Нике
до живой —
Как от звезд до звезд,
Потому
я стучусь
с опозданием.
Я — ответ на твой
самый
больной вопрос
Прорывающийся
сквозь слои
мироздания.
Ты — свеча,
из которой
вытягивают фитиль
Онемевшей рукой,
прорастающей
из преисподней.
Ты теряешь строку,
когда шторм
превращается в штиль,
Разбиваясь
о призрачное
“сегодня”.
И — вразнос!
Вместе с платьем срывая
остатки “вчера”,
Чтоб ужасное “завтра”
уже никогда
не настало,
Потому
вместо выхода в вечность —
провал, дыра…
У подножья
разрушенного
пьедестала.
Только, девочка,
кто ж нам позволит
вот так: “вразнос”?
Есть предел,
до которого Бог
попускает юродить.
Ты — нездешней лозы
виноградная
спелая гроздь,
Потому неземное вино
по нездешнему
бродит.
Тот, Кто ждет тебя —
вяжет вселенской любовью
строку —
“Пуповину” твою,
чтоб питала
до зрелости плода,
Чтобы сердце шальное,
зачавшее
на скаку,
Наконец, разродилось
единственным
Господом Богом!
Знаешь, вечность —
она ведь не терпит
ни в чем пустоты.
Мы вошли в этот мир
с изначально
ободранной кожей.
Обернувшись в стихи,
словно в мантию
из мечты,
Мы готовим себя
для Небесного
“брачного ложа”.
Мы не имеем здесь права
на легкую жизнь
или смерть,
Ни на жалость к себе,
а на жалость чужую —
тем паче.
Наш удел на земле —
задыхаясь от боли,
гореть,
Для планеты больной.
А без кожи,
как можно иначе?
Мы возводим
свое одиночество
в черный квадрат.
Эстафету креста
принимая,
потери итожа,
Проходя по земле,
во вселенский
спускаемся ад,
Чтоб взойти со Христом
на Небесное
“брачное ложе”.
1998
Свидетельство о публикации №122112702464