Наливай!

Звенит ночной пустой трамвай,
почти тревожно… Вторит громко
ему за стенкой: «Наливай!»,
там, у соседского потомка,
сегодня «пати», как всегда –
с субботы, до… (никто же знает).
Смех девок. Рэпова байда.
Короче, Юность зажигает!

Вздохнув, копну чуток в себе:
заместо зла, белеет зависть
к пока беспечной их судьбе,
в которой шумно разгулялись –
флюиды дружбы, зов любви
с её гормонами в обнимку.
Кто Свыше есть, – благослови,
продли им Эту вечеринку!

Открывши бар свой, покошусь
на ряд нарядных этикеток.
Пей – не хочу! коль повод – грусть,
с прилипшим словом: «напоследок».
Представлю: где-то вдалеке,
вдруг оказавшись не безмерна,
давно застряла в тупике – 
моя порожняя «цистерна»…

Финтил стишок про «каравай»!
кого хотелось мне, не выбрал.
Не там звучало: «Наливай!»?
сам – не для тех в осадок выпал??
«Аз» и с толпой, чужой тропой, 
куда-то сроду порывался,
петлял, юлил, ходил в запой,
и, без трофеев, возвращался.

С былым не смеришь. Срамота –
тянуть на «праздник» по глоточку.
И «краснота» уже не та,
и водка клонит свиться в точку. 
О, ретро-лозунг «Наливай!»,
я ж, под его эгидой звонкой,
разлил всё сердце через край,
занюхав собственной печёнкой!

Да… Мы умели прежде пить,
в том толк, бывало, разумея,
душой наотмашь говорить,
хмелеть мечтой, от страсти млея.
могли – без закуси – «любоFF»
принять на грудь, с Вселенной слиться,
впрок наломав гектары «дров»!
при этом, пробуя не спиться.

Чего ж себя теперь-то злить,
скорбя о канувшем разгуле?
Ну, стало некому налить,
нет тех, кто с радостью б плеснули…
Ор за стеною. Я один.
Зевнув, свернулась память-кошка.
И цедит свой валокордин
мне лекарь-дождь в стакан окошка…