Я ведь сам люблю Тебя не очень...

Успокой меня милая в горе,
Пусть весельем наполнится грудь,
Ведь глаза Твои – синее море
То, в котором так сладко тонуть.

1.Пьянство
Есенин пил часто и очень много.
2.Бабник
Он менял девушек на постоянной основе. С некоторыми своими барышнями он общался только ради денег, с другими для связей, а с третьими для спокойствия и умиротворения.
3. Домашний тиран.
Великий поэт набрасывался с кулаками на своих собственных жён.
Одна из его поклонниц покончила жизнь самоубийством на могиле поэта. Заключение
Сегодня мы поговорили о плохих качествах поэта. ?...
***Нормальный мужик и чрезмерно талантливый человек-поэт, ну где найдешь других еще мужчин, которым ставят памятники и приклоняются…

Всегда считал жену Есенина Зинаиду Райх еврейкой, у Мариенгофа, по-моему, в воспоминаниях, он описывает Райх, как такую полную еврейку, жену Мейерхольда, ведущую актрису его театра, но стоило Есенину поманить ее пальцем, продолжал Мариенгоф, она бросила бы все и ушла опять к нему. И ту выяснил для себя, что Райх по отцу немка ?, а по матери русская ?. и Мейерхольд был немец. ??
Насчёт еврейского происхождения. Судя по всему, наличие такового, являлось для Сергея Александровича решающим фактором при выборе очередной дамы сердца. Если взглянуть на есенинский гарем с этой точки зрения, можно обнаружить очень интересную закономерность. Практически все жёны, подруги и любовницы великого русского поэта были еврейками.
Пожалуй в этом что то есть, а может быть и смысла очень много…
***
Не кляните меня, не ругайте,
Я бываю и дерзок и груб,
Не гнушаюсь я в пьяном азарте
Женских, нежных и ласковых губ.

Не до тонкостей выбора вовсе,
Когда хочется страсть утолить,
Есть в любви и случайные гости,
Только их нужно просто забыть.

Так недолго цветение сада,
Но оно нам приносит плоды,
Вот и женщин бояться не надо
Если в сердце оставят следы.

Новых встреч неизбежны сомненья,
Только выбор всегда за мечтой,
То в одной нахожу  утешенье,
То с другою делюсь суетой.

Успокой меня милая в горе,
Пусть весельем наполнится грудь,
Ведь глаза Твои – синее море
То, в котором так сладко тонуть.

И какая мне разница кто ТЫ ?
Из народов каких и земель
Если даришь мне дни без заботы
И пьянишь, как наброженный хмель.

Молодая, как ветка сирени
С ароматом весны и надежд
Ты садишься ко мне на колени
Сбросив тяжести лишних одежд..

Знаю я, что Тебе нагадали
Нашу встречу в далеких краях,
Может ангелы Нас повенчали
Или бесы сгубили в страстях.

Кто же ведал, что в чувстве проворном,
Так порой суетлива любовь,
Я с Тобой был не долго покорным
На свободу хотелось мне вновь.

Очарован и глупо податлив
Я с Тобой был не нежен, не груб,
Но поверь был безудержно счастлив,
От улыбки приветливых губ.

Столь различны и столь непохожи
Но так общего много нашлось,
Когда трепетность ласковой кожи
При свечах мне касаться пришлось.

Пусть безумен я, пусть ненормален,
Но и Ты так сложна для мужчин,
Я потом буду грустно-печален,
А пока нет для грусти причин.

Не гони Ты меня дорогая,
Я вернусь отыграв свою роль
Что бы чувствовать прелести Рая,
Нужно Ада почувствовать боль.

Знаю будет пора увяданья,
Осень к нам непременно придет,
И нам вечность устроит свиданье
Где любовь без обмана живет…

Там за гранью небес и простора
Где неведома тяжесть измен,
Я продолжу туман разговора
О грядущих годах перемен…

Не гони Ты меня дорогая,
Я вернусь отыграв свою роль
Что бы чувствовать прелести Рая,
Нужно Ада почувствовать боль.
***

Насчёт евреев у Есенина тоже были интересные взгляды, будучи в пьяном виде. На него даже заводили больше десяти уголовных дел за такое отношение к еврейскому народу.
К примеру, одного гражданина, Есенин, будучи пьяным в доску, в пивной, назвал "жидовской мордой".
По факту из 8 жён Есенина, официальных и гражданских, были: 3 русских, 2 еврейки, немка, грузинская француженка, ирландка.
Множество почитательниц поэта еврейской национальности были его любовницами, друзьями, врачами, кухарками, терпели его измены и пьянство, хранили рукописи есенинских стихов.
Однажды Есенин сказал: «По-видимому, евреи самые лучшие ценители искусства, потому ведь и в России, кроме еврейских дев, никто нас не читал».