Понять субстанцию Вселенной...

Понять субстанцию Вселенной
пытаюсь, обнаружив связь
моей судьбы обыкновенной
и солнцем, высушившим грязь.

Не думать мне бы было скучно,
и я сгорел бы со стыда,
талант зарыв собственноручно
и опоздав на поезда.

Разборкам на дворовом сленге
из памяти нельзя пропасть.
И пионерские шеренги
мне дороги как жизни часть.

Число пересечений судеб
мне никогда не перечесть.
Здесь не свидетельство для судей,
нет обращений "ваша честь".

От этой логики цементной
вернусь в далёкие года.
Ходить с завивкой перманентной
привыкли женщины тогда.

Корчной разыгрывал дебюты.
С Ботвинником сражался Таль.
Про красоту червоной руты
не пели, был романс про шаль.

Бард бородатый пел о друге
колдунье сказочных лесов,
а офицеры в центрифуге
крутились после славных псов.

Прибора каждого устройство
манило, я отвёртку брал,
вертел. Привил мне это свойство
"Хочу всё знать" киножурнал.

Лоток с мороженым, афиша
с Бабеттой, шедшей на войну,-
я как сейчас их вижу. Слышу
оттенки давних слов "да ну!"

"Да ну!"- что значило "не верю".
"Да ну!"- что значит "не хочу
сбывать значки и марки в сквере".
Но поздно, мелочью бренчу.

О Тёркине с его кисетом
читать не хочется уже.
Моё ружьё со шпингалетом
осталось где-то в гараже.

Гараж сбыл с рук, растратил деньги
на сигареты, на дымок,
на клубы, где плясали девки
в коротких юбках, без чулок.

Так много сделано ошибок,-
как утверждал один блондин.
Нет тяги у меня к машинам,
под боком с водкой магазин.

В костюме модного покроя
с щетинной кисточкой в руке
расцвёл я, у мольберта стоя,
забыв и думать о руле.

Меня не мобилизовали,
сказали, что я плоскостоп,
и без очков не вижу дали,
и не сумею стрельнуть в лоб.

Вот так я в мировом пространстве
носился с кисточкой своей,
а радость отыскалась в пьянстве
с гурьбой отчаянных друзей.

Я, как великий комбинатор,
плакаты рисовать любил.
И по ошибке инкассатор
меня пока что не убил.

Для творчества мне нужен импульс.
Увидев птиц, вхожу я в транс.
Родное солнце светит им пусть.
Меня учили Шарль и Ганс.