6. Идут любовники в разнос

     Из начальных глав романа «Купеческая вдова»
        (предыдущий фрагмент «5. Герой цедил лишь истину из врак»
           http://stihi.ru/2022/11/23/3675)

Миры любви не твёрже скальных
Пород. Ряд в хрупком виде мал.
Евгений смолоду   искал   в них
Свой абсолютный идеал.
Кого любить возможно вечно?!
Да и взаимности беспечно
В любви лишаются быстрей,
Чем Купидон лишится стрел.
«Издержки разочарований
Будили   циника   во мне.
Едва сжигал его во огне
Любовных новых возгораний,
Как циник всё за всех решал,
Как саламандра, воскресал, –

Самоиронией практичной
Разбавил юноша тоску
По амазонке эротичной,
По идеальному соску,
По бёдрам женственно-упругим
И всем достоинствам подруги,
Обожествляемой в веках. –
Когда узрят меня в венках,
Готовя мысленно поминки,
То от горячих горьких слёз
При всех рыдающей всерьёз
Моей скорбящей половинки,
Душа вернётся ниц с высот,
Плоть бездыханную спасёт»…
            .            .            .
…Как жертвы собственных агрессий
Идут любовники в разнос.
Очередной своей метрессе
Евгений сам послал семь роз.
Семь   жёлтых   роз, в чём сразу Стелла
Подвох от Жени усмотрела.
Она смолчала, что навлёк
Недоуменье сей намёк.
Решила дама, что для страсти
Обидой можно пренебречь.
Да, можно было и не лечь
В постель, но это лишь отчасти
Могло блаженство отдалить.
Друг мог и в   зале   подвалить.

Евгений высказал однажды
Метрессе всё, что знал о ней:
– Молясь на рай земной, про   наш   ты
  Совместный рай немало дней
  Болтала только лишь для виду.
  Роману нашему планиду
  Ты уготовила в ущерб
  Любви! Ложь – мне по яйцам серп!
  В тебе, увы, разочарован.
  От обязательств я тебя
  освобождаю с октября,
  с приходом зимним и с Покровом.
  В честь Богоматери святой,
  Кончай толстеть, борись с едой!

– Так ты меня   бросаешь   что ли?!
  За то, что я не столь стройна?!
  Внушало чувство мне шестое:
  Мол, посылай-ка быстро на…
  На хутор дальний… прочь злодея.
  Тебе я нравилась, худея?!
  Терзал диетой на овсе!
  Ты – негодяй! Такой, как все!
  Меня удерживал постелью,
  А то бы я ушла давно!
  Так вот, мол милый, всё равно
  На зло тебе я растолстею!
  Сам превратишься скоро в ноль
  В моих   глазах   ты! Прочь изволь…

  Меню навязывать с овсянкой
  Рискни, худой брюнет, жене!
  Тебе пророчу брак с крестьянкой!
– Ну, что за бред! Да нет же, нет!
  Ты видишь истину превратно!
  Беру слова свои обратно.
  Друг детства, толстенький блондин,
  Просился, чтобы снять свой сплин,
  В постель к нам третьим, но не лишним.
  К чему наращивать объём,
  Коль тесно будет нам втроём?!
  Тебе я стал когда-то ближним,
   Но в этом я не эгоист, –
Заверил Женя-приколист. –

   Ты что? Обиделась, мой гений
   Пречистой женской красоты?
Удар-пощёчину Евгений
Вмиг отвести успел. Почти.
– Мой амулет – от порчи, мути
  И от обид. Но почему ты
  О третьем долго так молчал?!
– Прости, что в голову моча
  Мне ударяет бесконтрольно.
  Был рад искусно разыграть
  Столь проницательную б****ь.
  Под дурачка сыграл я   роль,   но
  Уж как ты впредь ни заблуди,
  С тобой расходятся пути.

– Так ты меня бросаешь что ли?! –
Вновь злилась Стелла.             – Не таю.
   Не натирать же век мозоли
   Мне на руках о плоть твою! –
Цинично на вопрос повторный
Ответил юноша, сердясь
Я не торгуюсь отродясь…
            *             *             *
Душевно-острой и ревнивой
Натуры ярче не сыскать,
Чем у героя. Море в нивы
Нахлынет – с кем принцессы спать
Обречены, как не с героем!
Должны к Евгению льнуть роем,
Забыв о чести и стыде,
Дурачась: «Где прохвосты, где»?!
Быть смелым – это часть совета.
Вторая часть – идти на блуд.
Советам рад мужчина-плут.
Во что мужская страсть одета,
Когда красавиц – пруд пруди?
В домах одета и в пути

Порой в изящный флёр эстета.
Герой-любовник по пятам
Своих запросов шёл не где-то.
Кружить девиц по их мечтам
Он мог с искусством краеведа.
Евгений устали не ведал
От… предвкушения любви –
Потоки грёз   спиралью   вил.
Приятный флирт без катавасий,
Два штофа лучших вин на грудь
И – пару дней передохнуть.
Евгений после лёгких связей
Пофилософствовать не прочь
Наедине с собою в ночь.

«Душой открыться для кого-то –
Не самый лучший всем пример.
Для откровений есть и льгота,
И вечный внутренний барьер, –
Так убеждал себя Евгений,
Вняв пессимизму поколений. –
Партнёры ждут попарно чар.
Кем, чем я занят по ночам –
Всё это лишь в угоду телу.
Дарю красоткам свой досуг,
Лишь избегая стерв да сук.
А нет бы   душам   дать затею!
В дом зазываю не на чай.
Ценя свой пыл, едва начав

Поститься, жду я разговений.
Далёк мой образ от хрыча,
Но не с кем жить для откровений
Что по уму, что сгоряча.
Бегу от горестных сравнений.
Сердечных, до ломот, ранений
Реально можно избежать,
А совесть, если что, прижать.
На скользких ветреных дорожках
Рад не слабее, чем Борей,
Всех конкурентов, как зверей,
Шугать, смех выместив на рожках.
Я рогоносцев всех мастей
Ославлю рейдами в постель».

Крутил Евгений шуры-муры
В кругу девиц по мере нужд.
Был и   политики   не чужд
По зову двойственность натуры.
Девиц и женщин брал, как надо,
А вот в политике – засада!
К примеру, взять летящий клин.
Вожак – для всех ли властелин?
Отбившись, пробовала птица
Вне стаи встать на лучший путь…
Герой, свой выбор не забудь:
За светской   дамой   волочиться,
А может, в гуще ста друзей
Гадать, чей путь к измору злей?

Власть на измор брать – это долго…
Крепка ли жизненная нить?!
Вне правил нравственного толка
Царя эффектней устранить.
Дурной апломб у Александра –
У оппозиции досада
Способна вылиться во гнев.
И для   поляков   он – «пся крев»,
И для своих аристократов.
Слой недовольства разогрев,
Клан заговорщиков свой блеф
Девиза «дружно брат за брата»
Питали всласть за годом год.
Евгений к ним свой сделал ход.

Что натворил бы в час расплаты
Один гвардейский эскадрон,
Ворвавшись в царские палаты?
Аристократия и трон
В век девятнадцатый в России
Противоречия вносили.
Дух оппозиции к царю
Распространялся не в раю.
Клубок помещичьих амбиций
(С народом связь тут не при чём)
Висел Дамокловом мечом
Над императором в столице.
Вот надышался же свобод
За пару лет дворянский сброд

В освобождаемой Европе!
Мол, разве есть в ней, господа,
Гнёт деспотизма и холопы?!
А в нас они, как оспа, да.
Самодержавие претило
Вояке, чья душа ретива.
Рождался, тлел в сердцах мятеж.
Вынь суть царизма да отрежь!
Предвидя по оковам тризну,
Пора сплотиться бы в союз,
Сняв нерешительности груз.
Пусть вносит с гибелью царизму
Скорей в Россию нужный штрих
Диктатор новый – из своих.

«Самодержавие изжило
Само себя, взнуздав господ!
Наш император – пенис, жила!
Зажилил множество свобод!
Зачем нам эта, право, бяка»?! –
К перевороту звал вояка,
О чём был прежде ни гу-гу
В своём подвыпившем кругу.
Друзья, гвардейцы и армейцы,
Пеклись о вольных временах:
«Утратит скоренько монарх
Башку и хрен! Сечь – мы умельцы»!
Реши, насколько дело – дрянь
И кто дворяне эти – глянь…

Самцам, давно сыгравшим в ящик,
Случалось, дабы сладко спать,
Своих любовниц, дам блестящих,
Не только лаской осыпать.
Дворяне, бравые мужчины
Платили разве не по чину
За свой успех у светских дам?!
(Я всем внимание воздам).
И грубияна, и эстета
Мир вынуждал (куда ни глянь)
Всегда весьма большую дань
Нести богиням полусвета.
Но… у дворян быт на уме,
Ведь есть ещё рабы земель…

Евгений рос мужчиной штатским
И больше шансов бы имел
Средь женщин эдаким стать Чацким,
Но сам… с   военных   брал пример.
От пылких дам какой тут роздых!
Во взорах искры сплошь, а воздух
Весь наэлектризован. Треск!
Ох, любят дамы внешний блеск!
Глянь, на бульваре, на алее,
На воле улиц и в домах,
А уж те паче на балах,
Они быстрей всего шалели
От блеска ментиков, кирас…
Евгений нервы (под приказ

Поститься) сдерживал едва ли.
На этих нервах всякий раз
Улыбки женские играли,
Когда чаруя и искрясь,
С его улыбкой не встречаясь,
Другим самцам предназначались.
Герой ревниво и смурно
Плевал в таких «кикимор», но
Они смеялись над плевками.
Ревнивец взялся дам привлечь,
Но эти особи от встреч
Ушли, не видя привлеканий.
«Грустить – искал я повод: речь
Свою от слёз не стал беречь,

Но это всё пришлось на детство,
Хотя… и ныне есть порой, –
От детства взяв слезу в наследство,
Так откровенничал герой,
Играя с зеркалом в гляделки. –
Мне дал совет мой дядя: сделки
Пожёстче с совестью вести,
Ей навязав роль травести.
Мол, пусть она мужским цинизмом
Так пропитается вдвойне,
Чтоб честью баб, как на войне
Полов, играть без романтизма.
Мой дядя практик был и хват.
Отец и   вовсе   резковат».

Взор ясный сделался нечёток,
На лоб неслушно свисла прядь.
Евгений около красоток
Мог равновесие терять.
Одна такая из капризных
Дала… отпор – тревожный признак!
«Ну кто она такая, глянь!
Отец – извозчик Емельян.
Я думал, выйдет одалиска –
Одна из лучших для меня.
По жизни лёд и   пламень   я.
А тут – мещанка-скандалистка! –
Евгений злился за двоих. –
Как-будто лез я к ней в тайник!

Над счастьем – тучи грозовые?
Я ж – не урод и не старик.
Лишь тронул чуть её за вымя.
Зачем же ей пускаться в крик?!
От всех надежд – лишь остов! Имя!
Мечта была сопоставима
Со счастьем. И каков финал?! –
Евгений мысленно стонал. –
Вновь ускользнула Серафима.
На случку шанс был просто мал.
Зло замышлял, добро – сломал.
Разлука непереварима!
Душа и сердце бьют в набат!
А если сам не виноват…

Тогда зачем же биться в стену,
Склонять упрямицу к любви?!
«Меня гонять, – спрошу я стерву,
Так грубо вам к   лицу   ли?! Вы
Не осознали лучшей доли
Зря для себя… Безумны   что   ли»?!
Так и спрошу. Сомненья прочь!
Извозчик собственную дочь,
Возможно, строгим воспитаньем
Не поощрял идти на блуд.
Грозя, показывал ей кнут.
Но мне достойным ожиданьем
Любви взаимной надо впредь
Над всею косностью довлеть».
          *           *           *
                (продолжение в http://stihi.ru/2022/12/23/7372
                «7. Столичный франт и девушка хромоножка»)