Так чем же ты жива, литература? Игорь Терновский

Бальзак

Писать вот так: блистательно, божественно,
чтоб обожая и кляня,
собратья, кредиторы, женщины,
преследовали бы меня.
Иной талант подобен катастрофе,
самосожженья требуя взамен.
Но есть рецепт: сто тысяч чашек кофе,
э вуаля ля комеди дюмен.
А я пишу невнятно и понуро,
ссылаясь на иные времена.
Так чем же ты жива, литература?
Сто тысяч чашек крови — вот цена.
* * *

Береженого Бог бережет...
От ненастья, от пуль, от забот,
от греха, от проклятых вопросов,
от инфарктов, бессонниц, неврозов,
от врагов и от новых идей,
от любви, от друзей, от детей,
от конфликтов, от гнева начальства,
от любого на свете несчастья.
Постоянно Господь начеку:
подзащитного вирус не скосит,
и уж яблоко ветка не сбросит
береженому вдруг на башку.
Хорошо береженый живет
под щитом благосклонности Божьей.
Береженого Бог бережет...
Только б знать хорошо: для чего же?

Молитва

Не множь вещей моих число.
Хрусталь хорош, да не без яда.
Дай бескорыстное стекло,
а больше ничего не надо.
Прошу не отдыха, не мзды,
не славы пестрого наряда.
Не дай, чтоб сгинули труды,
а больше ничего не надо.
Не принижай моих врагов —
цель возвышается преградой.
Храни меня от дураков,
а больше ничего не надо.
Не отводи хулы и тьмы,
не ограждай от пуль и града.
Не дай, чтоб проклят был детьми,
а больше ничего не надо.
Кончая жизнь без слез, без лжи,
скажу: жизнь — высшая награда.
В родную землю положи,
а больше ничего не надо.
* * *

Январь определенностью хорош.
Добротно заморожен и заснежен.
Лишь воздуха январского глотнешь,
становишься отчетливым и свежим.
А в феврале раздумия томят,
неловко на обветриях скользим мы.
Но больше всех люблю я месяц март:
в нем умирают цезари и зимы.

* * *
Когда вы умны и красивы...
Когда вы умны и красивы
и счастливы женщин насчет,
в избытке таланты и силы,
здоровье…Чего ж вам еще?
Но если умом вы не вышли,
и профиль ваш — предкам укор,
и нет дарований в излишке,
то это — другой коленкор.
Стерпеть нелегко и смириться,
что ты проживешь, захудал,
в то время как многие лица
как будто явились на бал.
Им радость, их любят, их славят,
а вы захлебнулись слюной.
И хочется балом поправить
пусть даже вдвоем с сатаной.
Чтоб выйти в сословие первых,
готовы на всякую гнусь.
Так держится серых и серных
всесильный и смрадный союз.
Осень

Лист ветхий, лист опавший,
усталый желтый лист.
Трубит журавль отставший
над полем как горнист.
Лесов парад последний,
последний шорох крон.
Повсюду разноцветье
мундиров и знамен,
повсюду в сизой стыни
начавшегося дня
отсвечивает иней
тяжелый, как броня.
Все празднично и гордо,
как будто нипочем
лихая старость года
под стынущим лучом.
Хотя не во спасенье
последний дождь кропил:
под ржавчиной осенней
распался хлорофилл.
Последних листьев стая
сорвется, шелестя,
придет зима и станет
на выстывших костях...
Лесов парад прощальный
пред тем, как онеметь.
Не просят здесь пощады,
когда приходит смерть.

* * *

Вы красивы, вы красивы,
я не знаю отчего,
как все женщины России,
или более того.
Вот теперь мне стало ясно,
как в былые времена
сотрясались государства,
шли гусары на гусарство
не от зелена вина.
Шли ва-банк и не страшились
пистолетов и молвы.
Ах, как головы кружились,
как терялись го-ло-вы!..
Но возможно ль в нашу эру
эти нравы примерять?
Я б хотел по их примеру,
только нечего терять.