фронда

Декабрь в окне, тоска неизмерима,
вороны, завсегдатаи погостов,
орут вовсю, а в пальцах тлеет Прима.
Напротив - дома выбеленный остов
с облезлой тут и там эмульсионкой -
погост, жильцов уж год, как расселили,
и грай вороний отповедью звонкой
вопрос решает чётко - или-или.
А дом под снос, проклятие жилфонда.
Докурим Приму, бросим и затушим.
Бельмом в глазу кружится птичья фронда,
скучающая здесь по мёртвым душам.
А те ночами бродят по квартирам -
курю и вижу бледные фантомы,
которым дом служил ориентиром,
внутри снуют и спрашивают - кто мы,
у каждой стенки, топчутся в проёмах
в надежде пережить декабрь до сноса.
Я знаю, я в таких делах не промах,
мне лишь вороны - вечная заноза.
Но дом снесут, потом ворон разгонят,
объявят серых пятою колонной
под странный звук в какой-нибудь из комнат,
Как будто выстрел. Вроде бы - контрольный.

***

В картишки что ль? Продую - взятки гладки,
расплачиваться нечем - гол сокол.
Давай-ка лучше мы по шоколадке,
как в самой лучшей из питейных школ.
Играть нe станем, пить не будем тоже -
какой резон? Что будет на кону?
Скандальный приз? Мы оба не святоши,
но разве стоит ставить на войну?
Ну что, партейку? Так, из интереса.
Во фляге спирт, но мы-то - ни глотка.
И что потом про нас напишет пресса,
которая от правды далека?
Тем паче - пост. Холодный по-декабрьски.
Сдавай, а я скоромного поем.
Взгляни - каштан пророс в пробитой каске,
так хочет жить. А нам оно зачем?
Рождественская чУдная икона,
на ней Господь, но стоит ли о нём?
Опять обстрел, две карты на погоны,
а к ним - надежда выжить под огнём.

***

Загаражная троица, не просыхая,
обсуждает рыбалку, зарплату и баб.
А подумать - житуха совсем не плохая,
для других бы пожить и чуток для себя б.
Жигулёвое кладбище сивок и бурок,
заполошенный рай после смены ночной -
пара пива, котёнок, беспечен и юрок,
доедает в углу бутерброд с ветчиной.
Лопухи, одуванчики, долгие байки -
там забросил, там вытащил, еле сумел.
Солнце тает в глазах у приблудной собаки,
матюки оседают в реликтовый мел.
А над ними - невидимый и бессловесный,
обезумевший ангел толкует скрижаль
для святых огородников местных конфессий,
и ему ни любви, ни надежды не жаль.
С верой хуже и проще, всё Светы да Зины,
всё Марины да Кати всю ночь напролёт.
Летом - щучек пятёрка на донце корзины,
в зиму - три окунька, полетевших на лёд.
Вот и ночь, и луна, показавшая брюхо,
дремлет бог в темноте, вечно молод и дюж.
Спят Петро, Михаил и апостол Андрюха,
по-библейски - ловцы человеческих душ.