Клоун 2

Пусты ряды. Скончалось представленье. Устал. И мысли дико тяжелы.
Закрыли нынче глотки ротозеи и расползлись, даруя счастье тишины.

Иду в обитель еле-еле, стараясь тщетно боль перебороть.
Табачным дымом, вязким и прогорклым, внутри себя растерзываю плоть.

Суставы дряхлые изношенного тела, поют и ноют, злобствуя: «Старик!»
Пускай скулят, я их уже почти не слышу, ступаю нервно теребя парик.

Ступеней этих сколы так коварны для близоруких глаз седого чудака.
Но я в них каждую песчинку знаю и для надежды стену щупает рука.

Почти добрался. Вот уже знакомый, надёжный как броня приют.
Никто не ждёт, не встретит, не обнимет и рюмку грешную здесь точно не нальют.

Плевать. Душе моей уже не нужно прятаться от страха, стонать и трепетать в тиши.
Кого любил, давно уже в могилах. Кого бы мог любить, давно к другим ушли.

Щелчок замка сухой. Пришёл. Ну вот и дома я. К двери устало привалился.
В календаре осталось выдрать новый день. В котором вновь в буффона превратился.

Ах черт тебя дери старик! Ведь зарекался сотни раз. Всё! Хватит! Надоело! Баста!
А утром вновь на нитке красный нос, парик и на лице уродливая краска.

Опять наверх. Из кельи в гадкий смрад, улыбок проклятых ловить ошеломленье.
Кривляться, корчится, валяться, бить, шутить. И лишь плевки ловить за выступленье.

Да что теперь... Хоть плачь пред ними, хоть шути, а хоть молчи. Для них ты только клоун.
Удел твой нынче быть безликим и убогим. И тварям всё равно, что ты страданий полон.

Ну всё… всё…всё. Жалеть себя в твои года уже нет смысла никакого. Поспи немного.
С лица сотри позор. Парик забрось под стол. Поспи старик. Очередной твой день прошёл.