О золоте. Отрывок из Швейцара

...Я на цыпочках поднялся в кабинет Андрея, выслушивающего рваную немецкую речь, исходившую с экрана огромного монитора. Молодящаяся бабёнка с обесцвеченными короткими волосами и яркой помадой на губах яростно жестикулировала, что-то доказывая. Увидев меня, Андрей сделал предупреждающий жест рукой под столом. Я отстранился, чтобы не попасть в объектив камеры, но глаз с женщины не спустил.

 Это была Магда. Всё в тех же очках с золотой оправой и новом голубом сарафане. Лицо её не претерпело за столько лет каких-то серьёзных изменений, добавилось губ и глаз, хотя изменить размер глазниц могли и подкорректированные возрастом в стёклах очков диоптрии. Андрей, не меняя выражения лица, то складывал под столом пальцы в «дулю», то поднимал вертикально средний палец и стучал им с обратной стороны по дереву столешницы. Конференция продолжалась. Чтобы не мешать ему, я вознамерился подняться на смотровую площадку чердака, надеясь увидеть происходящее у шатра на Луговой. Там на небольшом балкончике стоял шестнадцатидюймовый телескоп «Мид» на платформе и зрительная труба «Брессер» с увеличением в сто крат. С помощью такой техники рассмотреть, что происходит вокруг на расстоянии километра, было сущим пустяком. Была бы прямая видимость и достаточная освещенность. Андрей на такие вещи денег не жалел.


Я смотрел в окуляр на «Луговую».


Дождь сбил дым на пожарище. Пожарных машин видно уже не было. Редкие люди копались в сгоревших обломках. Возле шатра с цыганским знаменем парковались всё новые автофургоны, были и лошади с диковинными бричками, представлявшими из себя скорее антикварный интерес. Площадка была обнесена ограждением, на ней было выставлено несколько мощных дизель-генераторов и мачты освещения. Чуть в отдалении был оборудован хелипорт с буквой «Н» в круге для вертолетов. Сам голубой вертолет из «Ловчего» пока отсутствовал. За площадкой располагалась огромная выемка карьера и ряд полуразрушенных продолговатых строений, представляющих из себя то ли развалины коровников, то ли укрытия конвейеров шихтоподачи доменного производства. Вглядываясь в пейзаж, я всё лучше понимал, зачем я тут нахожусь. Наглядная схема переправки золота из Горной Шории, согласно сценарию, была здесь воспроизведена как на ладони.


Кусургашев отправлял золотые слитки с таштогольской железной рудой на рудный двор металлургического комбината. На одном из приёмных устройств системой магнитных грохотов они отсеивались от руды и отправлялись в специальные контейнеры. Контейнеры, ржавые снаружи, отгружались на шлаковый отвал в район специально устроенной для них площадки и тут же сортировались местными шорцами и телеутами. Оттуда слитки распределялись по нескольким направлениям: Центральная Россия, Дальний Восток, Китай. Обычно золото переезжало в купе проводников под видом передачи посылок тем или иным людям. В этом же вагоне ехал и сопровождающий, инкогнито, которым обычно оказывалась женщина-цыганка, нередко – с ребёнком на руках и массой тряпок и вещей. На вокзалах, выйдя из вагона вместе с передаваемым грузом к получателю, сопровождающий отслеживал движение золота в те или иные руки. Об этом докладывали по цыганской почте, то есть из уст в уста, и слитки оказывались на месте назначения. Контейнерами для них служили книги в твёрдом переплете, в каждую из посылок можно было вложить до килограмма золота. Особенной популярностью пользовалась «Библиотека «Огонёк» издательства «Правда», выпускавшая собрания сочинений классиков: Бальзак, Толстой, Тургенев, Чехов, Салтыков-Щедрин и т.п.


Тираж своей книги (три тысячи экземпляров) я сам вывез из Новокузнецка сначала в Москву, а затем в Липецк, перекладывая пачки с помощью друзей из одного купе проводников в следующее. Книжка была тоненькая, всего в две сотни страниц, но грамм по сто золота в каждую уместилось. По нынешнему курсу – это больше миллиарда рублей. Издательство «Кузнецкая крепость» выпустило эту книгу за счет металлургического комбината. Так что прибыль была чистая. Кусургашев ушёл в тайгу, а жену его посадили до выхода книги. Знать о её перемещении никто не мог. О содержании – тоже. Пластинки с золотом шорцы упаковали в обложки ещё в Новосибирске, в типографии.


В Липецке книжки хранились в помещении Союза Писателей, в кладовке. Роман был настолько плох, что продать его оказалось невозможно. Даже слишком тяжелая обложка никого не привлекала. Я их просто дарил, выковырив из картона по две пластинки, размером со спичечный коробок и толщиной в три миллиметра. Одной-двух книжек хватало, чтобы сбыть золото местным цыганам и прожить с полгода всей семьёй сильно не шикуя, но и не впроголодь.

Цыган я отсеивал долго. Присматривался. Выбирал гастролеров, а не местных, чтобы не засветиться и обеспечить себе безопасность. И за десять лет ни разу не повторил выбор покупателя. Оружия у меня не было, приходилось напрягать мозги, действовать по обстановке.


Обычно "ромы" паслись у ломбардов и ювелирных магазинов. У меня в кейсе всегда были с собой лабораторные весы и посуда не ниже второго класса точности, эталонные гири, спирт, набор кислот и дистиллированная вода. Я предлагал свои услуги по взвешиванию и оценке приобретенных ими золотых предметов. Соглашались немногие. Но те, что соглашались, уже искали меня глазами среди прохожих, предлагая проверить всё новые украшения или монеты. После выявления ряда подделок, мне начинали предлагать небольшие деньги. Я отказывался. Нужно было дождаться момента, когда цыгане пригласят к себе, чтобы на месте произвести ревизию скупленного и определить его действительную стоимость. Доверием ко мне проникались не сразу. Проверяли через ломбард и экспертизу. Убеждались в моей добропорядочности. Наконец, цыгане знакомили меня с человеком, у которого был непререкаемый авторитет. Не сразу, постепенно, мы договаривались о вознаграждении за мою услугу, которая оказывалась в два, а то и в три раза ниже, чем у экспертных компаний. Но, как правило, до этого не доходило. Я в два захода приносил свои два кусочка золота, ссылаясь на то, что мне срочно понадобились деньги. Они их покупали. От гонорара за предыдущие услуги я отказывался, уезжая на всякий случай подальше, а, возвращаясь, рассказывал, как мне повезло в командировке, и хвалился полученным авансом от какого-нибудь зарубежного издательства, желательно скандинавского, которое взялось переводить меня на шведский, датский или норвежский языки.


Но Союз Писателей распался. Помещение предлагалось очистить. Остатки «золотого» тиража нужно было срочно куда-то определять. Сказать кому-то о его стоимости было тем же, что подписать себе смертный приговор. Тогда я и начал предвыборную кампанию по избранию меня в председатели нового Союза и параллельно затеял проект по кладбищу и пожару. Наковыренные золотые пластинки я носил в кейсе, килограммов по пять. Что-то положил в банковскую ячейку к Руфи, что-то прикопал на огороде у Фомы, что-то отдал Филиппу, но основную часть развёз по библиотекам в книгах, благо в Липецке и области их было больше двухсот. Для этого пришлось организовать целую акцию по поддержке библиотечного фонда. Управление культуры, не вложив ни копейки, поставило жирную галочку в ознаменование собственного вклада в дело просвещения провинции местными щелкопёрами (при его мудром руководстве).


Я, признаться, испытывал противоречивые чувства, распыляя драгоценный металл по пыльным углам деревянных стеллажей библиотек и втайне надеясь на то, что хоть как-то моя книжка (конечно, после моей смерти) будет оценена потомками. Мне думалось, что золото и через сто лет всё ещё будет интересно людям. И тем людям будет глубоко наплевать, откуда оно взялось. «Лишь бы не сожгли!» - твердил я себе под нос. – «Иначе всё пропадет! Даже золото!»

---------------------------------

- А я тебя везде ищу! Вот ты где! Рекогносцировку проводишь? – раздался голос Петра за моей спиной.


- Сценарий в памяти восстанавливаю, - ответил я, отрываясь от окуляра. – Сюда посмотри. Я путаюсь, где декорации, где реальность.


Андрей нагнулся к трубе.


- Вон она, твоя голубятня. Они её подновили немного… Коровники старые ещё стоят… А карьер-то как близко к дороге подошёл! Не обвалится?..


- Это всё было?


- Было, было… Но куда ж они копают? Надо будет съездить, посмотреть. Может, в администрацию пора на них телегу накатать? Ты видел? "Белаз" внизу, как спичечный коробок!


- А что там роют?


- Песок да гравий. Трассы, стройки требуют материала… Говорят, за сутки карьер миллион прибыли даёт! Кстати, Семён говорил, что Ося – один из акционеров. Он уже не одно кино в этой яме снял. Что-то про берберов в пустыне, про ковбоев. Куча лошадей туда-сюда топталось, и всадники палили из чего ни попадя недели две, будто война началась… Пылища! Местные чуть с ума не сошли!


- А планы есть, что потом с этой ямой делать?


- То ли танковый полигон будет, то ли ракеты очередные закопают. На той стороне карьера новый завод ЖБК уже запустили… Сколько земли угробили! Леса, лугов… Я-то хоть помню, а дети на этот лунный кратер с пылью будут смотреть?!.. Ладно! – Андрей махнул рукой. – Что там у тебя в финале по сценарию?


- Книги. Сохранение цивилизации… В общем, в преддверии атомной войны у человечества три пути. Первый – осваивать космическое пространство и у*бывать отсюда, пока не поздно. Второй – зарываться поглубже в землю, но это ненадолго. Третий – по Хуго Де Фризу – мутировать… Электронные системы рухнут. Книги со-хранят человеческую память и цивилизацию. Книги из пергамента, конечно… Может быть…


- Ах, какое открытие сделал! – улыбнулся Андрей. – А что ковчег-то не предложил?.. Милый, а как же ваши красота да любовь, которые мир спасут? Эти уже не катят?


- Не успеют. Наша цивилизация исчезнет. Возможно, через несколько миллионов лет с нуля возникнет следующая. Нужен универсальный язык и материал, чтобы информация сохранилась. Для тех, для будущих… Чтобы ошибок не повторяли…


- Вот, пионер, замахнулся!.. Да какая тебе разница, от чего ты умрёшь? Один или со всеми вместе! Тебя-то самого уже не будет…


- Ну и что?..


- Как это?.. – удивился Андрей. – А на рыбалку?! А выпить? А женщины?


- Я видел у тебя на экране одну немку белобрысую, в очках, её Магдой зовут? – неожиданно для себя спросил я.


- Ну, Магдаленой. Голденаус. Но её чаще «Голденанус» кличат. «Золотое очко»! Ты с ней знаком?!


- Знаком. Чем она у вас занимается?


- Экологией. Вообще говорят, что она шведка.


- А ты знаешь, что эта Магда лет пятнадцать назад работала у бабушки Оси, Марии Акимовны, «секретуткой», а заодно клиентов обслуживала?


- Да ну?! Это же учёный с мировым именем!.. Хотя… лет пятнадцать, говоришь, назад?.. Она тогда в Индии за экологию боролась…


- Ага… Вон в тех развалинах, - ткнул я пальцем на Луговую. – Со мной она своими золотыми очками боролась… Значит, и к тебе они подобрались… Надо что-то предпринимать… Послушай, Андрей, а не проверить ли нам эти старые конюшни? Как стемнеет, а?


- Вместо «пулечки»? Пойдём, сходим. Интересно. И в карьер заглянем заодно...