Захлёбываясь в жгучем азоте

Захлёбываясь в жгучем азоте,
Я прижигаю своё сердце,
Забывая то, как в том проходе
Ты открыл в него губами дверцу.
Шепнув на ухо то, как сильно
Хотел быть рядом и любить,
Теперь все - прах и толстым инеем.
Теперь остаётся лишь яду испить.
Я сам сжигал себя в твоих глазах
Без права включить заднюю.
Я забылся, растворяясь в шепоте цикад,
Запечатлевая в памяти вкус твой, ту дорогу длинную.
Ты шрамом высечен на испещрённом рубцами сердце.
Мне некому больше молиться,
Хоть яблоком покати в том блюдце.
Твой образ не всплывёт, простится?
Искра, безумие, прах, если вкратце.
Зима тихо наступает по осколкам лопнувших луж,
Скрепя мягкими подошвами кед по мостовым и скверам.
А я помню лето, помню мечты бросить все и свалить в Каруж.
Да хоть пешком с рюкзаком и тебя за руку прямиком в Вильгуж.
Я прижигаю своё раненное зарубцованное сердце,
Больше не течёт ни кровь, ни лимфа, закрыта дверца.
В каждом из нас прячутся маленькие дети,
Я с тобой взрослым стал,
Ты пошёл гулять до утра, лишь спрошу: «вы там тепло одеты»?
Как птица ставит птенца на крыло, я кричал своим чувствам: «лети».
Не ожидая быть высеченным арапником, а по-простому для охоты плети.
Мне непонятны твои мотивы,
Я свою песню, вибрацию души глушу.
Мне непонятно как можно - раз и не вместе.
Я просто больше тебя не слышу, а хотел бы «не отпущу».
На широком мосту, под которым бурная ледяная,
На перроне, в вагоне или же у дверей самого рая
Я остановлюсь и лучше попаду в ад и там, в синем мареве пекла, кожу заживо сдирая,
Меня отпустит та любовь к тебе больная.
Захлёбываясь в жгучем азоте, будто с головой в ледяное озеро.
Отпущу себя вместе с мыслями о тебе.
Растворюсь, оставляя после себя северное сияние.
Эта радуга до тебя доплывет по небу и шепнёт на ухо,
Что, благодаря твоим словам, где-то что-то умерло.
Ты ведь знал, что сияние может петь?
В пустой квартире, что все ещё хранит твой запах,
Стенания криком глушить в подушку.
Все хорошее, что было в моей жизни, ты забрал,
Вырвал с корнем или доверие растоптал.
Теперь неважно, неважно где ты, и как ты там живёшь.
Но оставаясь наедине со своим выжженным нутром, прислоняя к мягкому боку щеку,
Я заглушаю аромат водяной солью, вспоминая как ты врал:
«Люблю, не брошу, ведь ты - моя родная душа».
Чушь… с любимыми так не поступают.
Не уходят молча, не бросают.
Я знаю, что люди врут, это непреложная истина,
Но все равно не услышал шорох за спиной,

Не услышал, как ты снял ствол с предохранителя…
Где-то я уже писал, что боль к тебе как выстрелом.
И ты сам в мою спину выстрелил.
Я стоял на коленях и о твоей любви молил,
Пока ты влюблялся, пока ты сердце другому раскрыл, дарил…
*****, на блюдечке с голубой каёмкой.
Я прижгу своё сердце, холод остудит пыл.
Я переживу, пережую, переболею.
Я тебя вытравлю…
И ни перед кем… никогда больше… не опущусь на колени.
Если жизнь — это боль, лучше дышать ею… лучше дышать ею… не тобой.