Не первой свежести

В постылой смене каш и всяческих морковок
доныне помнит глаз сосисок страстный пот,
невинность буженин, прищур колбас-плутовок -
раблезианский мир былых моих господ.
Читатель, милый друг! А холодец под хреном?
А шейки поворот? А сервелата зов?
Я был рождён для них, принадлежал по генам!
И с этой высоты низвергнут до низов...
.
...И буду я ходить, белея постным телом.
И окорок по мне расплачется до слёз.
(Геннадий РУСАКОВ)


Я памятник себе воздвиг как А.С.Пушкин.
К нему не зарастёт народное шоссе.
Видны издалека: балык, цыплячьи тушки,
Грудинка и филе, паштет и фрикасе.

Побольше б ветчины и не нужна мне Муза.
Несёт холестерин мой калорийный стих.
Глаголом не сожгу, но накормлю от пуза
Голодные сердца читателей моих.

Судьба моя скучна и жизнь малоподвижна.
Под кожей накопил весомый зримый шпиг.
Да, творческая смерть весьма скоропостижна.
Зажравшийся Пегас Парнаса не достиг.

Обидно мне до слёз, что завонявшей лире
Такие суждены последние часы...
Нет! Весь я не умру! Доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один любитель колбасы.