огня,
Распростертого в дым небес.
Неустанно зовёт меня
Озарённый востоком лес.

По простору листва парит,
Купола вознесли Христа,
В тишине тишина звенит,
Побережья лазурь чиста.

Будут вечно поэты петь
Нисхожденье нового дня,
Восторгаться, себя жалеть…
Кто-нибудь, но уже не я.

* * *

Образа ожили в лунном свете,
На столе танцуют две свечи.
Пробудив поэзию в поэте,
В музыку сливаются ручьи.

Слышу, как в берёзовых ладонях
Еле дышит сонный ветерок.
Тени за окном, как на иконе,
Обрамляет розовый восток.

Слышится вечерняя молитва
В перекличке с говорком дождей,
Но не знаю, совесть утолит ли?
Совесть страстотерпкую людей?

* * *

Зажёгся неба лампион,
И ветви ивы, словно струи
Фонтана, видны из окон,
А в небе, в небе – Аллилуйя!

И тень, как бережный косарь,
На скирде бороздит покосы.
И степь, приоткрывая ларь,
Роняет трепетные слёзы.

Распевы тихие сверчка
Зовут в померкнувшие дали.
Иду за взмахами смычка,
Забытая былой печалью.

Всё – суета, когда царит
Вокруг высокое согласье.
Я верю, Бог за всё простит,
Коль мне явил своё причастье.

* * *

И бьёт целительным ключом
Рассвета первый луч,
И развевается плащом
Планета серых туч.

Где лёгкий птичий говорок
Ласкает сонный слух,
Ещё пусты узлы дорог,
Витает травный дух.

И новой силою резвит,
И жаждет жизни плоть.
Тиши глубокой алфавит
Речам не побороть.

Где неги радостный разлив
Волнуется в душе,
Вот новый день – чив-чив, чив-чив –
Торопится уже.

* * *

Протянулся с неба солнечный тоннель,
Белый сон наводит тишину на мель,
Баловнем гуляет свет в моих кудрях,
Нежность затаилась влагою в глазах.

В небе кружит стая белых голубей.
Бог благословляет тайно жизнь людей.
А вдали, за лесом, спят колокола,
И парят над миром чудо-купола.

Побреду по полю, леса дух втяну,
По дороге встречу ясную весну,
И у врат церковных, низко наклонясь,
Прошепчу молитву, во грехах винясь.

* * *

Душе смятенной хочется цвести,
Благоухать салютами сирени,
Тепло встречать последнее «прости»
В одно из оборвавшихся мгновений.

Душе так важно ближних возлюбить,
На всё и вся светло излить заботу,
Над суетой однажды воспарить
Пчелою, покидающею соты.

* * *

О, счастье, как его постичь?
Его победой не измерить,
Его упорством не достичь,
Но выше сил в него не верить.

Над ним не властен человек,
Увы, оно не в благах мира,
Вся жизнь – за ним слепой побег,
Словно за призраком кумира.

Но, может быть, остановить
Цепную череду желаний?
Душой как данность возлюбить
Непримиримость испытаний?

И всё однажды потерять,
Как инок в одинокой келье.
И всем простить, и всё принять
За благодатность запределья?

* * *

Когда судьба надежды не даёт,
Седеет, льёт и сиротеет небо,
И ум тревожный страшной мысли ждёт,
Пусть вспомнится на всякую потребу

Молитвы чистой животворный строй –
Души отчаянной отдохновенье,
Незримо возникающий покой,
Заветное для сердца исцеленье.

И пусть тернист к смиренью, долог путь,
И пусть не раз придётся оступиться, –
В молитве и прощенье – жизни суть,
Ради которой стоило родиться.

* * *

Как балерины на балу,
Дубравы – в ветреном порханье.
Слеза скользнула по стеклу,
И покатилось громыханье.

Тромбон в оркестре духовом
Нерукотворного театра
Басит, чтоб в зале полевом
Луга дышали жизнью завтра.

Чтоб стройность птичьих голосов
Души затрагивала струны,
Чтоб благовоньями лесов
В окно повеял ветер юный.

Чтоб радость тихая вошла
В моё разграбленное сердце,
Как наступление тепла,
Когда уж нечем отогреться.

* * *

Отчеканит пыльную дорогу
Молот плодородного дождя,
Трясогузка перетрёт тревогу,
Вновь и вновь мотив свой заводя.

Запестрит на фоне шелкотравья
Неба выцветающий батист.
Затоскует чёлн на переправе,
Станет воздух мягок и резвист.

Он дыханьем свежести поманит
По тропинкам юности бродить.
Пусть весна обманет, отуманит
Ради пробужденья жаждой жить.

* * *

Затрепещет на клёне листвой воробьиная стая,
Отзовётся весна на её перезвонный запев,
Запестрят облака, светозарные ноты листая,
Облиняют снега, на чернеющей почве истлев.

И пробьётся побегом в душе плодородная радость,
Потянувшись к теплу, что даёт пробужденье все-му.
Отольётся печаль, и растает былая усталость,
О которой теперь не решаюсь сказать никому.

* * *

Облако, словно ангел,
Разрезает бездонную синь,
И пылает солнечный факел
Среди тучных шиньонов осин.

Чуть дыша, замирает затишье,
Богородится ясный денёк.
И ни звука, ни тени лишней,
Будто истина между строк.

Здесь царит прикровенное знанье,
Что до срока нам не познать,
Глубина самого покаянья
И премудрости высшей печать.

Бесконечная жизни жажда,
За которою смерти нет.
И ей кажется, что не важно,
Сколько нам отмерено лет.

* * *

Как перед вечностью пусты
Труды многострадальной плоти,
Подобные фальшивой ноте,
Небрежно падшей с высоты!

Здесь так покорно казни ждут
Дни, обезглавленные ночью,
Когда над ними пропоют
Спасительное «Авва Отче».

Когда растает век, как тень,
От неизбежности двуликой,
Когда настигнет судный день,
Непостижимый и великий.

РАЗДЕЛ "СНЕГОПАДЫ ЧУВСТВ"

* * *

Где щурился луч дальнозоркий
И пели трещотки стрекоз,
Костёр дымовал на пригорке,
И, словно скирда в сенокос,

Желтела на лоне палатка,
И лес величавый пестрел,
И, с солнцем играючи в прятки,
Густеющий свод голубел.

Ни шума, ни скрипов дорожных,
Лишь ветер захожий, как вор,
Не слышно ничуть, осторожно
Снимал тополиный убор.

Всё было во власти смиренья
И так и просило слезы,
И мнилось, что от сотворенья
Такой не являлось красы!

НОВОГОДНЕЕ

Сверху озеро видно – 
Кружевное полотно,
Око солнышка слезится,
Глядя в зеркало-окно.

Ветры во поле гудят,
Сосны в кружеве стоят,
Из-под снегурков и санок
Комья снежные летят.

И несётся саням вслед
Год свершений и побед,
Скоро-скоро новогодье
Возведёт его портрет.

2

Солнечно. В белом убранстве берёзы,
Луч серебрится в опушках ветвей,
Крыши роняют хрустальные слёзы...
«Чу!» – прокатилось, и сани резвей.

Вновь отзывается радостью светлой
Тихое сердце. Природа тиха.
Веет от хвои отрадой приветной.
Ель, как снегурка в пуховых мехах,

Нежится в предновогодней истоме.
Родом из детства, как видно, душа.
То ли окликнул меня кто-то, то ли
«Чу!» – прокатилось…Зима хороша!

3

Укрывает зима гололёд
Мягким пледом своим беловласым.
То гонимая ветром вспорхнёт,
То осядет искристая насыпь.

Перья снежные с неба летят,
И хрустальные кудри берёзы,
Погружённые в сонные грёзы,
Волшебство неподвижно хранят.

Полногрудая в небе луна
Новогодним шаром серебрится,
Словно терем ледовый, сосна.
В нём звезда яркой лампой светится.

Притаившись, округа молчит,
Чтоб расслышать, как время шагает,
Как за ним осторожно ступает
Новый год, и навстречу спешит!

* * *

Яблоком, запретным спелым плодом,
Манит, искушая нас, земля.
Забываем мы откуда родом
Эти плодородные поля.

Привлекают нас мирские сласти
С силой первородного греха.
Верные желаньям и пристрастьям
Мы идем сквозь годы и века.

Золотой телец повелевает
Нам шагать широкою тропой…
Горько, что сегодня выживает
Тот, кто уж в пороке с головой.

* * *

Голубая кровь по венам-рекам
Оживляет плоть земли святой,
И из-под смежившегося века
Солнца луч ресничкой золотой

Лёгкой тучке весело мигает,
Призывает к жизни, в светлый путь,
Изнутри теплом своим питает,
Словно хочет в душу заглянуть.

* * *

Дышит жаром Горыныч июль, развевая пожары,
Языки его выжгли под корень живую траву.
И, колдуя над городом, Солнце расставило чары.
В переплёты окон закрываю об этом главу.

Лишь слышны отголоски вдали и синиц переклички.
Так и хочется с этой небесною песней парить!
И не верится мне, что по-божьи поют эти птички,
Лишь затем, чтоб себя от пернатых врагов защитить.

ПРАВДА

Источник веры и надежды – правда!
Как солнце затуманится, и вновь
Из туч тугих, из серости и смрада
Пробьётся, словно ранняя любовь.

Рождённая от горьких поражений,
Так искренне невинна и бела!
Она, творенье горестных прозрений,
Не современна, не горда, не зла.

Порою в горле встанет вдруг комочком
И затрепещет совестно в глазах.
Бессменный луч от безымянной точки,
Светящийся в надеждах и слезах.

* * *

Суету – на плаху!
Время –  ей палач.
Без тоски и страха
О мгновенье плачь!

Пусть до озаренья
Самый долгий путь.
Сколько до прозренья?
Знает кто-нибудь?

* * *

Благовест в душе, благовест!
Рёв и радость, судьба и Крест.
Каждый вдох считает Звонарь.
За ударом спешит: «Ударь!»

Не живу, а спасенья жду,
Исчисляя свою звезду.
Только Он так спешит считать,
Чтобы некогда было ждать!

* * *

Как восходящая зарница,
Осенней рощи дикий цвет.
Мерещатся века и лица,
Здесь повстречавшие рассвет.

Сошлись когда-то в этой точке
Мы все, сошедшие с небес,
И каждый написал по строчке
О том, как вынес смертный крест.

* * *

Ветер ладонью кленовой
Тихо коснулся плеча,
Словно мы встретились снова
В нашем саду у ручья,

Где тополя куполами
В небо взмывали вокруг.
Мы расставались друзьями.
Ты же был больше, чем друг…

* * *

Снегом нивы посевала,
Сосны, ели обшивала
Белошвейкою метель.
Небо мрачное под гжель

В темпе вальса расписала,
Закружилась и устала.
Спать бессильно прилегла –
Стала вся земля бела.

Стихло всё, парят сугробы
Над живой земли утробой,
Что вынашивает вновь
Пробужденье и любовь.

* * *

Малиновое капище заката,
И в нём горят ушедшие года,
И в нём горят стремленья и утраты,
Когда-то нас приведшие сюда.

Сюда, где каждый вздох – воспоминанье,
Где каждый шаг у прошлого в долгу,
И новых горизонтов ожиданье,
Так и не покорённых на веку.

* * *

Мы вымираем средь людей
За первозданную свободу.
Кому вразрез? Кому в угоду
Мы ищем цель средь миражей?

Страшимся тех, кто нам не внемлет,
Стучимся в сердце глухоте.
Кто на себя твой крест примерит
Средь обетантов суете?

Тернистой узкою тропою
Проторен в бесконечность путь.
Он краток, потому с тобою
Нам вспять уже не повернуть.

* * *

Росток, окроплённый росою,
В затоне небес голубых,
Вкруг берега лес полосою,
В телах коренастых дубы.

На радуге, на семиструнке, –
Умелые пальцы лучей.
Застыли песочные лунки
Следами бессонных ночей.

Вид сверху до дрожи знакомый,
И точкой вдали – силуэт.
Уходишь ты, вечно влекомый,
Поэзии сердца поэт.

* * *

Гоню в небесный крутосклон
Проворных лошадей,
Широк по-русски мой разгон…
Эй, загоняй, владей!

Промчится конница моя
Вскачь, в безоглядность дней,
В незримый пепел миг кроя,
Во царствии людей.

* * *

Конфетти отжитых дней
Вспыхнуло салютом,
Пестрота забот, людей
Скрасилась уютом.

И в затишье слабый пульс
Сердца жизни слышен.
Были снегопады чувств…
Снег – всё тише, тише…

Всё скупее на глазах
Жгучие осадки,
Лишь душа, душа в слезах,
Что до скорби падка.

* * *

Живу, как маятник часов:
День, ночь – и годы прочь.
И ты свободы от оков,
Кукушка, не пророчь.

Бесповоротно всё, и я
Уже на полпути.
Куда торопишь, жизнь, меня?
Отчаянно летишь

Без остановки, по прямой,
Размеренно дыша.
Зачем обвенчана с тобой
На целый век душа?

* * *

Таят покои небосклона
Живую музыку ручья,
Земли рождающее лоно…
А в облаках горит свеча.

В ней жизнь и глубина покоя
В единое навек слились.
И что-то в этом есть такое…
Как будто все мечты сбылись.

РАЗДЕЛ ДЕТСКИХ СТИХОВ "ЧУДО, ЭТО ТЫ?"

НЕТИХИЙ ЧАС

Вот кричал сегодня Ромка!
Так отчаянно и громко!
Я братишке: «Гу! Агу!
Я и сам кричать могу!»

Поскорей пришла бы мама
С хлебом из универсама.
Я пяти минут не спал.
Что мне делать? Я пропал!

Я даю ему пустышку:
«Успокойся, спи, братишка…»
Он своё: « Уа! Уа!»
Это вовсе не игра.

Я тревожусь, я бледнею.
Тот поймёт меня вернее,
Кто на боевом посту
Пострадал за доброту.
КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Спит луна на белой думке,
Спят деревья и дома,
И звезду в пуховой сумке
Пронесла над миром тьма.

Засыпает кукла Маша,
Закрываются цветы.
Спит давно сестра Наташа.
Засыпай, малыш, и ты.

Видишь, ночка у порога?
За окном поёт сирень…
Ты узнал сегодня много,
Завтра будет новый день!

КОШАЧЬЯ АРИФМЕТИКА

Полосатые мордашки,
Полосатая спина.
Родилась у кошки Машки
Полосатая страна.

Двадцать беленьких носочков,
Двадцать лап и десять глаз.
Пять пушистеньких комочков
Смотрят в щёлочки на нас.

Машка холит их и любит.
Раз, два, три, четыре, пять…
Посчитает, приголубит.
Наша Машка – чудо-мать!

СТРАХ

В беспросветной чаще леса
Коренастый дуб стоял.
Под ветвистою завесой
Михаил Потапыч спал.

Спали птички-невелички,
Как бутоны на ветвях.
Спали белочки, лисички…
Лишь гулял по лесу страх.

Он шуршал, листвы касаясь,
Тенью по лесу бродил.
Всех, рыча и задыхаясь,
Попугать не против был.

Спите! С виду только важный –
Страх – мерещится глазам.
Лишь для тех он очень страшный,
Кто его боится сам!

ДЖЕНТЕЛЬМЕН

Я стараюсь быть галантным,
Дамам руку подаю.
У меня рубашка с бантом,
Я романтик – не таю.

Только вовсе дела нету
Дамам сердца до любви.
Им – наряды бы, конфеты,
А не клятвы на крови.

Говорю напрасно
Катьке: «Ты прекрасна!»
Слышу лишь: «Эй, Мишка,
Где твоя сберкнижка?»

АППЕТИТ

Я во сне сегодня видел
Одичавший Аппетит.
Он меня во сне обидел
Тем, что очень был сердит.

Голова его, как дыня,
Абрикосинки – глаза.
А причёска исполина –
Виноградная лоза.

Вместо туловища – банка
Для разнообразных круп.
Вёз в машине он сметанку
И несъеденный мной суп.

Я с ним яростно боролся,
Погонял его, дразнил.
В общем, грубо обошёлся…
Он меня в ответ стыдил:

«Посмотри, какой ты низкий,
Ниже всех своих друзей.
Пожалей хотя бы близких,
Ешь почаще, не болей!

Твой сосед, разбойник Ванька,
Младше аж на целый год,
А по силе и осанке
Заменяет целый взвод!»

Я на утро пробудился,
Две тарелки каши съел,
Чтобы аппетит не злился,
И я больше не болел!

ЧЕМПИОН

Я учусь в спортивной школе,
Третий год в бассейн хожу,
Тренирую силу воли,
Каждым стартом дорожу.

День расписан по минутам,
Не гоняюсь по дворам.
На зарядку каждым утром
Просыпаюсь только сам.

Знаю, в будущем сезоне
Стану я большим пловцом,
Олимпийским чемпионом,
Федерации лицом!

ИМИДЖ

Во дворе меня прозвали
Лохмозавриком друзья.
Что бы только понимали…
Не лохматый вовсе я.

Я с трёх лет пою на сцене.
Имидж! Что ещё сказать?
И тружусь, не зная лени,
И за дело рад страдать.

Ой, а кто идёт навстречу?
Анька? Я её стыжусь.
Если снова запримечу,
То возможно постригусь.

* * *

Я сегодня не шучу, не играю, не кричу.
Мне сегодня и учёба ну совсем не по плечу.
На уроки не хожу. Я болею, я лежу.
Шутка ль детское здоровье? Я здоровьем дорожу.
Всем давно понять пора – нету худа без добра.
Собираться в школу? Ой! Ой, я, кажется, больной:
Я вчера чихнул три раза и ушибся головой.
Что? Учиться? Нету сил. Я же ноги промочил!
Так вчера с горы летал! Я чихаю! Я пропал!
Говорит мне мама: «Что ж? Значит, в школу не пойдёшь!
Вызову врача, и скоро он спасёт тебя уколом».
– Как уколом? Нет-нет-нет! Говорю я ей в ответ.
Нет, я, кажется, здоров! Мне не нужно докторов!
Нет! Не нужно мне уколов! Я пойду сегодня в школу!

ПАСХА

«Христос Воскрес!» – «Воистину Воскрес!» –
Мне эхом вторит чудотворный лес,
И отвечают небо и вода:
«Прославьте Воскресение Христа!»

Несут из храма яйца, и цветы,
И Пасхи благодатной красоты.
И я готовить маме помогу,
В песочнице куличик испеку.

СВЯТОЕ ВОСКРЕСЕНИЕ

Я к Святому Воскресенью
Куличи с утра пеку.
Делу общего спасенья
Хоть немного помогу.

Я возьму из дома скатерть,
Из песка построю стол.
Приходите, сестры, братья,
Рада, кто бы ни пришёл.

Пусть идёт и враг мой Васька
Из квартиры номер пять.
Коль такая Радость – Пасха,–
Я готова всех прощать!
 
МЫ ПИСАЛИ

Мы читали, мы писали,
Наши пальчики устали.
У Петровой Аллочки
Пляшут, пляшут палочки.

Не напишется никак
У Наташки слово «мак»,

У Бориса буква «ка»
Вовсе посмотреть тоска.
Что за невезенье?
Просто нет спасенья!

Пишет Аля снова, снова…
«Что ты, нет такого слова!» –
Ей учитель говорит.
Алька со стыда горит.

Вот уж месяц не играем,
Русский алфавит терзаем.
Что-нибудь получится,
Если долго мучиться.

Мы читали, мы писали.
Ох, как пальчики устали!
Но играют в салочки
У Петровой палочки.
МОБИЛЬНЫЙ ТЕЛЕФОН

В День варенья подарили
Мне мобильный телефон.
Тили-дили, тили-дили!
Как звонит забавно он!

Я теперь не просто Вовка –
Бизнесмен почти что я.
И горжусь своей обновкой, –
Пусть завидуют друзья,

Что с техническим прогрессом,
Говорю теперь на ты,
С неподдельным интересом
Небывалой прямоты.

СПАРТАКИАДА

Мне сегодня так влетело,
Из угла не выхожу.
Я спортсменкой стать хотела
И прощенья не прошу.

Провела спартакиаду
На Дону сегодня я.
Знали б вы, как были рады
Мои пляжные друзья.

Я скомандовала: «Старт!»,
Свиристя в камышик.
Был не детским наш азарт,
Всё быстрей и выше!

Заплыла  я в глубину –
Силы нет вернуться,
И плыву, кричу, стону,
Страшно оглянуться.

Щучкою отец нырнул,
Стал мне вместо трапа.
Пострашней любых акул
Был сегодня папа.

Что с того, что я не знаю,
Что такое баттерфляй?!
Всё могу, когда играю.
Слышишь, папа, так и знай!
САМОКАТ

Мне купили самокат,
Я обновке очень рад.
И не ведаем преград:
Я и двухколесный брат!

Я лечу по мостовой,
Конь ретивый подо мной,
А идем по тротуару –
Нет дружнее нашей пары.

Мы вдвоём бежим быстрей,
Я наездник! Э-ге-гей!
Эй, посторонись, народ,
Пропустите нас вперед!

Самокат не променяю
Даже на кабриолет.
Я вам честно заявляю:
Лучше друга в мире нет!

МУШКЕТЕР

Из простынки я состряпал
Мушкетерский плащ с крестом.
Оказалось – дело в шляпе.
Мне бы шляпу, да с пером, –

Я бы дрался на дуэлях,
Защищал госконски честь.
Мне конём послужит велик,
У меня и шпага есть.

Буду называть девчонок:
Миссис, леди или мисс.
Я не просто волгорёнок,
Я – врождённый Арамис!

ЧУДЕСА

Что такое чудеса?
Может, ранняя роса?
Может, розовый рассвет?
Или вовсе чуда нет?

Вот кудесницею сна
Пробуждается весна.
Протянула семь мостков
Радуга от берегов.

Распускаются цветы.
Чудо, может это ты?
Я с ответом не спешу…
Я у мамы расспрошу.

НАДЕЖДА

Слез не лью я крокодильих,
А обидно, ну хоть плачь!
Мне машину не купили.
– Ты мужчина? Слёзы прячь. –

Пристыдили мама с папой.
Я себя в руках держу,
Не кидаюсь с криком на пол,
Никого не извожу.

Только теплится надежда,
Всё еще не верю я,
Что ботинки и одежда
Лучше, чем мечта моя.

КУКЛА МАША

У меня есть кукла Маша,
Я её как дочь люблю.
Положу в тарелку каши
И малышку накормлю.

Чисто вымою посуду,
Тряпкой вытру со стола.
Я её ругать не буду,
Ведь она совсем мала.

Быстро застелю кроватку,
Уложу Машутку спать.
Спи, дочурка, сладко-сладко,
Встанешь, сможем поиграть.

Я тебе мешать не стану,
Тихо приберусь чуть-чуть,
А когда от дел устану,
Тоже лягу отдохнуть.

ТОРПЕДА

Я бежал в столовку быстро,
Превышая скорость мысли,
И, не замедляя ход,
Бух – директору в живот!

Мне директор: «Ну-ка, стой!
Дай дневник, и марш домой!
Разберемся, наконец, –
Пусть ко мне придёт отец».

Мой дневник не очень смел,
От стыда он покраснел.
Запись заалела: «Бегал,
Отвлекался за обедом».

Сам не знаю, что со мной?
Я какой-то заводной.

И недаром мама с дедом
Говорят, что я торпеда,
В школе нет меня быстрей,
Но ведь я же не злодей?!

КОВАРНЫЙ ЗУБ

Я не ем горячий суп, –
В щёку так стучится зуб!
Не читаю, не играю,
Спать хочу – не засыпаю.

Мама строго говорит: 
«Нужен доктор Айболит».
Привели меня в больницу,
Я боюсь, боюсь лечиться!

Открываю кабинет
И кричу: «Не надо, нет!»
Убегаю, все за мной
Мчатся дружною гурьбой:

Мама, папа, доктора,
Медицинская сестра.
Лишь посадят снова в кресло,
Я стенаю: «Честно, честно

Уверяю, я здоров,
Мне не нужно докторов».
Целый час меня гоняли,
Сами от меня устали.

Усадили кое-как,
Доктор тянет: «Так, так, так…
Да у вас, дружок, пульпит!»
«Ой, не троньте, ой, болит!» –

Я и плакал, и кричал…
От себя я сам устал.
Так дрожал, что и не помню,
Как до дому добежал.

А наутро – чудеса!
Я не сплю? Протёр глаза.
Я нисколько не больной,
Я  – здоровый, я  – живой!

Вспоминаю и белею
Я за свой вчерашний срам.
Если снова заболею,
То пойду лечиться сам!

ДЕНЬ САМОУПРАВЛЕНИЯ

Ну, учителя, держитесь! Дай вам Бог терпения.
Наступил – ура! Ура! День самоуправления.
Мы сегодня педагоги, математики, чтецы…
Ни к чему нам контролёры: мамы, бабушки, отцы.

Я спешу в родную школу. День особый, что скрывать…
Было бы до слёз обидно мне сегодня опоздать.
Я мечтаю, как за парты посажу учителей.
Кто готов – скажу – к уроку? Попрошу к доске,смелей!

Директрисе опозданье красным запишу в дневник,
Пусть охранник отвечает: школа  – это материк?
– Не готов! Садитесь, двойка! – покачаю головой.
– Знайте наших! Шит не лыком первоклассник Яровой.

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

День рождения сегодня,
Именины у меня.
Объявляю принародно:
«Шестилетний ныне я!»

Огляделся…Очень странно,
Все вокруг беспечно спят.
Видно, я проснулся рано,
И совсем тому не рад.

Ведь сегодня день заветный!
Ждал его я целый год.
Только радость безответна.
– Эй, проснись, честной народ!..

Мне всю ночь подарки снились:
Торты, свечи, пироги…
Мне открытки полюбились
От любимых дорогих.

Ладно, я ещё согласен
Пятилетним чуть побыть…
Как бы ни был день прекрасен,
Жаль сестрёнку разбудить.

ПЕРВОЕ СЕНТЯБРЯ

Вновь сентябрь вплетает в косы
Разноцветные банты,
Настает не просто осень –
Яркий праздник детворы.

Всё красно вокруг, но краше
Не видал соцветий свет,
Первоклассней первоклашек
Никого сегодня нет!

За спиной цветные ранцы,
В воздухе нектар цветов…
Словно группы иностранцев,
Построенья первочков.

Это ваш волшебный праздник –
Первого звонка – ура!
Первоклашка, первоклассник,
Вам – ни пуха ни пера!

РАСКОПКИ

Света с Павликом спешат
Отыскать вчерашний клад.
Здесь, в песочном бастионе,
Закопали фараона!
Он из склянки, промокашки,
Двух скорлупок от фисташки
И осколков янтаря,
Что на солнышке горят.
Павлик – видный археолог,
Несмотря на то, что молод…
Свете отдаёт приказ –
Рыть в песке глубокий лаз.
Дескать, столько малышей
День-деньской полны затей.
Все они в песке игрались,
На сокровищах топтались…
«Раскопаем, – верит он, –
Будет нашим «фараон».
«Настоящие раскопки! –
Голосит Светлана громко.
– Восхищаюсь, не таюсь…
Пашка, я тобой горжусь!»

ОХ, УЖ МНЕ ЭТО ВОСПИТАНИЕ…

  Меня зовут Мишкой. Мне уже семь с половиной лет. Я хожу в самый образцовый лицей страны, а мама так и думает, что я у неё ещё совсем малыш. Она оставила свою любимую работу, чтобы воспитывать меня. Я, конечно, люблю её очень-очень, даже сильнее своего нового велосипеда, но порой мне от этого воспитания так туго приходится, что «ни в сказке сказать, ни пером описать». Так выражается моя мама.
  Мама с самого утра и до вечера, начиная с лекции о пользе овсяной каши за завтраком и кончая своим «своевременным режимным» укладыванием в постель ровно в 9 часов, воспитывает меня, и воспитывает, и воспитывает.
Вот, к примеру, вчера в школе…
  После первого урока на перемене я, как обычно, выскочил из класса первым и скорее по-мчался по всем этажам лицея. Так хотелось побегать! Покричать и повеселиться! Заодно и попутешествовать.
– Интересно, что же со вчерашнего дня здесь изменилось?
Я взлетел по лестнице до четвёртого этажа, про-бежал мимо всех кабинетов, заглядывая во все раскрытые двери, и вниз – до второго.  Забежал в биб-лиотеку и, задыхаясь, спросил:
– Лидия Александровна, мне сказки Пушкина, можно?
– Королёв, иди вначале остынь. Ты мокрый весь. Опять по школе бегал?
Что здесь поделать? Я начал спокойно спускаться на первый этаж, в свой класс.
Вдруг вижу, надвигаются на меня мои одноклассники. Человек тридцать. Секунда… и вот уже толпа учеников 1-го класса «Г», похожая на пчелиный рой, во главе с нашей отличницей Катей Михайловой несётся по направлению к лестнице. Кто-то машет руками, кто-то пальцами на меня указывает, остальные, переглядываясь между собой, кричат:
– Вот он! Давай его!
Я от страху сразу дар речи потерял. Да и не до объяснений мне было. Я поворачиваюсь и скорее но-ги уносить. Бегу наверх, что есть мочи. Только слышу за спиной:
– Стой, Королёв! Куда побежал? А ну, стой!
  Я ещё сильнее припустил. Думаю: «Нет, не возьмёте! Я – казак! А казаки не сдаются…» Вбегаю на второй этаж и пулей – в учительскую. Спрятался за дверь.
– Фу, думаю, ну, Слава Богу! Кажется, пронес-ло…
  Выглянул из-за двери, смотрю, они в другую сторону побежали. Я – нырк из учительской… И только к лестнице, как вижу, что Катька Мартынкова руками машет и кричит толпе вдогонку. Подождите, смотрите, вон он, вон! Убежать от нас хочет.
Я, недолго думая, задыхаясь от волнения, бегу на третий этаж, они за мной. Я – по коридору, они за мной… Я на четвёртый этаж и – в служебную комнату. Стою, боюсь пошевелиться. Вокруг меня разный инвентарь для уборщицы оказался. Швабры там вся-кие, тряпки для мытья полов, мётлы, веники и всякое такое. Стою, дверь прикрыл, боюсь шевельнуться. Шутка ли, почти тридцать человек – на меня одного… И тут меня осенила мысль! Дверь-то в подсобку не закрыта. Крючок наверняка на ней имеется. Вдруг послышался топот приближающейся толпы. Я неистово стал нащупывать затвор. Как оказалось, это был не крючок, а простая железная задвижка. Только я её задвинул, вдруг с полки вёдра как полетят. Такой грохот по всему этажу покатился! Я  ещё сильнее ис-пугался. Стою чуть дыша… И тут как раз очень кстати разразился спасительный для меня звонок.
– Звонок! Звонок! Побежали, урок начинается! – послышались знакомые голоса ребят.
  И пугающий меня топот начал растворяться в общем гудении, которое всегда предшествует началу урока в школе.
  Тут я наконец-таки выбрался из-за своей барри-кады и озадаченный побрёл в своё укрытие. Един-ственное, о чём я мог думать, так это о том, что Ар-тём Кесоян и Лёшка Сизов – мои друзья. В голове «не вмещается» или «не укладывается»? Как это ма-ма говорит?  В общем, не пойму, как они мне вместе со всеми вдруг шею намылить решили?
– Очень странно всё это, – думал я. Но очень ско-ро все мои догадки разрешились.
К тому времени я уже опоздал на урок и постучал в дверь.
– Так, так, так… Королёв, ты почему бегаешь на четвёртый этаж без разрешения учителя? – отрезала Анна Борисовна.
И, не дожидаясь ответа:
– Ты ведь знаешь, что ученикам начальной школы не разрешается директором подниматься выше второго этажа? Знаешь?
– М-м-м…
– Так почему же ты нарушаешь правила порядка?
  Тут её красивое лицо вытянулось, а добрые обычно глаза стали тёмные, как перезрелые вишни.
– Как мне теперь с мамой твоей объясняться? Она пришла, а учитель не знает, где находится её ученик. Ребята тебя всю перемену разыскивают! Без-образие! Положи дневник мне на стол. Завтра в школу с мамой!
  Только вот здесь Анна Борисовна вдохнула новую порцию воздуха, так как всё сказанное до этого выпорхнуло из неё на одном дыхании.
Оказалось, (как я потом узнал от мамы), что я за-был дома книги к уроку внеклассного чтения. После второго урока мама принесла мне их в школу. Имен-но из-за этого я пережил столько неприятностей!
  Первой неприятностью явилось то, что она не за-стала меня ни в классе, ни на всём первом этаже. К тому же Анна Борисовна, наша учительница, рассказала маме о том, что я ношусь на переменах, «как торпеда», с первого до четвёртого этажа, совершенно не реагируя на её замечания. И она уже не знает как со мной дальше работать.
  Ничего в моё оправдание мама сказать не имела и поэтому перевела тему разговора на внеклассное чтение.
– Я вот тут книги к уроку внеклассного чтения Мише принесла и деньги на обед. Только где же мне теперь его найти? – растерянно развела руками она.
Анна Борисовна обратилась к классу:
– Ребята, сбегайте на второй этаж, найдите Ми-шу. Скажите, что мама ждёт его в классе.
  Мои одноклассники отреагировали на слова учи-тельницы молниеносно и побежали меня искать. Остальное вы знаете.
  Теперь мне было стыдно и перед мамой, и перед учительницей, и перед школьными друзьями.
– Но я же ведь не специально всё это натворил…  Я не хотел…

РАЗДЕЛ "ВСПОМИНАЯ О ТЕБЕ"

* * *

Под индевелой веткой ели
Игрушкой яркой месяц свис,
Смирились гордые метели,
Не слышен их промозглый свист.

Легко… И дышится свободно,
И душу греет тишина.
Глазами звёзд над крышей сводной
Окован мир. Всё в чарах сна.

Но знаю, там, в далёком где-то,
Тебе свободному не спится.
Журавль в небе – вся планета,
А я была в руках синица.

* * *

Размывает твоё отраженье
Влага дрожью в моих глазах.
Так заветно твоё притяженье,
Как запретной страсти лоза.

Всё ещё твоих губ прохлада,
Поцелуй горчит на губах,
Не смотри на меня, не надо…
Как и ты, я судьбы раба.

Всё во мне бередит твой голос…
Сердце алчное до тепла.
Ещё спит твой опавший волос
На венце моего чела.

Я люблю… Моей плоти корни
Проросли сквозь корни твои.
Сбереги мой платок узорный
В знак признания и любви.

Выходи на нашу дорогу
Иногда обо мне вспоминать.
Как нам знать, может быть, у Бога
Мы сольемся в одно опять?

* * *

Солнечный янтарь зарделся
В междурядье облаков,
По-над Волгой разлетелся
Горн прозревших петухов.

Пахнет мятою полынной,
Лес прислушался, затих.
Нежной песней переливной
Сквозь меня пролился стих.

Нарождённый свет багровый
Растекается вокруг,
О тебе трепещет слово…
Слышишь, мой далёкий друг?

Помню наши унисоны
В красноречье тишины…
Визг вагонный у перрона
И признание вины.

Ты уехал, только сердце
Я оставила себе,
Чтобы было чем согреться,
Вспоминая о тебе…

* * *

Рожденье дня осенним фейерверком
Над нашим пробужденьем пронеслось.
Берёзка-модница последнею примеркой
Блеснула, чтобы ветру не спалось.

Неистовствовал он – жених ревнивый,
Сорвал с неё пленительный наряд.
Воскресло небо, стало прозорливым
И, завершая утренний обряд,

Лампаду солнца пылко разжигает…
Ликует всё, как перед смертью дух!
А в нашей чаше тихо догорают
Дрова в камине и ласкают слух.

* * *

Во впадины лица легла печаль.
Ресницы жадно налились слезами,
Когда Она встревожилась: «Как жаль,
Что не остались добрыми друзьями».

Метался, словно колокол, фонарь,
Развенчивая сросшиеся судьбы.
И целовала, целовала хмарь,
Былую близость вспоминая, в губы.

Всё проносилось: «Виноватых нет
Меж нами, как и нет, увы, безвинных.
Разлука – приговор отжитых лет,
Две верности разбитых голубиных».

Под небом висла тонкая луна
С насмешливой ухмылкою химеры.
Не просто навсегда ушла Она,
А забрала с собой остаток веры.

* * *

Как хрупкое растение,
Ращу в душе любовь.
Пришла пора цветения.
Молчи, не прекословь…

Рукою норовистою
Цветов не изомни…
Пусть зреют чувства чистые
И озаряют дни!

* * *

Ты меня не обидел нисколько,
Повинился – и я снизошла.
Лишь кольнула под сердце иголка
И в открытую душу вошла…

Ты меня не обидел, лишь только
Жизнь умолкла на длительный миг…
Сколько будет мне больно? И сколько
Буду сдерживать рвущийся крик?!

* * *

Как любимый, полный страсти,
Ветер рвёт одежды с плеч.
Я в его желанной власти
Предвкушаю жадность встреч.

Долетает еле слышно,
Как вдали хрустит ледок…
Мне туман седой и пышный
На глаза надел платок.

Жду, что я тебя увижу –
Сердцем к сердцу прикоснусь…
Или вновь возненавижу,
Иль безумнее влюблюсь.

* * *

Среди нечётких очертаний
Ловлю знакомый силуэт.
Растаял вкус твоих признаний,
Мой обольстительный поэт.

Твой голос звонкой струйкой льётся,
Стихает, утекая вдаль,
Где дождик весело смеётся,
Взирая на мою печаль.

Где горький запах листопада –
Задел сиротству моему…
Разлуки праздник. Флаги сада –
Покой покорному уму.

Не ворожу, не проклинаю…
Ни страха, ни обиды нет.
Лишь прошлым нашим заклинаю
Не помнить зла в боренье лет.

* * *

Ветер, словно карусель,
Листья жёлтые заводит,
Стелет мягкую постель
И слагает гимн погоде.

Всё – оранжевым огнём,
И твоих следов не видно…
То, за что мы не вдвоём,
Мелко так, что вспомнить стыдно.

* * *

Пора разлива и печали вешней.
Всё в тонкой дымке сирых облаков.
И тает для меня всё безнадежней
Твой образ из надуманных стихов,

Где ты – глубокий оттиск совершенства,
Творец и созидатель лучших дней.
В них всё – от поворота и до жеста –
В тебе благообразней и полней.

Но с каждым часом истина яснее:
В твоём портрете ложные штрихи.
Любить тебя бездушного честнее,
Чем изваянью сочинять стихи.

* * *

Ты вновь ушёл, а я осталась ждать,
На телефон молясь от часа к часу.
И не разбить молчанье, не прервать.
Вот уж зима в отчаянье погасла

И, захлебнувшись в слякотных слезах,
Ждать перестала снега. Я ж всё плачу.
И снова жду с мольбою на устах...
И не могу дышать и жить иначе.

РАЗДЕЛ "ПОСВЯЩАЮ..."

АНАСТАСИИ И РУСЛАНУ

Пахнет свежей листвой и ладаном
Твоих горьких волос копна.
Я твоим посещеньем обрадован,
Ты с рассветом обручена.

За рассветом из города спящего
Ты уводишь блаженные сны.
Недоступна для мира кипящего,
Как царица ночной тишины.

Чудотворная, проникновенная,
Не подвластная гордой судьбе,
Будто кто-то рукой совершенною
Свысока прикоснулся к тебе.

Твои речи – стихи многострунные,
Твои ласки – желанья весны…
Над тобою соцветия лунные
Нерастраченным светом полны.

Чистотой твоей обескураженный,
Недостойный, неверный тебе,
Я с виной пред тобой не заглаженной
Не решаюсь просить о себе.
Ты же зла моего не упомнила,
Раз являешь свою красоту
Мне, в гиене горящему огненной,
За собой, на свою высоту,

За рассветом из города спящего
Ты уводишь, не помня вины.
Недоступна для мира кипящего,
Как царица ночной тишины.
СТАНИСЛАВУ ГАЙШИНЦУ
 
1

Мне лицо в лицо луна глядела.
Я ждала летящую звезду.
Я любить, любить, любить хотела,
Радостью засеять пустоту.

На заре встречала солнца всходы
И в охапке полевых цветов
Я искала, Боже, не свободы,
А для сердца ласковых оков.

День пришёл. Господь по благодати
Нас законным браком заключил.
Хоть, конечно, дело не в печати,
Помни, Кто нас ею обручил…

2

Слёзы искренней печали
Льёт проникновенно дождь.
Плакать иволги устали,
Дремлет солнечная рожь…

Сон цветной дорогам снится,
Засыпает виноград.
Только памяти не спится
Сорок с лишним лет подряд.

Только кружат листопадом
Годы, прежние мечты…
Я стою перед лампадой,
Плачу, верю, жгу мосты…

С благодарностью взываю
И молю лишь об одном,
Чтобы до земного рая
Мы дошли с тобой вдвоём.

3

Ты сквозь порок протягиваешь руки
Спасающей неистовой любви.
Срастаются развенчанные звуки
В симфонию. Прислушайся, лови

Пленительную россыпь поцелуев!
В твоей душе звенит моя душа…
Она тебе пропела: «Аллилуйя!»
Она сегодня дивно хороша!

Сливаются в единую покорность
Две вечности, две жизни, две любви.
В твоих руках я – тихая безвольность.
А хочешь сердце? Мне не жаль… Лови!

4

Жерло памяти из сердца выну.
Выжгло душу прошлое изменой.
Я теперь молюсь Отцу и Сыну,
Чтобы мне оправиться от плена…

Жизнь моя нежданно изменилась.
Мне открылась вековая тайна…
Мне любовь негаданно явилась.
Сбылся сон так искренне, так явно.

В ожиданьи нашей новой встречи
Листопад кружил и осень пела.
Ветерок обнял меня за плечи,
И с зарёю солнце заалело.

Я с тобою радости постигну…
Ты отныне ближе всех на свете.
Я теперь молюсь Отцу и Сыну,
Чтобы ты мне верностью ответил.

5

Васильковая шаль на игривых лучах,
Ламбрекены из белого ситца.
Занебесная даль в покаянных очах,
Из которой я жажду напиться.

Наряжалась ревнивой цыганкою ночь,
Ворожила, ждала расставанья.
Нет в ней сил ни взыгранье любви превозмочь,
Ни измерить твоё покаянье.

Две дороги сплетает в единую нить
Светлый путь долготой в неизбежность.
Я дана тебе свыше за жажду любить
И дарить безмятежную нежность. 

6

Смородины куст, как подарок, букетом,
Живительным солнцем встаёт на пути.
И в каждом гвоздочке – частичка рассвета,
Частичка любви предзакатной в груди.

Живая вода вдохновенно росою
Застывшую жизнь воскрешает, поит.
Запомни меня предрассветной такою,
Когда мы войдём в наш парящий зенит.

Пусть в пору цветения, каждой весною,
Приходит к нам юность с рождённой зарёй.
Ты стал моей самой желанной порою,
И я до заката останусь с тобой…

7

Ты –  моё неровное дыханье,
Символ веры, сердце и судьба.
Между нами годы расстояний,
Для того, чтоб я нашла тебя.

Наши души сплетены заранее.
Ты и я – единая строфа.
Эта встреча – только узнаванье,
В памяти ожившая глава.

С первой встречи в каждое мгновенье
Я тебя читаю наизусть.
Даже если это сновиденье,
Вечностью оно продлится пусть…

8

Удиви меня взглядом, словом,
И сотрём в роковое путь.
Мы срастёмся навеки снова,
В единении наша суть.

В Царство Божие не войдёте,
Если между вами стена…
Я ж тебе жена не по плоти,
Я по духу тебе жена.

Единение наше – песня!
Части две одного холста.
Белый голубь – счастья предвестник,
Две души одного Христа   –

Мы с тобой как пазлы сложились.
Всё под силу, когда вдвоём.
Словно мы до любви не жили,
Только в ней мы теперь живём!

9

Стройны, девственны берёзы.
Обернулись в белый лён.
Серебрится на морозе
Дивно лампочками он.

Звезд лучистая гирлянда
Источает чистый свет,
Словно ты проходишь рядом,
Но меня с тобою нет.

Будто что-то приоткрылось
В тайнике души живой.
Ой, да что там, я влюбилась,
Я повсюду за тобой.

Стройны, девственны берёзы.
Обернулись в белый лён.
Ах, вы грёзы, мои грёзы…
В них и ты в меня влюблён.

ФИГУРИСТКА

Передо льдом, как пред причастьем,
Стою у алтаря побед,
Где от запястья до запястья
Крестом увенчан каждый жест.

Мне мрачно безо льда и прозно.
Уж двадцать лет в тоске вдовы.
Забвенье танца грациозно
От поворота головы.

У ветра встречного во власти,
За гранью ритма и стиха.
О, сколько высечено страсти
Со дна души ребром конька!

СУПРУГАМ ЧАПЛИЕВЫМ

Я любил на тебя смотреть,
Твои волосы вились по ветру.
И его кругосветному метру
Не под силу тебя воспеть.

Я любил все твои черты,
До сих пор их хранит мой разум,
Отчего? Отчего же ни разу,
Что уйдешь не сказала ты?

Я любил синеву твоих глаз,
Что отныне случились с небом.
Боже, Боже, как смерть нелепа
Осознал в твой закатный час.

Не войдёшь, не воскреснешь ты,
Лишь во сне посетишь порою.
Почему же тебе живой я
Не дарил, как теперь, цветы?

Мне с тобой не идти к Алтарю,
Не дышать и не жить тобою,
Почему же былой порою
Мало так говорил: «Люблю!»

И за мой малодушный грех
Не испить, не вместить утешенья,
Лишь прошу у тебя прощенья
Я один за виновных всех.

Несказанная тихая ты
На весь век обручилась со смертью.
Я остался один в круговерти,
И со мною твои черты.

ВЛАДИСЛАВУ ГАЛКИНУ

Я верю, не по линиям руки
Судьба твоё несчастье прочитала.
Твои свершенья были высоки –
Свершенья живы, а тебя не стало.

РАЗДЕЛ "СОЗВЕЗДЬЕ СТРОФ"

* * *

На скрипке души играет
Проворным смычком строфа.
Свеча во мгле догорает,
Осталось последнее «фа».

Осталась всего лишь строчка –
Созвездья строф позади,
Но вечно живой источник
Для творчества – впереди.

Предвестник желанной правды
В последнем взмахе смычка,
Где вся-то земная слава
От взлёта и до толчка.

СЛОВО

Когда ещё поэты не искали,
Увязнув в графоманстве, эких фраз,
Словесной кашей ум не начиняли,
«Подпрыгивая» кто во что горазд, –
Так выносили слово, как причастье,
Из алтаря духовной тишины.
Когда весна, когда душа – на части,
Напев стиха, молитвенной зурны
В пророчество всецело обращалось,
Целило, возводя из пустоты,
Из мертвых воскрешало и прощало
Животворящим светом простоты.
А если слово и горе «Подвинься!»
Прикажет, – повинуется она.
По слову сам Господь на свет явился,
У слова неподкупная цена.
Ни вымыслы, ни груды празднословья
Не перевесят чашу ту весов,
Где вера, обручённая со словом,
Стоит на страже у самих веков.

* * *

Во мне отражалось, пело
Всё сущее столько лет!
Сегодня душа овдовела –
В ней песни заветной нет.

Не трогает мысли сила
Напевных душевных струн.
И чувство молчит, застыло…
А било, словно тайфун!

Смиренно несу испытанье,
Чистилище немоты…
О, Боже, сними взысканье, –
Я верю, что Слово – Ты!

* * *

Не листай в печали, осень,
Недочитанных страниц.
Вехи жизни ветер носит,
Тихо капает с ресниц.

Блекнут яркие одежды,
Стали нищими сады.
Но стояние в надежде:
День придёт, растопит льды!

Сад, подобно воскресенью,
Вознесётся над землёй,
Призывая к пробужденью,
Обновлённый голос мой.

Крылья Серафимов снова
Обретёт летящий цвет.
И моё зачнётся слово,
И появится на свет…

* * *

Я смотрю на влекущий лист,
Эту выбель и эту чисть.
Мой обручник, ему – рука
И из сердца в сердце строка.

То, что я расскажу ему,
Не решусь – никогда никому.
Он – зеркальная гладь души,
Наш союз дотла нерушим.

РАЗДЕЛ "ВНЕ ЛЕТ, МЕЖДУ СЛОВ, МЕЖДУ СТРОФ…"

* * *

Под высоким пологом небес
Серебрится новогодний лес,
И церквушка в белом вся стоит,
Как невеста. В сорок солнц горит

Купол, озаряя высоту,
Золотит снежинки на лету.
Словно дым кадильный, облака
Царственно плывут издалека.

В таинстве причастья тишиной
Растворился звонкий голос мой.
Я ему созвучна и легка,
Как века, безвременья века…

* * *

Увы, нет выбора у нас,
Над нами властен смертный час.
Всё для него: и жизнь, и смерть,
И маята, и круговерть.

В мир, где срастаются умы,
Не взять ни власти, ни сумы.
Имущий станет нищим,
Зачем богатства ищем?

* * *

Животрепещет падший лист,
День беззаботен и лучист.
Перетекает солнце
В небесное оконце.

И, извиваясь в роднике,
Семь дуг ваяет на витке.
Звенящая водица
И манит, и резвится.

Ей жадно жажду утолив,
Душевный чувствую прилив.
Природы дикой шалость
Преобразилась в радость. 

* * *

Луна – костёр! Как искры от поленьев,
Мерцают звёзды в загустевшей тьме.
Шатёр земли в благой тиши затменья,
В задумчивости набожной померк.

Ещё не срок, и не взошла зарница,
Царица Вифлеемская звезда!
Отшельница, небесных паств жилица.
Тепло души среди зимы и льда.

И вот уж предвкушенье закипает:
Рожденья веры, поиска, добра.
Уж в сердце половодье… Лёд оттает
В прозрении Христова Рождества.

* * *

Впусти приливы тишины
Ко гомону души,
В лучах хвалы, в тисках вины
Все меры хороши.

Я выпью этой тишины
И глаз не разомкну,
И станут призраки войны
Подобны просто сну.

И вечность купол возведёт,
Прольёт святой елей.
И всё же главное придёт
Душою в ширь полей

И светом в яркий звездопад,
И радостью в мечту…
Стою на росчерке утрат,
Подобная кресту.

* * *

Сегодня, в радуничный день,
Живит соборный бой.
Повсюду май, повсюду звень…
Вдали, над головой

Дорога к солнцу за теплом,
Тропа в один конец.
Проткнул густую твердь иглой
Несмелый луч-юнец.

Слепец! Он ищет, как и я,
На гибельной земле,
Поток души и сердца лья,
Спасения себе.

* * *

Вспоминаю я, как на рассвете
Сладострастно шумит ветерок,
Ветку ивы в кленовом букете,
Рассекающий даль катерок,

В вечность мой уносящийся парус.
Он – идущий к иным берегам…
Уж до цели полмига осталось,
Что бессмертием видится нам.

СВЕЧКА

Раскаиваясь, плакальщица свечка
Омыла уголки моей души.
И ум ласкает памятью о вечном
В нерукотворной искренней тиши.

Свеча все тает, тает, тает, тает.
Уж вместе с ней обиды утекли…
Всё скрытое она легко читает
На языке воззваний и молитв.

* * *

В зеркало-реку небо глядится:
«Я ль всех милее? Я ли краса?»
Где-то невинностью русой девицы
Даль оплетает речная коса.

А над простором распахнуты крылья,
Белые крылья святых облаков,
И, излучаясь на всходы ковыли,
Солнце глядит исподлобья веков…

* * *

Каждая капля, проросшая в почву,
Вырвется к свету новым ростком,
Бьётся дыханием жизни источник,
Пульсом земли, колокольным стихом.

Тайна зерна погребённого – встреча.
Истина смерти  – рождения суть,
Пьют от огарка зажжённые свечи
Тишь, для которой горение  – путь.

* * *

В исканьях истины прозрела ночь.
Уж поливает солнце жизни всходы,
Явь растворяет, гонит тайну прочь
Из тела бренного на родину свободы.

На цыпочках бегут гонцы минут,
Ещё не пробили шести куранты.
Мы, возвратясь оттуда, где нас ждут,
Отсрочиваем день и час расплаты.

* * *

Метель-кликуша зазывала в сети,
Всё цепенело, меркло перед ней.
Бессильно ива опустила плети,
Раздумчиво пригрезив о весне.

Вокруг неё кружил распутный ветер
И звал её в незримые края.
Он пел о том, о запредельном лете,
А ей и в грёзах виделась земля.

* * *

Воскресший луч глядит в калейдоскоп,
Всё ясными цветами заливая.
Движенье неба – розовый поток,
Кусочек неизведанного рая.

Беззвучное течение души,
Неведомое роздыху земному, –
Немое соискание тиши,
Отдохновенье бренному, больному,

Где вижу в галерее вековой,
В гармонии весны потусторонней,
Парящий белокрылый облик твой,
Отбившийся от чёрных стай вороньих.

* * *

Солнца луч сквозь тучи сеет
Свет на сытые поля,
Силуэт вдали белеет,
Дышит влагою земля.

Всходы кланяются в пояс,
Птицы шустро чередят,
Воспевая каждый колос,
В небе радужном звенят.

А в дали, в дали невнятной
Мчит дорога в небеса,
Там, в ложбине необъятной,
Режет облако гроза,

Где нет-нет и ливень грянет,
Смоет вновь вчерашний день.
День грядущий прошлым станет
В измерении людей.

* * *

Летит весна в раскрытые оконца,
Окуривает ладаном поля.
И ветер невзначай в кадильник солнца
Подбрасывает свежего угля.

Деревья в нимбах тёплой позолоты
Являют миру ангельскую суть,
Где птичий хор в Великую Субботу
К спасенью открывает светлый путь.

И всходы от небесного полива
Питают соты набожной земли.
Всё в ожиданье Воскресенья, дива,
Которое все жажды утолит.

* * *

За утёсом лунная фигура,
Как моя укрывистая тень,
Мечет стрелы алые Амура,
Провожая отгоревший день.

И волна любовно нежит берег
Лёгкой змейкой белого шитья.
Лишь она мою тоску измерит,
Растворясь в сочувствии, как я.

Словно кто, от счастья нас спасая,
Закаляет души и сердца,
Чтоб открылась во преддверье рая
Нам любовь Всевышняя Творца.

* * *

Эта горняя, горняя высь,
Где в единое вехи сплелись.
Застилают глаза бирюза
И седых облаков образа.

Этот чистый глубокий покой –
Бесконечность – плывёт надо мной.
Я стою, шевельнуться боюсь,
Только тикает, тикает пульс.

Там, где вечность, скрещенье миров, –
Всё вне лет, между слов, между строф.
Застилают глаза бирюза
И седых облаков образа.

* * *

Тополь ворожит над водоёмом,
Глянулось ему лицо луны.
Вся земля, пронизанная громом,
В строгости натянутой струны.

Разлилось затишье перед бурей,
Времени стучится нервный пульс.
То нет-нет, то дождь забалагурит.
Я его внезапности страшусь.

Как страшусь неведомой мне силы,
Что однажды грянет с высоты
И, взирая вслед тому, что было,
Призовёт нас пожинать плоды.

* * *

Зазывает горлинка
Флейтою к ручью,
И в глазах с задоринкой
Я к нему лечу.

Небо васильковое,
Молодость свою,
Лето поселковое
Из ладоней пью…

* * *

Опять проклюнулась весна,
Воспела жизненную силу,
И обездолено луна
На земли вешние светила.

Повсюду бабочками цвет
Парил, играя и белея,
И появлялось вновь на свет
Всё то, что в прошлом отболело.

Тянулся к звездам небосвод,
И ветер, «Вальс цветов» играя,
Так и манил меня в полёт,
Приоткрывая двери рая.

* * *   

В раскатах искромётных молний,
В соблазнах ветреного дня
Мне не становится привольней,
А всё тесней день ото дня.

Волынка жизни быстротечной
Построже Божиих вериг.
Зачем же просит муки вечной
Забытый Богом материк?

Зачем заблудший ум лелеет
Мечты о рае на земле?
Зачем душа за то болеет,
Что вскоре предаётся  тле?

* * *

Звучал отзывчиво Чайковского концерт,
Стремительно его пронзала скрипка.
Раскрыла мама ставни, как конверт,
И письмена, в неволе стёкол, липко

Раскручивали жёлтые листы,
Измятые бореньем отжитого.
И ясный луч пролился с высоты,
Как чудо пробуждения простого…

РАЗДЕЛ "НЕЗРИМЫЙ СВЕТ В ЛАМПАДЕ СЕРДЦА"

* * *

Незримый свет в лампаде сердца,
Безмолвия молельный стук,
Рассвет иконой страстотерпца
И беспредельный мир вокруг.

В душе весенние разливы
Животворящих ручейков,
Сирени смех и слезы ивы,
И миг в стечении веков.

В нём – предвкушенье озаренья,
Заката жизни и восход,
Полёт любви и свет прозренья,
Что неизбежно к нам грядёт.

В КРЕЩЕНСКИЙ СОЧЕЛЬНИК

Небес завеса кружевная
Качает яблоко луны,
И только колокол стенает,
Как плакальщик средь тишины.

Ещё до вечера вьюжило,
А ныне ангельским крылом
Умыла мир святая сила,
Всё наводняя Божеством.

Деревья в белых опереньях
Подобны стаям голубей,
Что так легки в своём паренье
Над бесконечностью степей.

Небес завеса приоткрылась,
И вот вратарница луна
Крещеньем воды осенила,
Всё пробуждая ото сна.

* * *

Молитвы тёплые – слезами по щекам...
В тебя, Владыко, верую. И знаю –
Ты сила, неподвластная векам.
Лишь на тебя, Всевышний, уповаю.

Я не прошу ни злата, ни дворца,
Лишь сердце напои своей любовью.
И за душой не посылай гонца –
Не выбелила старость изголовья.

Не долюбила я, не дожила,
Ещё в долгу у сродников по плоти.
Я не отмыла совесть добела.
Не помышляет разум о свободе…

Пошли мне долгих и счастливых дней.
Не убоится дух мой злого рока.
Да будет светлой церковью твоей
Моя семья до старости далёкой…

ДАР БОГА

Нового Завета чистая река
Радугой, рассветом льётся свысока.
Дар Твой – за порогом бесконечный путь.
Путнику в дороге – счастье отдохнуть…

* * *

Во власти утреннего света
Меня для жизни воскресить.
Взысканьем Божиим согрета,
Вновь буду алкать и грешить.

Познав величие Отчизны
И цену жертвенным Дарам
За жизнь, погибшую для жизни,
Прозрев, паду к Твоим ногам.

* * *

Когда немыслимо простить,
И душу страсть испепеляет,
И ближний ближнего карает
Без страха мерить и судить.

Когда нигде покоя нет,
И многоликий идол Богом
Избран метущимся народом,
Вдруг неожиданно на свет

Взыгранье радости простой
Пробьётся, как святой источник...
Как жизнь, пророщенная в почке,
Как зелень первая весной.

И средь бессмысленности смысл
Вновь обретёт туманный разум.
Господь, ты всё богообразил:
И души, и сердца, и мысль.

* * *

Разметала радужные листья
Роща. Обнажённая стоит.
Ветерок объял её резвистый
И кострами пышными кадит.

С теплого луча – елей янтарный,
Запах речки в воздухе разлит.
Солнце вознеслось на трон алтарный
И над колокольнею парит.

Солнце, словно Спас нерукотворный
На холсте редеющих небес,
Где непостижимый и покорный
Он воскрес! Воистину воскрес!

* * *

Мне опять привиделась эпоха...
Пролетела в оперенье крыл
Легковесной глубиною вдоха
Над бездонным бдением могил.

Словно снизошло нам оправданье
С высоты незримых тайных сил.
Будто бы и не было страданья,
Будто бы Господь и нас простил.

И душа, прося о доле лучшей,
Переосознала бег минут.
Боже мой, всё в этой жизни случай,
Только неслучайным будет суд.

РАЗДЕЛ "НЕЗРИМЫЙ СВЕТ В ЛАМПАДЕ СЕРДЦА"

* * *

Незримый свет в лампаде сердца,
Безмолвия молельный стук,
Рассвет иконой страстотерпца
И беспредельный мир вокруг.

В душе весенние разливы
Животворящих ручейков,
Сирени смех и слезы ивы,
И миг в стечении веков.

В нём – предвкушенье озаренья,
Заката жизни и восход,
Полёт любви и свет прозренья,
Что неизбежно к нам грядёт.

В КРЕЩЕНСКИЙ СОЧЕЛЬНИК

Небес завеса кружевная
Качает яблоко луны,
И только колокол стенает,
Как плакальщик средь тишины.

Ещё до вечера вьюжило,
А ныне ангельским крылом
Умыла мир святая сила,
Всё наводняя Божеством.

Деревья в белых опереньях
Подобны стаям голубей,
Что так легки в своём паренье
Над бесконечностью степей.

Небес завеса приоткрылась,
И вот вратарница луна
Крещеньем воды осенила,
Всё пробуждая ото сна.

* * *

Молитвы тёплые – слезами по щекам...
В тебя, Владыко, верую. И знаю –
Ты сила, неподвластная векам.
Лишь на тебя, Всевышний, уповаю.

Я не прошу ни злата, ни дворца,
Лишь сердце напои своей любовью.
И за душой не посылай гонца –
Не выбелила старость изголовья.

Не долюбила я, не дожила,
Ещё в долгу у сродников по плоти.
Я не отмыла совесть добела.
Не помышляет разум о свободе…

Пошли мне долгих и счастливых дней.
Не убоится дух мой злого рока.
Да будет светлой церковью твоей
Моя семья до старости далёкой…

ДАР БОГА

Нового Завета чистая река
Радугой, рассветом льётся свысока.
Дар Твой – за порогом бесконечный путь.
Путнику в дороге – счастье отдохнуть…

* * *

Во власти утреннего света
Меня для жизни воскресить.
Взысканьем Божиим согрета,
Вновь буду алкать и грешить.

Познав величие Отчизны
И цену жертвенным Дарам
За жизнь, погибшую для жизни,
Прозрев, паду к Твоим ногам.

* * *

Когда немыслимо простить,
И душу страсть испепеляет,
И ближний ближнего карает
Без страха мерить и судить.

Когда нигде покоя нет,
И многоликий идол Богом
Избран метущимся народом,
Вдруг неожиданно на свет

Взыгранье радости простой
Пробьётся, как святой источник...
Как жизнь, пророщенная в почке,
Как зелень первая весной.

И средь бессмысленности смысл
Вновь обретёт туманный разум.
Господь, ты всё богообразил:
И души, и сердца, и мысль.

* * *

Разметала радужные листья
Роща. Обнажённая стоит.
Ветерок объял её резвистый
И кострами пышными кадит.

С теплого луча – елей янтарный,
Запах речки в воздухе разлит.
Солнце вознеслось на трон алтарный
И над колокольнею парит.

Солнце, словно Спас нерукотворный
На холсте редеющих небес,
Где непостижимый и покорный
Он воскрес! Воистину воскрес!

* * *

Мне опять привиделась эпоха...
Пролетела в оперенье крыл
Легковесной глубиною вдоха
Над бездонным бдением могил.

Словно снизошло нам оправданье
С высоты незримых тайных сил.
Будто бы и не было страданья,
Будто бы Господь и нас простил.

И душа, прося о доле лучшей,
Переосознала бег минут.
Боже мой, всё в этой жизни случай,
Только неслучайным будет суд.

РАЗДЕЛ "ДВА ВСТРЕЧНЫХ СИЛУЭТА"

* * *

Прощальный миг... Мерцанье свеч...
Фата, сползающая с плеч...
Два встречных силуэта
В косых лучах рассвета.

Свежо... Копна её волос
Увенчана плетеньем роз.
Желанных губ исканье...
Объятья... Покаянье...

Как трель лилейного смычка,
Трещотка тихого сверчка –
Завещанное детством
Богатое наследство.

И трепет солнечной росы
В ресницах, словно от слезы.
Рассвет... Пора прощаться...
Как хочется остаться!

* * *

Капли струйками змеятся
По литью стекла.
Нам давно пора прощаться –
Час уж до светла.

Я ловлю твоё дыханье,
Непокорный взгляд…
Нас разделят расстоянья –
Сотни вёрст подряд.

Ты на наш заветный адрес
Писем не пиши.
Всё приму, одна печалясь…
Согрешишь – греши.

Только помни, скорбь змеится
По литью стекла…
Всё… Прости… Пора проститься –
Час уж до светла.

* * *

Небо сизое в подпалинах,
Месяц в шапке набекрень.
Ни живинки, ни проталины...
Всё сковал морозный плен.

Наша тропка вся исхожена,
Место встречи замело.
Чувство прежнее похоже на
Отступившее тепло.

Помнишь, в дым рассветный вклинился
Птиц последний караван?..
Не руби наотмашь, смилуйся, –
Только век для счастья дан!

* * *

Недвижны грации берез.
Берестяные талии,
Словно корсетами, мороз
Сковал, и – ни проталины...

Всё в заколоченной тиши,
На стеклах слепки прежнего.
Ты прошлого не вороши,
Ни тёплого, ни нежного.

Тропою нашей не води
Другую… Ищешь ревности?..
И отпусти, и не суди –
Мы жертвы неизбежности.

* * *

День ото дня тепло уходит.
Разоблачились дерева.
И вьюга тихий вой заводит,
Как безутешная вдова.

И вязь кленовая ложится
На выкройки подмёрзших луж.
Окно в окно моё глядится.
Часы пробили полночь уж…

Луна укрылась в синем гроте,
Где ни живинки, ни луча.
И лишь в окне твоём напротив
Мерцает робкая свеча.

И кроткое её дыханье –
Дыханье юности твоей.
Животрепещет осознанье,
Что двое нас среди людей.

Что среди холода и мрака –
В душе затеплилась душа.
И мы пройдём сквозь все утраты,
Страдая, каясь и греша.

* * *

Сгустилась явь в туманном сне.
День опустился на закланье.
Луна покоится на дне,
Как о тебе воспоминанье.

Чуть слышно шепчется камыш,
Как в день последней нашей встречи.
И наводняет душу тишь,
И сердце трепетное лечит.

Уж отгорело, отлегло
Тревоги душащее бремя.
Наверно, счастье быть могло,
Но, словно наважденье, время

Стирает краски и черты,
Былое предает забвенью,
Уводит жизнь туда, где ты
Останешься лишь сновиденьем.

* * *

Жизням безответным, несвободным –
Мерь не мерь – всегда один итог.
О любви скажу кому угодно,
Только, чтобы ты услышать мог.

Перевиты родины и дали,
Взвешены отжитые года.
Разве мы о том с тобой мечтали,
Чтобы нас судили до суда?

Я прощаю след твой недостойный
В перепутьях всех моих дорог.
Вновь пою о юности разбойной,
Чтобы ты меня услышать мог.

* * *

Ты был близок мне поневоле,
Я желала расторгнуть связь,
Но не ведала сколько боли
Я измерю, с тобой простясь!

Вроде всё как всегда, и сеет
Солнце низкое тёплый свет.
Но меня этот свет не греет,
Но меня безутешней нет.

И опять целый день у двери
Я считаю чьи-то шаги,
Разуверившись, снова верю,
Что попросишь моей руки.

Выживаю, не видя смысла,
Словно выпила всё тоска.
Я считаю часы и числа,
А, кажется, что века...

Победил ты в игре без правил
И ни йоты не дал взамен.
Ушёл... Ничего не оставил
Кроме серых холодных стен.

* * *

Над поющей повиликою
Вьётся локон облаков.
Небо хмурое, безликое,
Будто тлеющий покров.

Три тропинки разбегаются
В три лесные стороны.
Здесь никто не зарекается
От сумы и от тюрьмы.

Я пойду прямой дорогою, –
Мне не нужно царств чужих.
Ни на воле, ни в остроге я
Не забуду слёз твоих.

Наше ложе не оплакивай
Под холодный шаг минут
И под бой часов не вздрагивай.
Верь, что времена пробьют!

Я вернусь тропой нехоженой
В дом наш тихий у реки.
Я была тебе плохой женой,
А теперь прошу руки.

* * *

Расстались мы... Горько... Досадно...
Нас вечер поил тишиной,
И мне до сих пор не понятно,
Что близко ты, но не со мной.

Нам не предвещали разрыва,
Но я поняла: пробил час.
Смотрел ты бездушно, игриво,
Давно разрешив всё за нас.

А лето, как будто внасмешку,
Благоухало, цвело.
Луна обернулась мне решкой
В неравной игре. А могло…

И звёзды, смотревшие в душу,
Дымком прикрывали глаза.
И так и просилась наружу,
Досадой играя, слеза.

* * *

Вновь пелену ночного неба
Буравит приглушённый луч.
Тебе я доверяюсь слепо.
Прибой таинствен и плакуч.

Здесь я, наедине с собою,
Все ожиданья прождала,
Где вот такой же голубою
Мечта о близости была.

Мечта о близости с тобою,
Таким знакомым и чужим.
Твоим подобьем быть не стою,
Так стану голосом твоим.

Сошлись все выступы и точки
В прямых сеченьях наших душ.
И вот уж строчки, строчки, строчки
Стремятся изо всех наруж.

* * *

В синем платье вечер над водой склонился,
Измеряют звёзды вековую тишь.
Вдоль реки угрюмой лунный след пролился.
Отчего не весел, отчего молчишь?

Истекают ивы тайною печалью,
Расставаться с счастьем – избранным дано.
Будет наша встреча тихая прощальной,
Чтобы «равный с равным» – нам… не суждено.

Не одна молитва нам пути укажет,
Против Божьей воли брачный наш закон.
Мне во след лишь небо синее помашет,
Как платочком, серо-бурым лоскутком.

* * *

Удиви меня взглядом ровным,
Не ищи упоенья в вине.
Ещё, как напитком любовным,
Пьян ты памятью обо мне.

Я-то знаю, что не утешат
Обращения в пустоту.
Сад, и тот – поливают, нежат,
Потому он стоит в цвету.

На обиду я уповаю,
Оправданьем не мучь себя.
Я нашла, нашла свою стаю,
Но в ней места нет для тебя.

Я ведь тоже память лелею...
Глупо бренное бередить...
Переверю, переболею,
Научусь по-другому жить.

Что от прошлой нашей любови?
Лишь щемящий под сердцем след.
Ты ещё во взгляде и слове,
Но к былому возврата нет.

* * *

Ты приблизился. Робко дыханье моё,
Губы просят безжалостно влаги твоей,
Лунный образ сияние тихое льёт,
Созерцая на травах росинок елей.

Замирает душа от касания губ,
Шепот нежный вторгается в лепет воды,
Только плачет, в поклоне роняя свой чуб,
О грехе безутешная ива. Сады

Осыпают невинностью ложе для нас,
Ветер нам Аллилуйя, венчая, поёт.
Наше тайное счастье скрывает от глаз
Отуманенный жаждой весны небосвод.

* * *

Твои глаза как два тумана,
В них светлых чувств не разглядеть.
И ноет прошлое, как рана,
И не даёт свободно петь.

Как мог ты, призрачный и мрачный,
В безумную весну пленить?..
Ты разорвал контракт наш брачный,
И надо вновь учиться жить.

А за окном весна щебечет,
Дурманит спелая сирень.
Пой! Говорят, что время лечит,
И наводняй округу, звень!

Буди, весна, расцвет желаний!
Кто вынес судный приговор?
Я отрекаюсь от страданий,
Хотя страдаю до сих пор.

* * *

Люблю я в зимний вечер
Сквозь кружево окна
Смотреть, как в небе свечи
Хранят покой без сна.

Как в расклешённых ситцах
Дрожит, озябнув, ель,
Как на реку ложится
Расписанная бель.

Люблю далекий посвист
Родных твоих шагов
И горизонта роспись
Над зазеркальем льдов.

Я жду, тая взыгранье
Душевной теплоты,
Что после расставанья
Меня обнимешь ты.

* * *

Не смотри мне в глаза так пытливо,
Не вчера в них потухла душа.
Давай постоим молчаливо,
И из жизни моей, не спеша,

Вновь уйдёшь ты за новой надеждой
В даль, куда проглядела глаза,
Чтоб во взгляде прощальном, как прежде,
Хоть на миг задрожала слеза.

* * *

Наклонился синий вечер,
Заглянул в моё окно
И накинул мне на плечи
Расшивное полотно.

Было мне в его объятьях
И уютно, и тепло.
С яблонь в пышных белых платьях
Много цвета намело.

Слышу вечера дыханье,
Словно мне явился ты.
И твоё мне оправданье,
Как глоток живой воды.

РАЗДЕЛ "Я ЖДУ ПРОЗРЕНИЯ ДУШИ"

* * *

Отомрут и суетность, и страхи,
Улетит прозрачных дней фургон.
Я дойду до истины, до плахи
Без имён, без званий, без погон.

Может быть, меня не вспомнит ближний,
И далёкий ближе станет впредь.
И Отцом представится Всевышний...
Значит, стоит жить и умереть.

Я познаю истину прощенья,
Считывая с чьих-то уст мольбу,
И страданье – ради очищенья,
Муку – за счастливую судьбу.

Может быть, и мне, идущей к свету,
Нужно умирать, чтобы ожить,
Пробираясь к тайному ответу,
Взвешивая: «Быть или не быть?»

* * *

Нам жизнь дана – не ложь, не спесь,
И близорукость – во спасенье.
И всё вокруг, что видим здесь, –
Один лишь вдох, одно мгновенье.

Растленью преданы года.
Столетья, эры – всё мгновенно.
Всё утекает в никуда,
Лишь радость вечно вдохновенна…

* * *

Как платки, расписанные гжелью,
Облака расшиты синевой.
Дали наводняются капелью.
Солнце золоченой булавой,

Упиваясь утреннею звенью,
Мечет с неба тёплые лучи.
Дышит всё цветущею сиренью,
И чуть слышно плещутся ручьи.

И спешит весна навстречу лету,
Завещая миру теплоту,
Как к прозрению – стремленье к свету,
В непростую сердца простоту.

* * *

Пьют плоды наливные
Нектар медоносных лучей.
И цветы полевые
Не ведут шепотливых речей.

Словно вечность застыла, –
Такая вокруг тишина.
Непонятною силой
Задета у сердца струна.

По теченью, рекою,
Льётся неба прозрачный туман,
Не мешая покою,
Словно лет наших грешных обман.

* * *

О, благодатное злодейство!
О, счастье с горем пополам!
Идёт под небесами действо,
Где грех, и мир, и белый храм.

Здесь святость и порок ревнивый
Теснятся на одних весах,
И золотятся жизни нивы,
И солнце зреет в небесах.

Здесь невидимкою далёкой
В неволе мается душа,
И предаются воле рока
Грехоподобники, спеша.

Идёт под небесами действо,
Где грех, и мир, и белый храм…
О, благодатное злодейство!
О, счастье с горем пополам!

* * *

Лунные блики плывут по реке,
Словно ладьи над искристой слюдою.
А в недалёком от нас далеке
Ивная плеть заигралась с водою…

Жизни росточек в корявой горсти,
В жильной руке её – хватка, спасенье.
Ветвь голубая, ты будешь цвести
Памятью нежной и правдой прощенья…

* * *

Когда проснутся утренние лозы,
И обратятся почки на восток,
Когда смирятся гневные морозы, –
Слезами хлынет дождевой поток.

Отмоет скорби памяти тревожной,
Застывшие обиды растворит,
Размоет тьму, печали и, возможно,
Мою больную душу воскресит…

Я буду пить из ангельских ладоней,
Заполню светом радужную высь,
Забуду грех, чтобы из риз оконных
Однажды к новой жизни вознестись…

* * *

Отсмеялось дождливое лето.
Бьётся в окна дождливая грусть.
Листопад сочиняет куплеты
И читает печаль наизусть.

На мотив колокольных запевов
Отзывается голос ветров,
Во сплетение сердца и нервов
Проронив вдохновение строф.

Изобилуют строфы цветами
Смелой росписи медленных дней
И ревниво владеют устами
В лабиринтах надстрочных теней…

* * *

Меня неволит ожиданье.
Я – птица в жаждущем плену.
На пустоте зачарованья
Я разбиваюсь в тишину,

В молитву светлого исканья…
И как бы ни был жребий строг,
Надеждой, рвущейся к познанью,
Я призываю свой восторг.

Чего бы ни было в изгнанье
На удилах тлетворной лжи, –
На перекрёстке осознанья
Я жду прозрения души…

* * *

О, счастье! Где твоё крыло?
Ты от беды меня укрыло.
Я всё смогла. Я всё простила.
Куда ж ты снова утекло?

Бывало, сердце каменело,
И мироточила слеза.
Любила, жаждала, горела
И все проплакала глаза…

Но в первый раз зловещей тенью
Коснулась ненависть меня.
Вам, призывающим к спасенью,
Зачем вам ненависть нужна?

Как ныне мается и стонет
Кровоточивая душа!
Всех понимаю, кто не понят…
Молюсь и плачу чуть дыша…

* * *

Полувеер луны
Освежает рябой небосвод.
И истома вины
Сонно душу иссохшую пьёт.

Осыпаются дни –
Покаянья земного плоды.
Лист кленовый, усни,
Засыпая до новой воды.

Встанет жизнь на заре,
Унесётся кровавый закат.
Всё подвластно поре,
Как идущие в рай через ад…

* * *

Тосковала роща, облетая.
Клокотала стая журавлей.
По-над речкой ивушка седая
Разливала солнечный елей.

Облаков небесное кадило
Освящало медленную синь.
Радуга за берегом бродила
По следам берёзовых вершин.

Вот тогда, безмолвная, недвижно,
Упиваясь тихой синевой,
Словно лист опавший дикой вишни,
Я и обронила свой покой…

* * *

Отчего душа цветёт, страдая, –
Ищет добродетели… И зря,
В пышности и славе прозябает,
Умирает, в праздности горя…

* * *

Вокруг фейерверки весенних букетов.
Качается небо на кроткой волне.
Всем сердцем, палящим в бескрайнее лето,
Томящимся солнцем, грустит обо мне.

И эта грустинка сквозь бездну покоя
Меня наполняет, рождает, звенит.
Есть в небе бескрайнем величье такое,
Которое тайну познанья хранит…

* * *

В хрусталиках зари –
Палитра радуг всех.
Слепи, рассвет, гори
За этих и за тех.

Кто был, светил, рождал
И ярче нас любил.
Кто также чуда ждал,
Но только не дожил.

Слепи рассвет, свети
Всем граням хрусталя.
Заря к заре лети,
Где с ними встречусь я…

* * *

Хранит молитвенную тайну
Природы параллельный мир.
Листва парит подобно стану,
Из птичьих выпорхнув квартир.

И зазывает соловейка
Своим разливистым свистком.
И, кажется, душа злодейка,
Оттаяв, льётся ручейком.

* * *

Пьют ручьи небесную покорность,
Ветер панихидит над листвой
И в мою ребяческую вздорность
Вносит упоительный покой.

Увяданью всё вокруг сподручно.
По-осенни отцвету и я,
Всем законам осени созвучна.
Лишь короткий вдох вся жизнь моя.

* * *

Когда играет луч на семиструнной лире,
Аккордами тонов озвучивая день.
Раскрашивает мир таинственной палитрой,
Разлитая весной живая светотень.

Когда звенит весна под птичьей колокольней,
Торопятся ручьи в соцветия садов.
Ликующий апрель, от вдохновенья полный,
Смеётся, заглянув в зиянье облаков.

* * *

Во впадины лица легла печаль,
Ресницы жадно налились слезами,
Когда Она встревожилась: «Как жаль,
Что не остались добрыми друзьями».

Метался, словно колокол, фонарь,
Развенчивая сросшиеся судьбы,
И целовала, целовала хмарь,
Былую близость вспоминая, в губы.

Всё проносилось: «Виноватых нет
Меж нами, как и нет, увы, безвинных.
Разлука – приговор отжитых лет,
Две верности разбитых голубиных».

Под небом висла тонкая луна,
Улыбкой странною химеры.
Не просто навсегда ушла Она,
А забрала с собой остаток веры.

* * *

Вдруг небо мрачное разверзлось
И, словно Дух Святой лучась,
Явилась солнечная зрелость,
Под нимбом трепетно светясь.

И мощью землю осенила,
И стал ничтожным рабский труд,
Когда такая блещет сила!
Когда глаза безбрежность пьют!

РАЗДЕЛ "МОЛИТВЫ ТИХОЕ СТРУЕНЬЕ"

* * *

Мне страшно быть Тобою осуждённой
За беззаконное стремление судить.
Прости меня за право быть прощённой...
Я за него готова всех простить.

* * *

Господи, прости за пыл желаний.
Не ищу себе я оправданий.
Без Тебя броженье чёрной скуки
Точит дух и связывает руки.

Сердце безответное виною.
Дай взамен ему мне плотяное.
Без Тебя не жить, не ждать, не верить.
Господи, стучу, открой мне двери.

* * *

Благослови, пусти в обитель
И встреть, как путницу у врат,
Мой неизменный покровитель.
Лишь Ты всегда, любой мне рад.

Лишь Ты звезду укажешь в небе,
Лишь Ты наполнишь правдой стих.
Всегда Ты был со мной и не был,
Мой исключительный Жених.

Живой родник любви сердечной,
Души смятенной чуткий врач,
Строитель жизни бесконечной,
Ты мой Творец и мой палач.

Лишь Ты один вселяешь веру
На зыбком жизненном пути.
И мне, ни в чём не знавшей меры,
Грехопадения прости.

* * *

Молитвы тихое струенье
Впадает в ручеёк души,
И торжествует обновленье.
Уж прошлое не ворошит,

Смиряясь, мстительная память.
Стихает заполошный пульс,
Чтоб сердцу вешнему оттаять…
Ещё по-прежнему страшусь

И одиночества, и боли,
Но уж от сердца отлегла
Печаль бесправная, и воля
Сквозь почву веры проросла.

* * *

Да, неоплатны все долги!
Над нами искупленья чаша.
Но, Боже, видеть помоги
До срока искушенья наши.

* * *

Скрылся под занавес день уходящий.
Сыграны роли, антракт до утра.
Над колоколенкой месяц парящий,
Стойкий безустальный стражник добра.

А из окошка трёхглавого храма
Смотрит во след Богородица мне.
Сердцу тепло, словно вспомнила мама
И потихоньку вздохнула во сне.

* * *

От плотского плоти нет освобожденья.
Жажду обретенья ветреной души.
А греховный омут, словно наважденье,
Мир, страстями полный, говорит: «Греши…»

Пред Тобою, Боже, я в молитве пала.
Исповедь читаю перед алтарём.
Ты прости за то, что жизнью я играла
И совсем забыла о пути Твоём.

Помоги же снова моему неверью!
Верую, – поможешь, воскресишь, поймёшь.
Защитишь от злобы, горя, лицемерья
И на помощь слабой мне всегда придёшь…

РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО

Ветвится тайна в чаще леса.
Я пью её прозрачный сон.
Высот туманная завеса
Являет славу белых крон.

Взошёл Восток золотогривый,
На землю сходит Божество.
Мороз живой, мороз игривый
Встречает с миром Рождество.

Моргает праздничной звездою,
Манит вершина сосняка.
Пролейся в душу, рай, водою.
Господь, Тебе моя рука!

Очисти помыслы и верой
Святою сердце обнови!
Прости, иду к Тебе несмело.
Рождайся, Боже, и ЖИВИ!..

* * *

Господи, смиренно сердце,
И пощады просит плоть.
Хочет радостью согреться
И греховность побороть.

Я душа твоя живая
Ныне, присно и вовек.
И молюсь, и причитаю…
Я лишь слабый человек!

Спит природа, уповая
На последнее тепло.
Без молитвы, догорая,
Столько жизней утекло!

«Господи, смиренно сердце! –
Неустанно просит плоть, –
Без тебя не обогреться
И греха не побороть!»

МОЛИТВА ИЛИ ОТТЕПЕЛЬ

Горек раскаянья мёд,
Жалят греховные раны.
Оттепель… Тронулся лёд.
Горечь спасением станет.

Льются живые ручьи,
Сердце больное врачуя.
Кайся, беззвучно кричи,
Душу буди! Аллилуйя!

Только слезам прощено
Высолить боль без остатка.
Нам осознанье дано…
Как после горького – сладко!

* * *

Алчет молитвы дыханье претвора,
Воздух дождливою нитью расшит.
Русская звонница в дивных уборах,
Словно тревожная мать голосит.

Ищут небесные штормы прибоя,
Солнце сокрыв в золотые Кресты.
Дышит молитвой свеча аналоя,
Божье прощенье неся с высоты.

Прячут букеты стыдливые лозы
В пышный оклад чудотворных икон.
Пала к подножью Распятья мимоза,
Благоговейно зовя на поклон.

Тихую совесть, леча от раздоров,
Зовом духовным и сердце горит.
Русская звонница в дивных уборах,
Словно тревожная мать голосит.

РАЗДЕЛ "МНЕ Б ИЗ УСТ ТВОИХ ВЕРЫ НАПИТЬСЯ"

* * *

Померкнет день, в кружении светил
Мне эхо жизни где-то отзовётся.
Я рассекречу, что полёт мой был
Лишь вспышкой обжигающего солнца.

И я пойму, что смерти приговор
Лишь откровение в подарок вёснам,
И буду слушать птичий перебор
По струнам душ пленительный и слёзный.

Сорву навеки маску бытия,
Раскрою лик, что стал ей отпечатком,
Раскину крылья воли – воля я…
Ах! Нет, вернусь, ведь ты забыл перчатки.

* * *

Ночь невзрачною грозою
На кипящий мир легла.
Живоносною росою
Опоила…Оплела.

Колдовски Шахерезадой
Мне явила тайны снов
И сияние над садом
Вознесла до облаков.

В каждой спеющей росинке
Раскрывается звезда.
В тихой речке, как на снимке,
Небеса несёт вода.

Здесь, преемником преданий,
Мне являлся из воды
Образ святочных гаданий –
Безымянный светлый  ты.

* * *

Белый ангел проявился в небе,
Отразились локоны в воде,
И раздолье шелестело требы,
Помня о завещанном суде.

Ангел, в золоте лучей сияя,
Согревал всё сущее теплом.
И была его любовь такая,
Что – немало сложено о нём.

Сквозь столетья и тысячелетья,
Под защитой лебединых крыл,
Пробуждая к жизни мирозданье,
Он неувядаемо светил.

Мы любили, старились, рождались,
Состязались в искренности чувств,
И всегда от холода спасались
Теплотой его горячих уст.

Белый ангел в небе проявился,
Только я не чувствую тепла.
Ты вчера со мной навек простился,
Я – на веки вечные ушла.

* * *

Боль загрудинная – мне память
О том, что в прошлом не срослось,
Где сердцу леденеть и таять
В твоих объятьях довелось,

Где я была тебе рассветом,
Дыханьем, трепетом весны,
А ты мне – целою планетой,
Где  мы –  распахнуто честны.

Увы, прекрасное мгновенно,
Закатно всё, как светлый сон.
Мы были в нём проникновенны,
Но стих наш дивный унисон.

* * *

Ветер мне дорожку выметает.
Фейерверком  парашютов лес
В небо полноликое взмывает,
Чтобы ты из грёз моих исчез.

Чтобы дальним журавлиным крином
Растворилась память о судьбе,
Обновляя прошлое, парила
И являлась только лишь тебе.

* * *

Скользит осенний блюз
В зените октября.
Рассыпался союз –
Разбилось «ты и я».

На счастье, на беду ль
Грядущее молчит?
По краю я иду,
Где стонет блюз, волчит…

Где прячется душа,
Как ствол в последний цвет.
Как будто хороша,
А жизни нет и нет.

ПАМЯТЬ О ТЕБЕ

Мне память, словно влага для цветка.
В ней всё ещё живёт росток надежды.
Живительною силою глотка
Она питает, оживляя нежность.

Со мною память о тебе везде,
Как тень крыла, как ангел мой хранитель –
Снующих дней бесцветной череде
Из прошлого заветный покровитель.

* * *

Равнодушия страшен крест!
Спит душа, обмелело сердце.
Мне средь яблонь –  белых невест –
Не раскрыться и не распеться.

Голос мой стал далёк и глух,
И глаза – две свечи потухших.
Вновь и вновь напрягаю слух,
Чтоб услышать о днях минувших.

Ради них я ещё жива.
Только память мне врач сегодня.
Не жена уж и не вдова.
Лишь привычка – старая сводня –

Всё ведет и ведет к двери,
Где считала шаги когда-то…
Ничего мне не говори, –
За слова приходит расплата.

* * *

Из твоего окна потухшими глазами,
Прищурившись, бессонница глядит.
И тихо слух баюкает часами,
И в твой уют таинственный манит.

Там, за слюдой окна, за тонкою завесой,
В обличии твоём живет моя душа.
Тебя струной зовет мой голос поэтессы,
Бездонной рифмою над строками дыша.

* * *

Варево над миром, кипень – облака,
На конфорке солнца – небо кипятка.
У воды прохлады чудотворный дар.
Плечи обжигает розовый загар.

Место нашей встречи поросло быльем…
Отчего-то тесно стало нам вдвоём.
Вечер-миротворец нас соединил,
Жаль, что попрощаться не осталось сил.

* * *

Мне б из уст твоих веры напиться,
И в глазах бы надеждой блеснуть,
Разделить своё ложе из ситца,
Повторять твой размеренный путь…

Но, увы, без надежды, без веры
В твоё сердце я снова стучусь.
А признаться, что это – потеря,
До конца малодушно боюсь. 
В ПРОЩЁНЫЙ ДЕНЬ

1
В прощёный день прощают всех,
А я тебя так не простила.
Простить, как видно, просто тех,
Кого бесстрастно отлюбила.

Нас обручил с тобой июль
И трогательно так оплакал.
А ты не ведал, выбрал ту ль,
О ком в молитве слезной алкал.

Ты выдумал меня не ту,
Не так, не там, предвзятым взором…
Я назвала твою фату
Епитрахильным мне убором.

Ты снисходительно простил,
Всё прошлое назвав ошибкой.
Но не любил, нет, не любил…
Как жить? Я в горести великой.

В ПРОЩЁНЫЙ ДЕНЬ

2

В прощёный день ты мне сказал: «Прости,
И грех, отвергнутый прощеньем, отпусти».
А я жива уж голосом твоим,
За этот грех ты мною так любим.

Наш грешный день запомню на года!
Прощу тебя – до Божьего суда.
Прощу, и за себя, и за других,
Прощу, и за чужих, и за своих…

Люблю тебя за роковой наш час,
За неделённый хлеб, за разноверье нас.
Та память мне – опора и судьба.
Прощай, твоя покорная раба.

СОН

Как по канату, по лучу
Взлетела тучка ввысь,
Где словно в робкую свечу
Все отблески свились.

Все славословья  – тишине,
А празднословью  – нет.
И ты не снишься уж во сне,
Не даришь мне рассвет.

Я с одиночеством вничью
Играю столько дней:
Преображаюсь и лечу
Сквозь мглу к мечте своей.

* * *

Ходит, бродит, землю роет
Призрак ветра средь ночи.
На луну он волком воет.
Страшно, жутко, хоть кричи!

А луна в реке полощет,
Словно волосы, лучи
И в чащобах дикой рощи
Разжигает две свечи.

Две звезды, как мы с тобою,
С виду ладны и близки.
Всё мираж: между собою
Звезды очень далеки.

* * *

Как бутоны, воробьи
На сирени облетевшей.
Мы с тобой, как не свои,
Бродим по земле истлевшей.

Знаю всё наперечёт,
Что с тобой меня настигнет.
Пусть же вновь произойдёт
Всё! И ничего не минет!

ТЕБЕ

Когда придёшь ты, я воскресну,
Моя отжитая мечта.
С тобою нам бывало тесно,
Когда ж мы врозь, то пустота

Своей невзрачностью взирает
На всё, чего коснулся Бог.
Душа бесцельно выгорает,
Собою меря каждый вдох.

Когда придёшь ты, я увижу
Сквозь решето отжитых дней,
Что не было тебя мне ближе
Среди острогов и людей.

* * *

Как я могла, не меря глубины,
Мельчать с тобой и стариться напрасно?
Быть бременем и, мучась от вины,
Не прорастать, а чахнуть ежечасно.

Как мы чудовищно с тобою далеки!
Твоей земле мой космос не открылся...
Зачем любил? Зачем просил руки?..
В закрытые ворота долго бился?

* * *

Отгорело в душе, отмытарилось
Чувство нежное навсегда,
Отцвело и до срока состарилось,
Утекло, как сквозь сито вода.

Память зиждит, а сердце холосто,
Жизнь сближает, душа неймёт.
Мы чужие друг другу попросту.
Вальс прощальный вьюга поёт.

И пуржит за окном, и кружится,
В погребальный свиваясь наряд.
Пережитое нами рушится,
Обращается в соль утрат.

Отгорело в душе, отмытарилось,
Утекло, как сквозь сито вода,
Отцвело и до срока состарилось
Чувство светлое навсегда.

* * *

Бьют часы, как набаты часовни.
Стрелка красная мерит шаги.
Времена – залихватские кони,
Словно  нашего счастья враги.

Не могу тебе дольше не верить,
Искушение – правды не знать.
Были большие в жизни потери,
Но тебя – умереть – потерять.

Вспоминаю, как ласковый вечер
Летом звёздным нас счастьем поил,
Как ты робко пленял мои плечи
И тепло говорил…говорил.

Как ты с клумбы сорвал хризантему,
Ею щедро меня одарил,
Как луна, приподняв диадему,
Нам смотрела во след. Ты парил,

Ты читал наизусть откровенье –
Совершенство есенинских муз.
Это лето, как благословенье,
Было крепче брачующих уз.

А теперь в нашем парке морозно,
Все аллейки сковал гололёд.
И часы одиночества прозно
Совершают холодный расчёт.

Мерным пульсом в виски, как измена,
Безучастные стрелки стучат.
Надвигаются мрачные стены…
На дорогах моторы рычат.

Не могу ни забыть, ни не верить,
Искушение – правды не знать.
Были разные в жизни потери,
Но тебя – умереть -  потерять.

* * *

Пышными седыми бородами
В пояс наклоняются дубы.
Облака дымящими клубами
От луны, как от печной трубы,

Медленно по небу растекаясь,
Манят в неизведанную даль.
В ту, что ты ушел, не расставаясь,
Вдовью мне оставив лишь печаль.

Наша осень, как листва под снегом,
Смёрзлась и до срока умерла.
Нас, помолвленных с тобою веком,
Молнией мгновенья развела.

* * *

Росток, окроплённый росою,
В затоне небес голубых…
Вкруг берега лес полосою,
В телах коренастых дубы.

На радуге, на семиструнке, –
Умелые пальцы лучей.
Застыли песочные лунки
Следами бессонных ночей.

Вид сверху до дрожи знакомый,
И точкой вдали – силуэт.
Уходишь ты кем-то влекомый,
Поэзии сердца поэт.

* * *

Мы с тобой в пустыне луговой
У костра одним дыханьем грелись,
В омут памяти пускались с головой…
В роще долго голоса звенели.

Вдруг, затихнув на короткий миг,
Две любви умерших помянули.
И молчанье, как истошный крик,
Стаю воробьиную спугнуло.

* * *

Безразмерно раскинулось время…
Вехи жизни подобны векам.
В доброй почве проросшее семя –
Безмятежной молитвы река.

Я дышу сквозь века и пространства,
Узнавая пророчества снов.
Ты же ищешь графиню и графство,
Отливая ключи от оков.

РАЗДЕЛ "В ПЕРЕПЛЕТЕНИИ ДОРОГ"

О ЮНОСТИ

Ранний луч проклюнулся,
Чист неба окаём.
Всё подвластно юности
На пути земном.

Гордится, превозносится,
Но всё ей прощено.
За то, что в миг проносится,
Ей многое дано.

* * *

Осыпают землю листья золотом
В благодарность за короткий век.
Плотник леса не стучится молотом,
Истекает оживлённость рек.

Просится душа со стаей птичьею
В дальний ко спасению полёт.
Осень преисполнена величия,
Реквием по тёплым дням поёт.

И ни скорби – в звуках скрипки плачущей,
И ни стона жалкого – из уст.
Ни страстинки молодости алчущей
В строгости её высоких чувств!

* * *

Серафимов стаей
Облака плывут,
Всюду пахнет маем,
Ласточки снуют.

Стелется позёмкой
Яблоневый цвет,
Радостью ребенка
Полон белый свет.

Тишина невинна
В солнечных лучах,
Бьёт источник дивно
Там, где пруд зачах.

Радостью ребёнка
Полон белый свет.
Стелется позёмкой
Яблоневый цвет.

* * *

Лес заворожила
Чаровница ночь,
Ветер-сторожила
Гонит тучи прочь.

Звёздами расшитый
Неба лоскуток.
Как шатёр разбитый,
В поле сена стог.

А в петле дороги
Одноногий дуб
Молит, молит Бога
Обратить недуг

Скрюченные кисти
К небу вознося…
Словно слёзы, листья
Падают, прося

Крепости и силы
Для грядущих лет.
Ведь во тле могилы
Уж спасенья нет.

* * *

Как миг сорвавшейся звезды,
Сквознула мимо юность.
Как жеребица без узды,
Промчав, не оглянулась.

И не оставила следов
На побережье века.
Здесь много алых парусов
Забыто человеком.

Летим, летим без парусов
На субмарине жизни.
Осталось несколько шагов
От зрелости до тризны.

* * *

В ночном пруду увесистые звёзды,
Упавши с неба, нагоняют рябь.
И грезится, под вышкою берёзы
Луна бросает в воду белый трап.

В глубоком сне посапывает ветер,
Слегка тревожа падшую листву.
Ещё один денёк проопрометил
И призывает к тайному родству.

Прекрасен, как и всё, что не вернётся.
Ему, как мне, дана и жизнь, и смерть.
Усопший день к отжитым вознесётся…
За это многое сподоблен претерпеть.

* * *

Спустилась ночь. Как ламповый фонарь,
Луна тернистую дорогу освещала.
Казалось, будто призрачный косарь
Сбивал траву с крутого перевала.

Тянулись к звёздам ветви диких лип,
Кривые пальцы в небо простирая.
И ничего для жизни не сулил
Однажды Отворивший двери рая.

На фоне неподвижных берегов
Густые тучи лотосом сходились.
До счастья было несколько шагов,
Но, видимо, мы где-то оступились.

Такая ночь даётся не для сна!
В ней живо всё, что гулкий день утратил.
Нам на двоих дана одна весна.
Когда мы порознь, и она некстати.

* * *

Ель с сосною шепчутся
В голубом бору,
И луна-монетчица
Светится в Чиру.

Где ладонь кленовую
Золотит звезда,
Вспоминаю снова я,
Как сказала «да».

Как на фоне просини
Догорала цветь.
Дал нам Бог средь осени
Сердцем отживеть.

Ель с сосною шепчутся,
Знаю, не к добру.
Вместе нам –  не верится –
Не встречать зарю,

Не смотреть, как в просини
Догорает цветь.
Сердцем среди осени
Мне не отживеть.

* * *

Весну закликают тепла почтовые,
И щурится облако, глядя с небес.
Лучом упиваются сны полевые,
И хмелем окурен задумчивый лес.

Пусть гомон, давно залюбивший округу,
Порадует слух обречённому другу.
Пусть землю, и травы, и солнечный лес
Он видит всегда с многоликих небес.

Пусть сердце в елейных лучах согревает,
И память навечно не увядает,
Пусть будет он первым, воскресшим из мертвых,
И в радости радостей верным из верных.

О ВРЕМЕНИ

Тенью крадётся беззвучною время,
Вольным шагам отдавая отсчёт,
И усекает желанное бремя,
В годы слагая и чёт и нечёт.

Что для бессмертного смертные страсти!
Мчится оно, боронуя простор.
Неумолимо и в горе и в счастье…
Вечный с минутным томлением спор.

* * *

Разжег огниво тёплый день,
Его лучи теплом сочатся.
И льются сквозь лесную сень,
И в землю влажную ложатся.

Пригретые весенним днём
До одури щебечут птицы.
Цветной фольгою водоём
В дали безоблачной искрится.

Во всём немыслимый талант
И столько запредельной силы!
Тот, кто создал здесь райский сад,
Зачем низводит в ад могилы?

* * *

На крыльях страсти оголтело
Вся юность пронеслась, как миг:
Эпоха, славящая тело,
И молодости ясный лик.

Что время? Как вода сквозь пальцы,
Изрешетило, утекло,
Смешало средь иных искальцев
И в бремя зрелости вошло.

И лишь былого отраженье 
Нас в детях греет, молодит…
Нас пробуждают их стремленья,
Когда душа безмолвно спит.

ДОЖДЬ

Дождя живительное скерцо,
Уют домашних стен.
Огонь камина в тихом сердце
Под мерный треск пален –

В минуты замкнутого рая
С открытым в мир окном,
Где дождь-садовник замирая,
Сливается с весной.

Где лоз рябиновые кисти
Склоняются к земле,
Глотком Пасхальной Евхаристьи
Май плодородный мне.

Печаль для радости, грядущей…
Лей, зёрна капель сей!
Ты, будто к Господу идущий,
Сквозь слёзы к жизни всей.

* * *

Над широкой косовицей
Низко зависает птица
Седовласых облаков.
А за ними рысаков

Звёздный выгон накопытил,
Нагалопил и напрытил.
Под следами их копыт
Небо звёздами горит,

Где косарь с серпом небесным
Бродит по полям окрестным.
А вокруг темней, темней…
Утро будет мудреней.

ДЕНЬ СМИРЕНИЯ

Сегодня день прощанья с юностью,
Наивной, как сама весна.
Гитара стройной семиструнности,
Печальной радости полна.

Отныне каждый День рождения
По убывающей пойдёт,
И пору дикого цветения
Пора смиренья призовёт.

Придут друзья тропой проторенной,
День жизни трепетно неся,
В свои житейские истории
Проникновения прося…

Лишь наша сила единения
Способна гнать все реки вспять!
И живо это повторение,
Чтоб в детстве погостить опять.

* * *

Сиротеет душа, как дрожащий берёзовый лист,
Отзывается грусти порою закатной природа.
Как порыв осознанья пред смертной завесою чист,
Так чиста дождевая истома осенней невзгоды.

Жаден век на года. Миг, и будут они сочтены.
И последним «прости» где-то вырвется крик
журавлиный.
Был недолгим полет, только много греховной
вины,
Только много утрат, в жизни нынешней
невосполнимых.

* * *

Тугие кисти зачала сирень,
Бутонами на ней теснятся пташки,
Лучом к земле лоснится тёплый день,
И греются ожившие букашки.

Идут по небу облаков суда,
И дикий сад, смиряясь с тишиною,
Зовёт романтиков и страждущих сюда,
К врачующему кроткому покою…

К сирени, источающей бальзам.
И пусть изломаны сиреневые кисти…
Так следует стремиться к свету нам,
Забыв о боли, страхе и корысти.

* * *

В зиянье розовых ярил
Заголубела стать.
Луна, голубка в круге крыл,
Уж стала выцветать.

Деревья, словно фитили
В пожаре октября.
И шевелится гладь земли,
Оранжево горя.

Я не зову тебя уже,
Твой голос не звенит…
Пылает прошлое в душе
И скоро отгорит.

* * *

Сиротеет, облетая, вишня,
Одиноко рдея на юру.
Солнце из далекой тени вышло,
Смотрит сквозь белесую чадру.

Дикой осени печальник – ветер,
Хладной скорбью землю окурив,
Травы непреклонные приветил,
Головы хмельные преклонив.

Озарённый бесприютным светом
День не греет, манит холода…
И любви стремительное лето
От меня уводит в никуда.

* * *

Об ушедших подчас памятуя,
О сиротстве бездонно молю.
Вам, принявшим свой крест, – Аллилуйя!
Вам, кого безутешно люблю.

Скоро уж пожелтевшее завтра
По пятам и за мною придёт,
И романа житейского автор
К эпилогу меня призовёт.

Я познаю стремление ветра
И прозрачную душу воды,
Семизначность небесного спектра,
Нераскрытую суть высоты…

И тогда я, о вас памятуя,
Дней былых не забуду рядно.
Эту жизнь мы любили такую,
И вы были со мной заодно.

* * *

Тлеет жизнь, мерцая свечкой
Тихо под напев минут.
А, казалось, длится вечность,
И минует Божий суд.

Словно годы, ветер гонит
Отжелтевшие листы…
То воспоминаньем тронет,
То окликнет с высоты.

Как дорожный куст в подпалах,
Поседела голова.
И душа, душа устала
Хоронить в себе слова.

Пусть летят, как я желала,
Чувства, облачаясь в стих…
Этой жизни будет мало,
Чтобы рассказать о них.

* * *

И легла она под образа…
Воск свечи пролился струйкой слёз.
Покачнулось прошлое в глазах,
И по коже пробежал мороз.

Не ходила смерть за ней с косой,
Не рубила с гордого плеча,
Обернулась чёрной полосой
Жизнь в мантилье красной палача.

Причитальниц-плакальниц хорал
Запестрел палитрой голосов.
Кто скорбел, а кто помпезно лгал,
Облачая ложь в обёртки слов.

Целовали в леденящий лоб
Ту, что взмыла птицей в небеса.
Вырос из земли над ней сугроб,
А с распятья жгут судьбы глаза.

* * *

Берег. Задумчивый берег…
Небо у самой воды…
Лунный светящийся ерик.
Вдаль – голубые следы…

Вдаль, где качаются звёзды
В лоне далеких миров,
Где превращаются грёзы
В белую повесть стихов.

Стёрты под куполом сводов
Мигом паденья звезды
Жизни, томления, годы…
Лишь лепетанье воды

Нашу сканирует тайну,
Чтобы извечно хранить
Повесть пришельцев случайных,
Что так стремились любить.

* * *

Как же в грубой плоти зверя
Душу Божью сохранить?
Верить как, себе не веря?
Без любви любовь плодить?

Как взрастить на мёрзлой пашне
Нам насущные хлеба?
Средь законов джунглей страшных –
Оправдать, спасти себя?

Осознать, что нет бегущих,
Нет – на данковский огонь.
Боже, дай стремлений лучших
И избави от погонь

За мирскими миражами.
Выше пусть душа парит.
И духовными глазами
Плоть земную озарит.

* * *

Незримый свет в лампаде сердца…
Безмолвия молельный стук…
Рассвет иконой страстотерпца,
И беспредельный мир вокруг.

В душе весенние разливы
Животворящих ручейков.
Сирени смех и слёзы ивы,
И миг в стечении веков.

В нём предвкушенье озаренья,
Заката жизни и восход…
Полёт любви и свет прозренья,
Что неизбежно к нам грядёт.

ТИШИНА

В воздухе ютится тишина
Царственно движение покоя
Там, где васильковая страна
Разрослась над тихою рекою.

В путь влечёт высокий белый храм.
И небес сиреневые кудри,
Пробиваясь к дальним берегам,
Пьют свободу солнечного утра.

Каждый шорох слышит тишина…
Искренна, обручена с покоем.
И ушла из городов она,
Чтобы благодатной стать такою.

РАЗДЕЛ "ОТЖИВШЕЕ ВОРОША…"
 
* * *

Глубокий стан и грация движений,
Очарованья омут и слеза…
И в льстивости зеркальных отражений –
Любовной ласки полные глаза.

Она ли отравила спелым ядом?
Она ли яблоко раздора подала?
Иль обольстила кистью винограда?..
А я ждала тебя, ждала, ждала…

Ночами вспоминала о прощении
Под тихий трепет Оптинских молитв…
Припоминая дерзость обольщенья,
Познала, как душа в огне кипит.

Ты был ниспослан кем? Теперь не знаю.
Я двадцать лет оставила тебе.
Что ж, ты отрёкся… Я иду по краю,
Не изменяя Богу и себе.

* * *

Я твоей мечте мешать не буду,
Счастью твоему перекрещусь…
Не ругать, не лгать, не бить посуду…
И до мести – нет, не опущусь.

Только осторожным жалом память
Станет мстить порою за меня,
И слезой моя улыбка таять,
Мысль воспоминанием маня.

Иногда, как ангел за спиною,
Будет воплощаться тень моя.
Ты, прости, не я тому виною,
А измена горькая твоя.

* * *

Слетаются воспоминанья,
Как мотыльки на смертный свет.
Я без тебя томлюсь в изгнанье,
С тобой покоя вовсе нет.

Обиды трещина меж нами
Глубокой бездной разрослась.
Стихийной лжи волна-цунами
Вновь надо мною пронеслась.

Стою продрогшая. Ни боли,
Ни жизни, ни прощенья нет.
На рану высыпали соли,
И ложь – её кровавый след.

* * *

Поведать о боли не смею –
Мне жалость обидна твоя.
Тебя проклинать не умею,
В изгнанье сама не своя.

Измену во сне твою вижу.
Она чернозуба, стара…
За то, что люблю, – ненавижу,
За сына – желаю добра.

Не ведаю ныне покоя
И Богу шепчу, не тая:
«Что я сотворила такое,
Что вера распята моя?» 

* * *

Пылает жгучею пощёчиной
Обида на лице моём.
Я нелюбовью опорочена
За ночи страстные вдвоём.

Со мной не делишь одиночества.
Другую в сердце приютил.
Твоё проклятое пророчество
Несётся на распятье крыл.

Заносит путь, пугает смутою,
Хоронит твой далёкий след…
И я мехами душу кутаю.
А в ней тепла всё нет и нет.

* * *

Прищурилось лунное око.
Спустился глубокий мрак.
Сегодня по воле рока
Развенчан наш долгий брак.

В объятьях памяти нежной
Теснится моя душа.
Не жить и не быть мне прежней,
Отжившее вороша.

И сердцу в объятьях тесно
Бездушной холодной тьмы,
Где пьёт тишину окрестность,
Где были едины мы.

Сегодня по воле рока
Развенчан наш долгий брак,
И бесконечна дорога
В зовущий холодный мрак.

* * *

Я не помню боли и обид…
Выжгла душу грубая измена.
Наш союз мечом судьбы разбит.
Между нами – стены, стены, стены…

Мне так горько! Горечью самой
Обратился день, смешались ночи.
Песня не парит в душе немой,
Не поёт надежда в междустрочье.

* * *

У Волжских вод Царицына – акрополь,
Над Волгою плывёт Престольный град,
Где щедро золотит подножье тополь,
В прозрачный саван кутается сад.

А листья опадают, опадают
И стайками гнездятся на траве.
Твой силуэт всё тает, тает, тает…
И имя истлевает в голове…

* * *

Твой отравленный ложью настой
Пить как прежде, любимый, не стану.
Если нужно, из праха восстану,
Лишь бы только остаться собой.

И не прошено имя её
С уст твоих не сорвётся нещадно.
И не будет до крика досадно
Отреченье слепое твоё.

Как пощёчина, твой поцелуй,
Льстиво брошенный из сожаленья.
Я распята и жду воскресенья…
А тебя отпускаю, ликуй!

* * *

Стоят дубы в ледовых власяницах.
Мороз сковал лицо и губы жжёт.
И песня лёгкая вчерашней вешней птицы
Упала камнем в толстокорый лёд.

Свистят ветра, в разгул степной пускаясь,
И память хищно кружит надо мной.
А я, вчерашней радости пугаясь,
Не верю, что расстанемся с тобой.

Да, я искала, и терять умела…
Но в адском сне помыслить не могла,
Как больно душу разрывают с телом
Разлука и слепая ложь твоя.

* * *

Выжжены печалью,
Облетают дни.
Среди снов опальных
Явствуют они…

В жизни всё мгновенно –
Неизменна грусть…
К прошлому измена
Преграждает путь.

Боже, я в печали.
Освети мне путь.
Пусть к Тебе началом
Станет эта грусть…

* * *

Солнце выспело. Сад ароматом медовым и пряным
Напоил допьяна и заставил проворней дышать.
Наше прошлое спит, поросло равнодушным бурьяном.
И застыла желанная радость любить и прощать.

Не пройдёшь по следам и не вспомнишьо прошлом далёком.
Не коснёшься, как прежде, моей непокорной руки.
Только помни, что вместе когда-то ходили под Богом
И пригоршнями пили из времени горькой реки…

* * *

В слиянье розовых ярил
Звенит глухая тишь.
Голубкой в свете белых крыл –
Луна над сводом крыш…

Деревья – яркий фимиам
В пожаре октября.
И шевелится гладь земли,
Оранжево горя.

Пылает прошлое в душе,
Но скоро отгорит.
Я не зову тебя уже,
Хотя душа болит…

* * *

Бездыханное движенье
Затихает за окном.
В лужах неба отраженье
Выпито бездонным сном.

Духом ладана и мяты
Дышит златоглавый храм.
Благодать и боль утраты
День за днём гнездятся там.

Настежь в мир окно раскрою,
Белы ставни распахну.
Ничего в душе не скрою,
Полной грудью жизнь вдохну.

Пусть незримые обиды
Растворятся на виду…
Но к тебе уже не выйду,
Дважды в реку не пойду.

* * *

Мы с тобой расстались на рассвете,
Солнце свет с медовых веток пил.
Яблоня, не помня о запрете,
Искушала плодом томный ил.

Запах твой, парящий в атмосфере,
Не сдавался робким сквознякам.
Так и не смирившийся с потерей
Стан мой так и ластился к рукам.

Вереницей памятных историй
Замелькали встречи при луне…
Объявил бы Бог нам мораторий,
Подарил тебя навеки мне…

* * *

Не забрал ты жизни, нет, –
Только сердце вынул
И в пучину бренных лет
Доживать низринул.

Не истлею, не сгорю…
Век перелистаю.
А любовь? Не поборю,
Так перечитаю…

* * *

Повела белой бровью
Кружевница, роскошница ночь.
Наклонясь к изголовью,
Старается горю помочь.

А раскаянье льётся
Капелью греховной души.
К нам вчера не вернётся,
Как теперь его не вороши…

* * *

Семь ветров опевают пространство,
Дирижирует листьями клён.
Всюду осени яркой убранство…
И земля погружается в сон.

Солнце скрылось под белой вуалью,
Птичий хор отзвенел и затих.
Между мною и призрачной далью –
О любви оборвавшийся стих.

Сколько в нём покаянной печали!
Сколько памяти светлой – душе!
Мы друг друга с тобой потеряли
На житейском крутом вираже…

* * *

Залижет хмарь знакомые следы,
Серпом прозрачный месяц  обернётся.
И ветер по околицам пройдётся,
Срывая с веток горькие плоды.

Я буду жить в уюте и тепле,
Дышать и петь в три горла, вольной грудью,
Но встреча, растворённая во мгле,
Взойдёт воспоминанием о чуде.

Я приручу любовную тоску,
Пусть кружат вёсны нас в проворном танце.
Я научусь иному языку…
Для нас двоих все будут иностранцы…

* * *

Дождь. Одинокий ветер
В объятья меня заключил.
Ушла от тебя на рассвете,
Оставив входные ключи.

В душе сиротливая скрипка –
Реквием нашей любви.
И настоящее зыбко…
О, Господи, благослови

Не исчерпать надежду
До самого смрадного дна.
Верить тебе, как прежде,
И не скорбеть… Одна

Буду взывать я к небу,
Слагая часы в года.
Был ты, как будто не был,
Всё – сквозь пальцы вода…

* * *

Ты жил во мне, как внутреннее эхо.
Я не стремилась слышать голос твой.
Ты был безгласным отзвуком успеха,
Что сладостно кружил над головой.

Не ведала: терпела ли, любила?
Ты просто был мне хлебом и водой.
Но, вдруг, судьба нежданно разрубила
И мне открыла: я была тобой…

* * *

Выцветает солнечное лето.
Всё былое – безнадёжный вздор!
Я теперь тебе не дам ответа.
И меня не ранит твой укор.

Ветра монотонная молитва,
Струн дождя волшебный перебор…
Ты уходишь…Отгремели битвы…
Осень дарит нам прощальный взор.

* * *

Страхи – через колено,
Обиду – в тугой кулак.
Лживая маска измены
На тебе…Ты мой близкий враг.

Жжёт поцелуй Иуды
Разомкнутые уста.
Ты вбрызнул легко во уды
Крестные муки Христа.

В душе отголоски смуты…
Я – в терновом венце.
Глубокой печали путы…
Печать измены – в лице.
 
* * *

Дождя холодные разливы,
Зловещий шёпот лебеды.
Ручей ласкающие ивы
До дна не выпили беды.

Пернатых где-то переклички,
Дыханье свежести в лицо,
Стон уходящей электрички
И радуги полукольцо.

Вот и расстались. Ты уехал…
Заворожённая стою.
Предашься ты чужим утехам…
Не изнываю, слёз не лью,

Не предаюсь слепой надежде,
Судьбу напрасно не виня.
Ты отпустил легко, но прежде
Всю душу выпил из меня…

* * *

Руки корчатся, к небу вскинуты.
Белый образ пеплом истлел.
Слышишь, это не я покинута, –
Ты в пороке страсти сгорел.

Не взрастить ни любви, ни милости
На фундаменте чёрных измен.
А душа моя ищет близости
Среди сирых холодных стен.

А душа моя – не виновница,
И в огне поёт о тебе…
Ни жена теперь, ни любовница,
А присяжница злой судьбе…

* * *

Ты стал и сердцем и судьбой,
И под крылом твоей надежды
Я перестала быть собой.
Ты мне дарил цветы, одежды.

Я пристрастилась прикрывать
Под лоском внешности невзрачность.
Я разучилась ликовать.
Мне осени приятна мрачность.

О, Боже, как это легко
Вдруг обратиться чьей-то тенью!
Вновь подниматься высоко,
Чтоб стать достойной Сотворенья.

* * *

Всё со смертью граничило это:
Мрак сгущался, качался уют…
Не хватало, как воздуха, света
И святых разорвавшихся пут.

Ты учил меня верить, что же
С этой верой поделать мне?
Нет, не правда, ты так не можешь!
Это снится мне в чёрном сне…

Ты легко говоришь: «Всё в прошлом,
Раскололось оно вчера».
И хохочет гроза истошно
Над твоими: «Прощай, пора…»

И сегодня твой образ вижу,
Задыхаясь от памяти той.
И не то, чтоб тебя ненавижу,
Я ищу тебя в сердце пустом…

* * *

Я не верю, что меня не любишь,
Хоть и холодна моя постель.
Помню, как бывало, приголубишь.
Не страшит ни серость, ни метель.

Я сама себя приговорила.
Жутко…Предо мною только тень.
Тень того, что между нами было,
И на фото – белая сирень.

Это я тебя впустила в душу
И дала корнями прорасти.
Ты твердил: «Обета не нарушу»,
А вчера вот взял и отпустил.

Только я приручена тобою.
Что мне делать с волею и тем,
Что не разорвать тебя со мною?
И зачем? Зачем? Зачем? Зачем?

* * *

Страницы жизни благодарно
Листаю в тишине.
Расстались мы с тобой бездарно
В неистовой весне,

Где настоялись ароматы
Сирени и травы,
Где мелкой чудилась утрата,
Мы были не правы.

Поют весенними смычками,
Как прежде ручейки,
И ветер шелестит стихами,
Но мы уж не близки.

Бывалой жизни бездорожье
Размыто… Пустота…
«А счастье было так возможно!» –
Всё с чистого листа?..

* * *

Измена глубокой печатью
В открытое сердце вошла.
Я стала надменною статью.
Незрима, тиха и бела.

Тебя не зову, а сгораю.
Ты выпил душевный покой.
Я в прятки со смертью играю…
Скажи мне, кто ты есть такой?

* * *

Когда метёт за окнами февраль,
Голодною волчицей рыщет вьюга,
Мерещится и тает месяц-враль,
И, кажется, теряем мы друг друга.

На расстоянье вытянутых рук
В белесой пустоте почила ясность.
И будто не было ни встреч и ни разлук.
Завесою над нами – безучастность.

* * *

Я шла по кипящему торфу
Неистовых, грубых страстей,
Чтоб жизни Святую Голгофу
Принять за любимых людей.

За то, чтобы ты улыбался
Несметной своей добротой,
Наследника, сына дождался
И внуков увидел со мной.

За то, чтобы жизнью проверить
Того, кто под маской друзей,
Замазал вражду и измерить
Успех безнадёжных затей.

Чтоб мудрости спящей побеги
Взрастить до расцвета садов.
И таять в таинственной неге
Её упоительных слов.

Затем, чтоб врагов не бояться,
А ждать поучений от них
И в каждую малость влюбляться,
Слагая затейливый стих.

За то, чтоб однажды сказали:
«Недаром такая жила!»
И книгу мою прочитали.
И я ей гордиться могла!

* * *

Ты о долгой печали меня не проси.
Где костёр, там всегда будут угли.
Как судьбу наш короткий роман пронеси…
И не важно от встреч ли, разлук ли

В жадном сердце рождалось дыханье весны.
Всё проходит, всё спит увядая.
Знаю, к чувствам мы были безгрешно честны,
Как они к нам теперь, утекая…

* * *

Как тихий нрав становится горючим
Для изверженья гнева и огня?
Какой соблазн всем падшим, да и лучшим, –
Прощать себя, сгорая и виня

В своём паденье безучастность близких,
Винить кого-то в низости своей.
Страстям сдаваясь в упованье низком,
Что ты один безгрешный средь людей.

* * *

Ищу измену в каждом слове
И доказательства страшусь.
Лишилась сна, не зная чести,
Зову тебя или бешусь.

Среди обид, очарований
Обет, мне данный, не нарушь
Дай мне за соль моих страданий
Одно слиянье тел и душ.

* * *

За мною тянется без цели
Твоя изменчивая тень.
Всё, что за жизнь сложить сумели
Теперь рассыпалось за день.

И ни один из всех зароков
Тебя остановить не смог.
Без слёз, без поз и без упрёков
Мы зло закрыли на замок.

Душа твоя теперь не в силах
Проникнуться моей бедой.
Она за мною – в то, что было,
А в то, что будет – за другой.

* * *

Я не умею ненавидеть…
Смиренью молча предаюсь.
Как мог ты прошлое обидеть?
Я жить без прошлого боюсь.

За двадцать лет простого счастья
Я ныне дорого плачу.
Без права на твоё участье
Мне эта жизнь не по плечу.

* * *

Не вспомнишь меня, не встретишь…
Я давно не твоя.
И умру – не заметишь,
Как обижена я.

Эти беглые-беглые строки
Ты, увы, уже не прочтёшь.
И я не забуду уроки,
Имя которым – ложь.

Теперь и рука и сердце…
Другому я отдана.
Ты сродни иноверцу,
И на тебе вина.

С другим я и есть и буду
В чужой далёкой стране…
Я буду вверяться чуду,
Которое Бог дал мне.

Я греюсь, я в море света…
ОН явился из сна.
Ты в прошлом, не жди ответа,
Я – чужая жена.

* * *

Ты меня не жди, не надо.
Я любовью не отвечу.
Где же радость первой встречи
И подкожный жар от взгляда?

Окольцованною птицей
Пела в  сердце чутко нежность.
И ласкала безмятежность
Хлопотливые ресницы.

Двадцать раз откуковала
Нам цыганкою кукушка.
Я шепнула простодушно:
«Я тебя отцеловала…»

Ты другую заприметил…
Нет в ней ничего святого.
Знаю, полюблю другого…
Он мне верностью ответит…