Тридцать девятый голодный

ФЁДОРОВА ВАЛЕНТИНА НИКИТИЧНА

ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТЫЙ ГОЛОДНЫЙ
Да, давно это было! Незрячий,
Грозный год шёл, по полю кружа.
Ветер, словно с пустыни, горячий,
Резал сёла, теперь без ножа.
Голодала родная сторонка,
Голод страшный под корень косил,
Разрывалась душа, но без толку,
Голосить уже не было сил.
Рожь посохла. Пшеница сгорела.
Старики на кладбище ушли.
Небесам только не было дела,
Хоть бы хны им. Пали и пали!
Сторона ты, родная сторонка!
Ты ль не плакала вместе со мной!
А во поле сушняк да соломка.
Голод двигал свой воз долговой.
Бабы плакали. Девки притихли.
Песен не было слышно давно.
Пыль кружили горячие вихри,
Да смотрела кручина в окно.
Животину под нож – плача резали.
Летом жар, как паук кровосос.
У соседки, Марухи Берглезовой,
Ураган всю хатёнку разнёс.
А у бабки Горбатихи, сволочь,
Крышу снял, бросив хлам за село.
По полудню вода в речке – щёлочь,
Выпьешь с голоду – жить весело.
Разнуздалась поганая засуха.
Спасу нет! Люди ждали дождя.
Но уселся он лету за пазуху,
И молчит, как в углу попадья.
Бились лбами. Ходили с иконами.
Просьбу Богу бросали наверх.
Надрывались старухи поклонами,
Вызывая у правнучек смех.
Смех, ни смех, а улыбка красивая.
Тронув губы, несла благодать.
«Лучше боженьку вы б попросили,
Чем гусями, вот так, гоготать», -
Говорили старухи, а сами
Улыбались, душой не греша.
В сентябре только боги дождями
Моросить стали, сухость круша.
Но уже было поздно! На осень
Повернул двадцать первый денёк.
А во поле пустые колосья –
Выжгло солнце все нивы в дымок.
И дожди уже были не нужны!
Полцентнера с гектара зерна.
С горя плакали женщины дружно:
Чем же деток кормить? Где страна?
Власти где? Там в Москве! Помогли бы!
Вымрет бедный, пропащий народ.
Не накормишь детей тухлой рыбой,
По земле мор змеёю ползёт».
Но вздыхай, не вздыхай, жить-то надо.
Мужики на Сибирь подались.
Говорят, там сытней, жизни рады,
Потому, как порядочней жизнь.
Рассердившись, в Москву написали,
Мол, такие вот наши дела,
Голод ладно! Тут уж не до сала,
Мать-земля ничего не дала!
Уродили поля – кот наплакал.
Много-мало – народишко мрёт.
Сушь одна. В речке нет даже раков,
Без еды погибает народ.
Мужики возвратились не скоро.
Боль голодная душеньку жгла.
Добрались до последней коровы,
Нет кормёжки. Да, плохи дела!
Вдруг с района пришли полномочные.
На собранье созвали весь люд.
«Захотелось, где реки молочные?
Всем селом в Калыму загребут.
Ишь, писаки! И кто самый грамотный?»
Отмолчались, пошли кто-куда!
А учитель сказал: «Мы не мамонты!
Попривыкнем! Беда, так беда!»