И тишина. Как усыпили

Ну здравствуй что ли, Царь-КрасА!
Царевна-лебедь — "отдыхает". —
Свидетели мне небеса.
Да и зачем? — И так все знают,
Чей нынче трон, и кто — царица.
Декабрь — первый ей холоп,
Уже несёт императрице
Расшитый сЕребром салоп
И хрусталей расставит всюду,
И гжели в дивной бирюзе,
И на столе, на царском, блюда —
До краю снежного безе.
По кругу встанут клёны-рынды
И фрейлин табунок — берёз…
—Эй, там! Без дела, знай, не шлындай,
Схватил гуслЯ, да превознёс… —
Пропой, гусляр, царице оду,
Пусть, словно с неба, прозвучит.
Смотри ж — Мороз вон, Воевода,
Студённый посох свой точИт.
Коль худо скажешь — быть морозу,
Али иной какой беде,
А это хуже, чем тверёзу
Гореть на лобном во стыде.
—Да ладно, чё уж там, играю,
Чего-то даже бормочу…
Подай медов — чутОк оттаю,
Таких вам песен закачу,
Что закачаются в округе
И гридни-сосны, и дубы,
А рынды в стройном полукруге
Встряхнутся. Белые чубы
Слетят, словно царице в ноги,
В поклоне низком пАдут ниц.
Верхами прыснут — быстроногих,
Пушистых соболей, куниц.
Сверкнёт брильянтом в снежной пыли
Весёлый солнечный салют,
И… тишина. Как усыпили. —
В снегах безмолвия уют.
Что ж, исполАть тебе, царица!
И бью челом в твои пимЫ —
Не вой по-долгу в ночь волчицей,
Но подари красот Зимы.