Люди. Кирилл Ковальджи. Дорога в Рим

.








ДОРОГА В РИМ

Автор: Кирилл КОВАЛЬДЖИ



СОДЕРЖАНИЕ

- Она теперь ему подчинена
- Несбывшегося не перебороть
- Душа сопротивляется тому
- Стал скорый поезд в свой черед телегой
- Там, за высотным зданьем на Смоленской
- И привела меня дорога в Рим
- Двадцатый век. Россия. Что за бред
- Что нового в конце тысячелетья
- В чаду свободы – общество больное
- Двадцатый век под твердую обложку
- Участнику на съемочной площадке
- В прах превращусь... Но я-то не из праха


===================================_ld_====




* * *
Она теперь ему подчинена,
Ему принадлежит душой и телом,
Тебя, как отчужденная страна,
Она встречает взглядом опустелым.

Страна прекрасная, но ликом белым
Она теперь к тебе обращена.
Природу обескровила Луна
И залила своим холодным мелом.

Не ставшие подвластными края –
Как рана. Эта боль неизлечима.
Смирился бы, когда была б ничья,

Но чья-то – красота невыносима!
Черта. Рубеж. Захлопнулись врата.
Спроси – за что карает красота?


ЧИСТЫЙ ПОНЕДЕЛЬНИК

Несбывшегося не перебороть.
Еще ты жив, седого снега пленник...
Он был однажды, чистый Понедельник,
Да не судил узнать его Господь.

Есть тайный дух и явленная плоть.
День миновал. Ты музыки изменник.
Ты князем был, теперь ты старый мельник,
Ты ворон, вор, отрезанный ломоть.

Что будет дальше? Музыка без звука,
Пруд без русалки, тетива без лука,
Несбывшегося медленная месть.

И в книге той, где все пути и сроки,
Тебе предуготовленные строки
Зачеркнуты – вовек их не прочесть.

* * *
Душа сопротивляется тому,
Что совпадает человек и место,
Душа сопротивляется всему,
Что слишком установлено, известно.

Дано пойти нам лишь по одному
Пути в судьбе. Не потому ли тесно?
Глазам души являются чудесно
Возможности, что канули во тьму.

Существованья зыблются миражем.
Сны не досмотрим, думы не доскажем
И не развяжем крылья красоты…

Реальность неправа и незаконна,
Когда в ней стынешь нынешняя ты,
Не ставшая Мадонною мадонна…


ДОРОЖНЫЙ СОНЕТ

Стал скорый поезд в свой черед телегой,
Купейной колымагой, что мила
Тому, кто смеет отложить дела
И упиваться кайфом, то есть негой.

Сонет старинный, будь моим коллегой.
Пусть в сердце вновь вонзается стрела,
Что лазеру позиций не сдала
И никого не сделала калекой.

Я вычеканил бы у входа в рай
Пословицу о том, кто тише едет:
Он не проскочит жребий свой, а встретит.

Ты тишине тишайшей доверяй,
Когда приходит в заповедный край
Стрелок, что в цель невидимую метит.


* * *
Там, за высотным зданьем на Смоленской,
Выглядывает солнце в пол-лица.
Горит пролет Садового кольца –
Закат изобразил пожар вселенский.

На площади шаг уходящий женский
Поэт чугунный ловит без конца.
(Тень — под колёса... из-под колеса...)
Из «Юности» выходит Вознесенский,

Он старше Маяковского. Но он
Все ж младше... Над окном кулинарии
Осваивают голуби балкон.

Метро толкает скопища людские,
Но огненный распахнут небосклон
Над буднями. Как и судьба России.
1988


РИМСКИЙ СОНЕТ

И привела меня дорога в Рим.
Он меньше, чем я думал. Это странно.
От Колизея и до Ватикана
Набит, как ларчик, он собой самим.

Похожи в Риме древности на грим:
Волчица. Бар. Витрины. Столп Траяна...
Мой Третий Рим, беги самообмана,
О скромности давай поговорим!

Рим город-праздник, ярмарка в музее,
Он жив-здоров без мировой идеи,
Пусть тесно, как в автобусе, векам...

Двенадцать цезарей и Муссолини
Немыслимы в сиянии и сини
Средь мотоциклов юрких и реклам.


* * *
Двадцатый век. Россия. Что за бред?
Сюжет невероятного романа,
Ночное сочиненье графомана,
Где не наложен ни на что запрет.

От океана и до океана
Империя, которой равной нет,
Вдруг распадется и из мглы дурмана
Преображенной явится на свет.

Россия не двуглавой, но двуликой,
Растоптанной, великой, безъязыкой,
Отмеченной судьбою мировой

Встает до звезд и валится хмельной,
И над ее последним забулдыгой
Какой-то гений светится шальной.


* * *
Что нового в конце тысячелетья?
А ничего. Я также уязвим
По-глупому. В раскинутые сети
Вновь попадаюсь, как слепой налим.

Что век и память? Байты на дискете?
Что сберегаем и зачем храним?
Бег времени больней всего на свете,
Когда ты замкнут в нем и нелюдим.

Прогресс? Но у любого пациента
В "Истории болезни" хэппи-энда
Не предусмотрено, как не лечи.

Куда мы шли? Куда я шёл? А эти
Куда ведут? В дверях тысячелетья
Незапертых – опять ищу ключи...
1999


* * *
В чаду свободы – общество больное.
Прощанье с Марксом. Снова Бог и бес.
Свобода, секс, насилие и стресс.
Свердлов  –  палач, а бывший царь  –  в герои.

Знак поменяла та же паранойя?
Воскрес к процентам крови интерес...
Спасется ль новой вырубкою лес?
С небес ли ждать решение земное?

Детей рожайте! –  это свет в туннеле,
Надежда на младенца в колыбели.
Всего мудрее косвенный ответ.

Я знаю  –  мир приблизится к здоровью
Через терпимость. Но как быть с любовью
К врагам своим?.. Не мучь меня, Завет!
1991


ПОСЛЕДНИЙ СОНЕТ ВЕКА

Двадцатый век под твердую обложку
Возьму, захлопну этот толстый том.
В нем жизнь моя. Немножко на потом
Себе оставлю. Выпью на дорожку.

Но, как вчера, не ведая о том,
К кому-то вызывают неотложку.
Куранты бьют. По-прежнему роддом
В мир запустил очередную крошку.

А что такое двадцать первый век?
Я досмотрю, не размыкая век,
В каком-то в измерении чудесном.

Бог на ладони держит звездный ком,
Он пестует небесное в земном,
Любя земную соль в пространстве пресном...
ночь 30/31 декабря 2000


СОНЕТ С ИСТОРИЧЕСКИМ ОТТЕНКОМ

Участнику на съемочной площадке
Достоинства картины не видны...
Со мною целое играет в прятки,
Умру – узрею жизнь со стороны!

Пока я здесь, подробности вольны
Меня кружить. Они горьки и сладки  –
Заботы, лихорадки и загадки,
Все частности, превратности и сны!

Эпоха постигается заочно.
Истории каркас сколочен прочно,
Но он - как дом, в котором не живут.

Музей. Архив. Посмертный срочный суд.
Но этот луг цветочный... персик сочный...
Побочный смысл твоих ночных причуд...


* * *
В прах превращусь... Но я-то не из праха
Был сотворен, душа – не  из огня...
Мне кажется, что смерть – всего  лишь плаха,
Где отсекают тело от меня.

В живую пряжу солнечная пряха
Вплела мой луч. Живую связь храня,
Я вижу свет. Комок любви и страха,
Любая дура-птаха мне родня.

Вся твердь земная – смерть. Металл и камень.
А я из тех, кто наделён глазами,
В которые Вселенная течёт,

Чтоб стать живой, чтоб выйти из горнила
Глазастой... Твердь меня не породила,
Но как смириться, что меня сожрёт?






.