Моя подборка в полуфинал турнира поэтов

.***
уколотому отравленной шпагой


ПОДМЕСТИ

                #мать. гдабвызнали,изкакогосо.временнаяпоэ
               
    
               
               
                черновик


.
                - да возьмись ты уже за дело, Господи!
                не сиди сложа руки! смотреть на тебя тошно!
               
                - отвернись!






сгущаются слова.. и понемножку
 вокабула стекает Неба.   -
 кошкой -
на берег подоконника. - в окошко.
спеши - налью в чернила молока!.
такого.. как мятущиеся зимы.
промятые до чёрной сердцевины..

Мать двор метёт.. ... исшаркав. ..
холодина
у Бога в невнимательных зрачках.. ... ..

   ;            
 
нам не видать \ ему не видно с кручи

мурлычет Небо   

мельче мульчи       

лучше

отдай мне веник                посиди послушай!

последний лист лимонный.             как порез.

кап-кап

 оставь-оставь
 на понедельник
труды-заботы  -
с деньгами \ без денег  .. .

скребет бугры. щербины.. цифры.  веник
в промокшем до костей календаре. ..

               
 
 отдай-отдай -  не век же мне лениться!
я вымету страницу-ростовщицу.
смурчится небо \ сгладится \ продлится
когда его придётся подмести
отца и мужа \ не дождавшись \ встретить.

мету..  -  ложбины.. складки. боль отметин...

и между мной
 метущейся 
и этим
пришедшим Небом -
дудочки мотив!
 


               чистовик
               

74й, 75й, 76й,  77й, 78Й

Я навсегда - твоя маленькая девочка.
Куколка. Кисонька. Кровиночка.
Шорк-шорк.

И сейчас подолгу прислушиваюсь.
Особенно ночами.
Особенно, когда пишу.
Пока я пишу.

-

Пока я писала, ты мела и мела двор, тщательно растушёвывая углы.
Не пеняла, не заморачивалась.
Ты всегда сочувствовала мне, пока я сострадала героям
                фильмов,
                книг и
                собственных фантазий.
Ты всегда скребла этот двор до фанатизма,
оставаясь даже в моих снах этим шорк-шорк -
                в самой потаённой глухомани подсознания. -
Изогнутое акварельное пятно
порыжелого листа абрикоса
на индевелой трещине в  бетоне.

И это не упрёк.
Шорк-шорк.
Я тоже взялась за веник, мама.


;


. ЗВЕЗДА ШАКРАКА*
 

Чёрное без белого - никуда.
  Белое без чёрного - плач да вой.

Меж корней - звезда, меж ветвей - звезда.

  - Только войн не надо! Не надо войн! -
Звякают монетки в извивах кос...

 Над раскопом девушка...
 Хороша!
... 
Археолог.
Смугл и  черноволос...
 Ни на вздох не отстаёт, ни на шаг.

Белка по лужайке спешит в дупло.
Паутинка тянется по лучу.
Город где-то здесь ... Вот бы повезло!
 Комаром пищит под рукою щуп.

Кольца, медь... Развалины мастерской ищут археологи много лет.

До звезды так близко - так далеко. - Гордая сияет себе в земле.

На ветру мониста сильней звенят.
- Дырочку в  монете скорей пробей
И смотри всю жизнь на одну меня! Знай, кузнец, танцую  всегда тебе!
Со звездой монету в косу вплети. - Присылает много их старый хан.
На заре сумею опять прийти. Откажу навязчивым женихам!
...
- Косы, как твои. - Глянь, льняны, белы.
 От мониста - круг золотых монет.

Волосы и кости среди золы. - Видимо, погибли вдвоем в огне.
...
Обняла за шею его, храня
...
Крым пошёл войной - и Шакрак сгорел.

На ветру мониста  сильней звенят.
Спит кудель веков у сплетенья тел.

И каштан качает им головой:
меж корней - звезда, меж ветвей - звезда.
Белое без чёрного - плач да вой.
Чёрное без белого - никуда. 
 
*название древней монеты с изображением звезды



.ЧАЙ С ПТИЦЕЙ
БЕН-БЕН
И
БЕЗ
 
 
Чай в пальцах
 ...  - разнеженный трепетом  флейты из тростника,
свит завитками беседы. - В отверстиях времени -
инь\ян - чёт\нечет.
 
Словно семь нот, словно семь птиц таят тающие облака.
Нет. Горячо. Ещё
 Вечность.
 
До сумерек.
... - Клювом из вен бен-бен времени волос тянет в длину. -
(Могла б  утонуть в чашке.)
 
 Снимаю с крючка, чешу, спускаю косой с башни
 тенью в закат,  тишину, волну молельную.
 Нут
на ковчеге  пророс в серсо.
 
 И крутится
 ... - и остывает чай, солнца  сок, съевшего  море-облатку\
сомненье в себе.
 Душу воды украла птица бен-бен,
 
предчувствуя:
... надо бы  свить гнездо, пока дождь
 
 доооооооооооо... 
 
тебя и обратно.
(С чашкой чая и без.)
 
п т и ц а  л е т и т               
 


.БАРРИКАДЫ
 
 
Баррикады-баррикады - а я маленький такой.
Кривда - тут, а там - неправда. Ложь над огненной рекой.

Слева маленькие смерти, справа смерти поплотней.
Только умирать, поверьте, никакой не надо мне.

Прямо пули - вкось - ракеты по земле - над головой
То в балеты, то в поэтов, то в противный бабий вой.

За идеи, за медали, за карьеры, ордена
Дыбом - души, дымом - дали, на граните - имена.

Подстрельнём совсем немножко. Эти  - в этих,  эти - в тех.
Постучит коса в окошко и накроет стол на всех.

Всех накроет. Сквозь обломки, пыль веков и черепки
Разгадают нас потомки, разрыдаются в стихи.

Понесут венки и речи, поклянутся, проклянут.
...
 
Ты был прост, а я доверчив. Не любили мы войну.
 

 
 СНЫТЬ

 
 Дерево, проросшее корнями в мать и отца,
 белые пустыни,
                золотые ливни,
понимает, сам
вырасти  сливы, стань счастливей.
Сам и своим трудом.
 
Понимает,
                сад,
                сын,
                дом,
Вол, света четыре стороны, четыре стены.
А иначе - сныть .
А иначе сныть
закрывает облако и не улететь,
                не  закричать на ветру,
вырывать сердце и лотос,  голубку из детских рук,
уронив голову, сломав весло.
А иначе сквозь голос вырастить  ложь и зло
посреди колебания тины в толще мёртвой воды.
Разводить мосты,
седины,
ползучий дым
без корней, без листьев, ветвей, ствола.
 И одна свеча на краю стола.
 
 Дерево понимает, но врозь летят семена,
имена и литеры - в грязь.
И опять не нам, а нами - укрепляют мостовые,
                рубят крест на горе
и клянутся упавшей свечой заре
ни падалицы, ни девицы, ни жар-птицы пера
 не брать. -
 Брать молву.
Только вор обрывает золото и палит листву.
Стынет  ладан над водою,
                жаба в ночь кричит:
- Я бы память запекла тебе в горсти, в печи. -
Только вспомнишь ли меня,
                сонная?
 Сныть ещё пытается
                плестись,
                ныть,
                плыть по камням.
 
ИщетменяИщетменяИщетменяИщетменяИщетменя
 


. ПОЧЕМУ СОБАКИ НЕ ЛЕТАЮТ


Почему собаки не летают? - Ерунда! Летают! ещё как!
Не летают с вами, вас не зная. - Знаю я летающих собак!
 Их сердца, наполненные нами, поднимают псов под облака!
И летают псы под облаками, мы на землю не зовём пока.

)

. ***

 в мире есть что-то поважнее тебя

.ИЮЛЕВО

 Лета карамелина звонка.
Белогривым облаком щека
выпирает над макушкой сада
возле дома.  -
Там и тропки нет.
Солнца зыбка плещется на дне. -
Лютня в головах - в ногах цикада.

Лазурит завёрнут в рукава.
В узелки завязаны слова.
Высыхают росы частью речи.
Полдень держит тень на поводке.
Рябь по шёлку.
Вышита никем,
кто бы оказался опредмечен.

Разрастает горизонт страна,
заплывают жаром имена.
И текут дела трудом и воском.
В междометьях луговой возни
бабочки распархивают дни,
чтоб мгновенно жить.
Легко и просто.

С мака на аир перелетать,
не загадывать, не причитать.
А уже немало сухостоя.
Сыплется, ломая сон, ранет.
И распластан сокол в вышине
стрекозиным выцветшим покоем.


 РУБАШКА
 
Наконец я зашила рубашку,
льняную,
любимую,
 в клетку.
Получилось, как ты хотел. - Совсем незаметно.
Поругалась внезапно с твоим растерянным батей.

Мне до боли понятен немой крик и громкий понятен.
 
После непохорон, дня рождения, осени где-то
бродит Бог, который давал нам на лето
непростое д/з. -
Сам не вынес - ходил утопиться,
обещал передать от меня пирожки, бутылку с запиской.

Только что-то давно от него нет ни звезды, ни вести.

По ночам меня мама теперь меленько крестит.
Я не сплю.
Сочиняю письмо. Наверное, рыбы
доплывают туда, где одной из своих лучших улыбок
светишь ты, как маяк!
 
Но я разбиваюсь о скалы.
В небе что-то обрушилось и во мне поломалось,
потому что больше не будет весны. -
Только поле тумана.

Я пойду по нему, когда вовсе устану
и сломаю однажды времени острый хребет.

Я пойду по нему, собирая тюльпаны. К тебе.
Потому что не больно.
 Не холодно.
 И не страшно.

Потому что я наконец зашила рубашку.

 

  САМОЛЕТИК ВЫТОЧКОЙ
 
Самолетик выточкой.
Индпошив.
Девочка на цыпочках .
Высь да  ширь.

Девочка на цыпочках.
За спиной
Цокают и цыкают, жмут стеной.

Губки ловят рыбками  глубину.
Рыканье да лыбканье, тпру да ну.

Оглянешься - вычтешься стыть столбом.

Самолетик
выточкой
вышил
Бог



.БИБЛИОТЕКА НОМЕР ОДИН
 
...
Так
 видишь
 остаток молочного зуба меж силиконовыми губами.

Море вдыхает дымно,
                трубно из растревоженной амальгамы
духи магнолий - дриад печали -
                мелют морщины, меняя треки.

От чаечьих криков полдень мельчает -
                седьмой со творенья у библиотеки -
где кружевные зонты в аллее,
                цилиндры,
                лайковые перчатки,
кажется, в сумерках чуть белеют,
но перестали давно встречаться,

где дыбом бетонные плиты прочны,
а стекла тебя режут на крохи,
                отели,
                закусочные,
                ларечки,
                рекламные баннеры - меты эпохи.
В толпу -
купальники,
майки,
шорты с тёплым улыбчивым радостным телом.

А чайка рыбачит  всё ближе к порту. - Помоев много! - Вот... Разжирела.
Мечтает в кудрях, под стрехой балкона свить гнездышко тоже, прочесть томик.

Бронзовый Пушкин
            - неонно-иконный -
                то ли привратник, то ли покойник -
гулко присядет ко мне на лавку, памятник вспомнит нерукотворный.

Но кипарисы блестят от лака.
 Но леденцово хрустят волны.

Море впадает в детство, состарив принты безвременья, юкки у лестниц.

Что-то из Гайдна на тротуаре пилит на скрипочке мальчик, вместе
с чайкой хватая медь,
 булку,
пальмы давно нечесанной лохмы.

Ветер бросает азы и буки Лаки и Локи ладно и ловко.

Ластится шавка к швейцару.
Ментик подбит подкрученными усами
его.
 Огусарен.
 Домонументен до бронзы поэта,
что слушает с нами
Гайдна,
кидает крохи-крошки, век оперев на ребро донжона.

Чайка кричит предпрошлому:
- Была!"
 Буду!
Будто закат заоконно -
                по лестнице мантией. -
                Горностаев.
Алеют аллеи.
 Зябнут пальцы.
Тени отелей вдруг вырастают. -

На Гайдна жалуются  постояльцы.



 НАСЛЕДСТВО

В семье обычай был всегда таков:
своих мы не хороним мужиков.
Ни крестика, ни свечки, ни оградки.
Наверно, где-то безымянный холм. -
Ни домолить, ни добрести пешком. -
Такие вот дурацкие порядки.
Всё потому, что мы тебе, страна
всегда должны. В том не твоя вина.
Всегда сосед подводит да эпоха. -
И мужики идут в военкомат,
а бабы ждут до одури солдат.
Мне не пристало выть по ним да охать. -
Ни кладбищ, ни надгробий, ни могил.
А разве был? И кто его любил?
Он стал землёю - прорастёт травою.
Обнимет мягко за ноги меня.
- И как тебе, дурёха, не понять?  - Живой я! -
Приснится на рассвете. - За плечом
ещё постой и помолчи ещё,
в ладонь вложив священное наследство.
Опять труба. Торжественный момент.
Племянник мой пока ещё студент,
 а брат уже, наверно, под Донецком.
 
 
 ГИПЕРБОРЕЕМ
 
Так перепишет Бог устав гипербореем,
однажды от меня устав, - и постарею.

 Пройдётся мимо теплоход в цветах и давке.
Пёс рыжий рядышком уснёт со мной на лавке. -
 Тогда я выйду на пустырь, из жизни выйду,
поняв, что истины просты, смешны обиды.

 И сдам, наверное, зачёт "Лёт.испытанья".

А время просто истечёт -
 и
...
п о л е т а е м!