Нечаянная Радость. Изба Алякринского

Поход кончался… На исходе март,
             в котором нам пришлось совсем не сладко.

 Как убиенный зверь, свисала с нарт,
             промокшая в сырой пурге, палатка.

Мы рушились в сугробы, словно с крыш,
             когда лыжню по берегу торили.

 Железные троса креплений лыж
             ремонта от усталости просили.


 Изба явилась нам рекой Кось-Ю,
             Фата-Морганой средь тайги и снега,

Когда мы, растеряв отвагу всю,
             брели по руслу в поисках ночлега.

 В лучах заката светлым янтарём
             строенья стены к кедрам восходили!

То нам изба казалось алтарём,
             то - маяком в бушующей стихии.


 Стол у окна, двухъярусный настил,
             запас пшена, свеча и спички с солью…

 Для тех, кто плот в пороге утопил,
             иль в наледи промок зимой лихою.

И мы пилили ёлки прозапас,
             хотя хотелось у печи согреться,

Чтоб тем, кто доберётся после нас,
             хватило бы тепла и дров, и сердца.


 В тетради у окна читала я –
             на старенькой линованной бумаге,

 Что этот дом построили друзья
             того, кто не вернулся с Манараги…

 В тайгу шёл не за славой - за мечтой
             художник - путешественник бывалый.

 И не в салоне он обрел покой,
             а на плече вершины пятипалой.


 «Нечаянною Радостью» в пути
             избу такую пожелаю встретить,

 Кому искать важнее, чем найти,
             свой путь на нашей маленькой планете.

 К утру, закончив сушку и ремонт,
             спешим туда, где солнце день встречает.

 Лыжня опять бежит за горизонт,
             и поворот реки избу скрывает.


 Март кончился, и круглая луна скользит
             над лесом облачком белёсым.

 Изба  Алякринского! Будь всегда видна
             байдаркам и плотам с далёких плёсов!

 Пейзажи из похода принесу.
             Друзьям мечту заветную доверю,

 Чтобы построили Избу в лесу,
             и в ней вовек не закрывали двери.