Игла не приедет

              Весь день Профессор слушал радиоэфир и пытался понять, что происходит на их направлении.
           – Какие новости, Профессор? – заходя в хату с авоськой на руках, спросил Алтай.
           – Пока ничего неизвестно, – вздохнув, ответил тот.
              К вечеру в Чертовку начала стягиваться тяжёлая техника, которая двигалась со стороны Свитьёво. Танки, БТРы, БМП, а также бронированные машины «Тигр» кишели на улицах деревни. Не смолкая, работала артиллерия, миномёты, ГРАДы – снаряды и мины летели безостановочно в сторону противника. Было светло, как днём.
             Позади хаты, где квартировало отделение Профессора, возле городьбы остановился танк. Седой приказал Шёпоту и Смеху оценить обстановку на улице. Оба вышли.
            Увидев, что танкисты начали вылезать из своей машины, Шёпот окликнул:
         – Здорово, бойцы! Надолго встали?
         – Тебе-то чё?! – дерзко отозвался один из танкистов.
         – Э, ребята, полегче, – вмешался Смех и, не дожидаясь реакции, продолжил:
        – Вы что, с этого места работать будете?
        – Конечно, а в чём проблема? – ответил, высунувшись из люка, командир машины.
        – Так не пойдёт, братцы. Давайте-ка уезжайте. Мы не хотим, чтобы после того, как вы отстреляетесь, в наше расположение начала прилетать ответка. Короче, проваливайте! – нервно заявил обиженный дерзостью танкиста Шёпот.
        – Тише, тише, ребята! Давайте успокоимся и поговорим, – спрыгивая с танка и прикуривая сигарету, сказал механик-водитель.
Из хаты вышел Седой и, подойдя к изгороди, спросил:
        – Что за митинг вы тут устроили? Смех, Шёпот, я же сказал, чтоб осмотрелись, а вы устроили сборище. – Кто из вас командир? – обратился он к танкистам.
        – Я, старший лейтенант Брызгало. Позывной Каток.
        – Отлично. Я Седой, командир отделения тридцать третьего отдельного добровольческого отряда. И вот этих двух, – кивнул он головой в сторону Смеха и Шёпота. – Но можно без званий.
          Командиры пожали друг другу руки и отошли к соседней хате. Сели на скамейку. Каток предложил Седому сигарету. Тот не отказался.
       – Откуда столько техники? Планируется наступление? – спросил он.
       – Нам самим ничего неизвестно. Поступил приказ, чтоб в назначенное время мы выехали в Чертовку и заняли позицию, – выдохнув дым, ответил Каток.
       – Давай договоримся: ты свой танк отгонишь чуть дальше нашего расположения. Мы же не хотим, чтобы эта хата стала для нас братской могилой, – строго глядя в глаза собеседника, сказал Седой.
      – Ладно, Седой, договорились. Но и ты окажешь нам услугу. Найдётся же у вас место для нас? Самое большее дня на три…
     – Нет проблемы. Отгоняйте машину и приходите.
        Замолчали артиллерийские батареи, миномёты. Небо перестали освещать ГРАДы. Как тать подкралась ночь. На чёрном небе звёзды были такими большими, что, казалось, их можно достать рукой, они как будто бы спелые наливные яблоки свисали с ветвей незримых яблонь. У ограды тихо шелестели высохшие стебли кукурузы. Бледно-розовый месяц освещал разбитую дорогу и поле за ней с неубранным подсолнечником.
         Профессор, Танцор, Чапай и Дед вышли на улицу. Закурили. Глянув в небо, Профессор произнёс:
 
Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.
 
        – Ты чего это, Профессор, стихами заговорил? – осклабив белые зубы, спросил Танцор.
        – А кто её знает! Вот посмотрел на звёздное небо, а оно так и затягивает в свои таинственные объятия. И сами собой вспомнились строки Лермонтова.
       – Да, Профессор, тут я с тобой полностью согласен. Такого неба я в наших краях не видел, – произнёс Чапай.
          Через открытую форточку было слышно, как Седой пытается вызвать водителя отрядного «Камаза» Ветра, с которым он отправил Каспера к Кедру из разведгруппы, чтобы те передали ему разряженные рации и забрали заряженные. Но на обратную связь никто не выходил.
         Чапай, Танцор, Дед и Профессор вернулись в хату. Седой упорно продолжал вызывать Ветра, но тот так и не выходил на связь.
         Прошло около двух часов. Наконец, в радиоэфире раздался голос водителя «Камаза», который пытался что-то объяснить, но сильные помехи мешали разобрать, что он говорит.
         Алтай предложил прогуляться до базы разведгруппы и посмотреть, не случилось ли чего по дороге с машиной.
      – Значит так, идёт моя группа: Смех, Волк, Клоп, Шёпот, собирайтесь, – сказал Профессор.
         До расположения группы Кедра пешком путь занимал минут тридцать. Вышли. На полпути у разрушенного административного здания увидели, что стоят две машины и толпа людей. Подошли ближе, и стало понятно, что случилась авария: машины столкнулись. Отрядный «Камаз» уже не подлежал восстановлению, от удара смялась кабина, повреждена рама и двигатель, да и вторая машина, перевозка из санчасти, была покорёжена не меньше: у неё лопнул поддон, всё масло из двигателя вытекло.
         Ветер от боли едва стоял на ногах, а Каспер сильно ударился головой о стойку в кабине, рассёк бровь и сломал ногу. Как это произошло, никто из них объяснить не мог. Медики тоже пострадали, но не так сильно.
        Из штаба приехал комендантский «УАЗик», и забрал участников ДТП.
        Смех и Волк отправились обратно в расположение своего отряда, а Шёпот, Клоп и Профессор остались охранять разбитый автомобиль. Шёпот обратился к медикам, которые толклись у своей разбитой машины:
      – Как же всё произошло? Как вы столкнулись?
      – Да всё просто! – ответил один из них, прикуривая сигарету. – Мы ехали за колонной. Переморгнулись фарами с вашими. Первая наша машина прошла, вторая… А потом ваш «Камаз» повело и он врезался в наш «Урал». Хорошо, что обошлось без жертв. Но это единственная машина в нашей санчасти, которая вывозила убитых и раненых с поля боя. Как мы будем теперь – неизвестно.
      – Твою ж дивизию… Как же так-то! –  озабоченно сказал Профессор.
      – И что нам теперь делать? Профессор, ты чего замолчал? Нам же завтра выдвигаться на передовую. Как же… – с дрожью в голосе выговорил Клоп.
     – Профессор, свяжись с Седым и спроси: долго ли нам стоять здесь на охране этого корыта? Нужно что-то решать, – предложил Шёпот.
     – Я бы с радостью, Шёпот, да батарейка села, – ответил тот товарищу.
        Часов через шесть к разбитому «Камазу» подкатили на «Буханке» Кедр и Злой.
        Вылезая из машины, Злой начал материть, на чём свет стоит, дежуривших около разбитой техники бойцов. За что и почему, никто не понял. Скорее всего, потому, что в штабе ему крепко досталось от Чародея.
        Первые лучи солнца коснулись куполов полуразрушенной церкви и, отразившись от них, начали перебегать с крыши на крышу. Заголосили петухи. Издалека донёсся перебрёх собак. Злой всё никак не мог успокоиться, визжал, брызгая слюной. Но его вопли прекратились, едва на деревню начали сыпаться вражеские снаряды. Все побежали в подвал разрушенной администрации. Шёпот оглянулся и увидел, как неподалёку от разбитой машины шлёпнулись три польских мин. Над деревней кружили несколько дронов. От разрушенного снарядом, упавшим неподалёку от укрытия, куда успели забежать бойцы, сарая, раздался крик о помощи. Кричала женщина. Шёпот по-пластунски пополз на голос. За ним двинулись Профессор и Кедр. 
           Втроём они вытащили старушку, придавленную упавшей створкой ворот. Вероятно, у неё был закрытый перелом правой ноги. Ногу зафиксировали валявшейся поблизости дранкой.
       – Кедр, рация нужна, рация! – кричал Шёпот.
       – Не могу я никого вызвать, она разбита, – ответил Кедр.
       – Кедр, мы её не донесём. Надо  как-то добраться до наших, чтобы перевозку для гражданской вызвали. И взять у них рабочую рацию. Рискнёшь? Мы тебя здесь ждать будем, – сказал Профессор.
         Так же ползком Кедр двинулся к обросшей сухой травой тропке, которая шла позади огородов. До ближайшей хаты ему нужно было проползти метров триста, потом перебежками вдоль огородов до хаты, где располагался отряд Седого. Кому-то покажется, что это немного, но тогда ценой этих сотен метров могла стать жизнь.
        Старушка то стонала от боли, то затихала. Может, теряла сознание. Шёпот неоднократно просил Клопа и Злого помочь оттащить бабушку в укрытие, но те делали вид, что не слышат его. Шёпот, сжимал кулаки от злости и матерился сквозь стиснутые зубы.
        Кедр вернулся без рации и без перевозки.
     – Игла не приедет. Нужно идти самим.
     – Как так-то? Кто это сказал?! – возмутился Профессор.
     – Ты что, забыл? Посмотри налево, и память вернётся. Разбили перевозку.
     – Всё. Приехали! – прокричал Шёпот.
     – Су-у-у-ка… Вете-е-е-р… – промычал Кедр.
     – Злой, Клоп, ползите сюда, быстрее! Нужна ваша помощь, – позвал Профессор.
        Те высунули испуганные лица в подвальное окно, и Профессор понял, что от них помощи ждать не придётся. А действовать надо было незамедлительно – силы у пожилой женщины на исходе.
        Шёпот выволок из под обломков рухнувшей стены небольшую лесенку. Она, видимо, служила хозяйке, чтобы собирать куриные яйца из гнёзд, накинул на неё свою куртку, и втроём они подсунули самодельные носилки под старушку. Она несколько раз вскрикнула от боли. Волоком потащили раненую по той же тропе. Шёпот тянул впереди, а Профессор с Кедром толкали сзади. Каждый метр давался с трудом, но они продолжали ползти. Понимали, что если их засечёт вражеский дрон, то гибель неминуема.
            Метры казались километрами. Профессор молча молился. В этот день Господь был с ними. Добрались до своей хаты. Пополудни обстрел поутих и вскоре прибежал врач, осмотрел старушку. На тех же носилках Профессор и Шёпот отнесли раненую в санчасть. Там было что-то наподобие реанимационной. Бойцы поставили носилки на сколоченный из досок стол и вышли. Закурили. Через полчаса к ним вышел врач и сказал, что с бабушкой всё хорошо, жить будет. Надо только дождаться машины из соседнего полка, чтобы отправить её в госпиталь. С ним уже связались.
         – Вот тебе и передовая, – устало улыбнулся Профессор, – нам со своей машиной нужно что-то решать.
        – Ну, это уже забота наших отцов-командиров, – равнодушно откликнулся Шёпот. – А пока пойдём-ка отдыхать. Всему своё время.