кайфа нет

Декабрь, как монголо-татарское иго,
приходит за данью, отдай - не греши,
а ты обнищал до трамвайного крика,
но всё ж впопыхах выгребаешь гроши
карманного долга за снег на балконе,
где куришь, набросив на плечи пальто.
Декабрьский налёт, низкорослые кони,
всё, вроде бы, складно, да что-то не то.
Не верится. Мелочь в карманах нашарив,
трясешь серебром в запотевшей горсти,
слова, почерневшие после пожаров,
слежались, их надо ещё разгрести,
расставить по полочкам, что-то меняя,
а что и оставив, как есть, навсегда.
На столике чашка твоя именная,
и в чайнике шумно вскипает вода.
Пора бы и кофе, а что-то покрепче
не нужно, и так одолела тоска
и снег, и декабрь с непонятною речью,
и этот мороз, и стихи у виска.
И всё, что рифмуется, не уставая -
нашествие холода, грош за долги
уходит с отчаянным воплем трамвая -
отдай, хоть себе самому-то не лги.
Мы все на проклятой войне не святые,
то курим с балкона, то дуем в дуду...
Идёт снегопад, словно войско Батыя,
и кони скользят по холодному льду.

***

Но прежде, чем сказать, что всё не кайф,
скажу, что в кайф, и это будет правдой.
Легко скулить, причину отыскав,
а ты попробуй, чем-нибудь порадуй
хотя бы самого себя чуток.
Непросто, да? Бывает непосильно.
Кабак, твоей фантазии чертог,
влечёт, как в детстве запах апельсина.
Не входишь, кайф ломая на раз-два,
вживаясь в непривычные порядки,
всего-то ничего до Рождества,
всего-то пара строк в твоей тетрадке.
А кайфа нет, ищи его, свищи
в гусиной жертве, толстой и синюшной,
в десятке зарифмованных жи-ши.
ты - Авгий, озабоченный конюшней
и тем, что в ней. Какой тут кайф, скажи?
Весь город представляя богадельней,
ты видишь не места, но миражи,
а мир вокруг - какой-то мир отдельный
от общего - вот кайф. И сам не свой
по городу гуляешь бестолково.
Вот сын того, кто сгинул под Москвой,
вот внук того, кто умер возле Пскова.
Не жалко, нет, иные времена,
и кайф другой, и ты совсем не Авгий.
В конюшнях грязь, прошедшая война
не повод озаботиться бумагой.
Текущая - причина из причин
заняться очищением конюшен.
И чокаешься с зеркалом - чин-чин,
поняв, что кайф тебе уже не нужен.

***

Под вечер выглядишь усталым,
в районном сумраке, не тщась
придать величие деталям,
ползи домой, учи матчасть.
А что детали? В подворотнях
бомжацкий рай, благая вонь
грехов, пелёнок первородных.
Об этом сколько ни трезвонь -
услышат вряд ли. Трое, двое
во имя Господа, и Он
средь них, как чудо рядовое
в декабрь сошедшее с икон.
Волхвы - в руках то нож, то шило,
возьмут на понт - бабло гони.
Глядишь, и в горле запершило -
привет, рождественские дни.
Кольнёт под сердце, знай подарок
районов и проходняков,
парадных и подъездных арок -
отнял, что мог, и был таков.
Крадись домой под стенкой тихо,
в раю, и далее - везде
одна случайная шутиха
равна рождественской звезде.
Тверди, что веруем и верим,
и выскочит из-за угла
фонарь, прикинувшийся зверем,
и света узкая игла.