Люди. Леонид Фокин. Смещая фокус

.








СМЕЩАЯ ФОКУС (2022)

Автор: Леонид ФОКИН


СОДЕРЖАНИЕ

– Пропущенные знаки препинанья
– Кто позовет по имени метель
– коптящий жирник счет ведущий дням
– сегодня день умрет в последний раз
– Не выйти из угла чужого дома
– взгляд, - обращенный камень в снегопад
– стекло, разбито, на земле осколки
– Сквозь боль и стёкла не пробьётся свет
– Сосредоточиться. Вода упрямей
– Страх помыслов. Зачем Бог любит мир
– благословлены времена покоя
– обожествленных в темном большинстве

===================================_ld_====




2-2-2-4-4

Пропущенные знаки препинанья
рождают новый смысл и пониманье

грехов, в которых нет колючих слов,
в снегу лишь закорючены следов

не птиц, а остроклювых приведений
блуждающей по снегу чьей-то тени

Нет расстояний между точек снов
определенные к переселенью
бьют челобитные царям-мгновеньям
и молятся на ледяных богов

Рябиновые горькие столбы
тотемные, с кроваво-красной сечью
готовы стать примером ворожбы
и отмереть ненужной частью речи…


2-4-2-4-2

Кто позовет по имени метель
останется… лишь пискнет свиристель…

Быть тем, кто может быть разбужен снегом?..
Смерть повторит рождение, когда
семян проснутся белые побеги
и их напоит белая вода.

Не ошибиться ли благословенно
и преступив черту забыть мгновенья?..

Хрустальный счет еще ведут часы.
Из ледяных минут воздвигнут замок
и в белый след от чьих-то белых лапок
вдруг ткнулись чьи-то белые носы

кувас венгерский, аргентинский дог?..
а рядом зимний псарь, - их белый бог.


2-4-2-4-2

коптящий жирник счет ведущий дням
устал вещать простуженным теням

озябные ветра стучатся в двери
протяжная распута в черный хром
не обошла окольно старый дом
на тонколедицу ступивший берег

кто здесь судья, заступник, кто истец
вода начало и вода конец

жирующая сельдь томится в бочках
засольщики-монахи в кельях спят
собаки воют… кто кому здесь рад
тяжелые шторма взбивают ночи

им не поймать, бредущий наугад
иссиня-дальних глаз колючий взгляд


2-4-2-4-2

сегодня день умрет в последний раз
и повторит рождение…
ветра

готовы двигать камни на заливах
молитвы тени…

мрачная пора
темней ночей глухие вечера
стыл ледяной вертеп в плакучих ивах

не откупиться горстью серебра
нет ни любви, ни лишнего ребра,

ни Евы рядом, ни Христа…
приливы
сюда приходят души выбирать
опавших листьев…
белым прогорать,
волной снегов клубясь неторопливо

а там опять…
ни Павла, ни Петра, -
вой в трубах, грохот ржавого ведра.


2-4-2-4-2

Не выйти из угла чужого дома.
Все в четырех стенах давно знакомо.

…и повилики ленты в волосах
распутывает тонкими руками
проявленный во тьме вечерней страх
и лижет их своими языками

семи цветов простуженных недель
и ледяная светится кудель

в его ногах, покрытых плотно мхами.
…и тонкий свист не птицы, не сурка,
а глиняной лягушки…
изо рта соломенного слышится

прудами
заброшенными потянуло из
холодных мертвых глаз
куда-то вниз.


2-4-2-4-2

взгляд, - обращенный камень в снегопад
скрипит, прогнулся легкой крыши скат

еще немного, - станет видно небо
затянутое пеленою туч
и выплывет из них моревна-лебедь
неся на крыльях света тонкий луч

переплетутся ветви старой вербы,
вой ветра, чья-то песня, чьи-то нервы

слова,
- мрак обращенный в пустоту
пусть ангелоподобные сомненья
приникшие к оконному кресту
не совершают лишнего движенья

иначе белый голос отразится
в себе самом…
и станет черной птицей


2-4-2-2-4,

стекло, разбито, на земле осколки
и я разбит, но все иду… путь долгий…

маяк-фонарь мерцает вдалеке,
им можно пренебречь, смещая фокус,
в ту тьму, в которую нырнул автобус,
оставив красный стоп-сигнал в зрачке

пес пьет из лужи. всюду хмарь и морось
спит голубь на карнизе хорохорясь…

маяк-фонарь мерцает вдалеке
прозрачный город-ретро на замке…

никто не знает, как его покинуть,
стать эмигрантом, зарекаясь впредь,
не возвращаться старым блудным сыном
к отцу, к отцу ли?.. в дом ли отчий, в клеть…


2-4-4-2-2

Сквозь боль и стёкла не пробьётся свет.
уже зима, она всему ответ.

Развязанные шорохи бессилья
по теплой коже вымышленных книг
скользят, но все их грёзы – черновик
и почему-то сломанные крылья.

Миндальный вкус декабрьских дней и слов,
крик, спрятанный внутри слепых парадных,
а на снегу ни тени, ни следов;
не тьма над ним, а дым небесно-чадный.

и кружит ворон, плача как ребенок
запутавшийся в облачных пеленках

и льдинки слез его летят к земле
к воде и снегу, к пеплу и золе.


4-2-2-4-2

Сосредоточиться. Вода упрямей
Камней. Скажи, в душе бывают ямы
Воздушные, похожие на змей
Свернувшихся в клубок? С ограды храма

Счищают солнце ветви старых лип
В небесную лохань и ветра хрип

Туда же. Я сегодня слишком старый
Настраивать забытую гитару

Ведь нижняя струна не ми а миг
А верхняя струна не ми а милость
И то, что понял я и что постиг
Еще вчера сегодня позабылось

Обеспокоиться. Зачем? Зима
Рифмуется с одним лишь словом – тьма.


5-3-3-3

Страх помыслов. Зачем Бог любит мир?
В нем всё – голодомор. Страх. Привкус гари,
В нем каменная вязь, крест-накрест кары,
В нем все наперекор, в нем все сценарий,
И мой репертуар – мой старый Лир.

Но нет поводырей, нет больше веры.
Не дай боготворить все три утери,
Вне прошлого понять всю боль утрат,

Всю немощь перспектив, пыль дней окатных,
И новый рецидив, крик строк тетрадных,
Не дай наговорить, на знак стигмат.

След тянется. Длинней тень. Горше хлеб.
Стон черен. Полюбить как любят звери
И слово посадить на голос-цепь.


5-3-3-3

благословлены времена покоя
предположительно с восьми до трех
предохраняемые сном-запоем
опохмеляемые с четырех
перебродившим возгласом гобоя

в нагромождениях условных слов
землетрясения согласных твердых
водоснабжение терзают вновь…

одновременно извлекая морды
отождествленных с лунным оливье
с антаблементом, с пошлым натюрмортом.

перекрывая инобытие
правопреемственностью перетертых
обожествленных в темном большинстве


3-3-5-3

обожествленных в темном большинстве
обетованием не напугаешь
подорожанием… за Куршавель…

викторианский ужин с Анджелиной
правительственный кожаный портфель
согласование первопричины

недосыпаний изумрудный зал
репатриируемым новый разум
бронируемые на век экстазы
разогревание кровей на газе
республиканский вечный идеал

дохристианская возможна ль память
чистописаний красные поля -
нововведённый вымученный амен.









.