Умерла Светлана Соложенкина

Они дружили - Нина Саницкая и Светлана Соложенкина. Обе были поэтами и живописцами.
Дочь Златоуста - так Нина называла Светлану, уроженку города Златоуста.

Ушли одна за другой. Вечная память.

СВЕТЛАНА СОЛОЖЕНКИНА

* * *
К уральской осени суровой
Душа привычна с малых лет.
Откуда ж этот вечно новый,
Прорвавшийся сквозь тучи свет?
Земная радость, здравствуй, здравствуй,
Друг друга мы всегда найдем!
В грязь не роняя бусин красных,
Стоит шиповник под дождем.
А дождь пройдет, короткий, бурный,
Охватит ликованье сад,
На листьях желтых и пурпурных
Подвески синие висят.
То ль это наяву, то ль снится?
Осенний дождик, Златоуст -
И, перезваниваясь, птицы
Летят на разноцветный куст.
________________________________________
* * *
Земля железная, стальная
Лежит, звенеть не уставая,
Дохнул кузнец седой - Урал -
И холодом ее сковал.
Леса вдали синеют грозно:
Так отливает синью нож,
Пылают желтые березы,
Осины повергая в дрожь.
А вот бажовская гора:
Мох зеленеет, купоросный,
Просвечивают медью сосны
Под тонким слоем серебра.
Идет хозяйка вдоль рябин,
Срывает горькие рубины...
Пугаюсь я ее седин:
Быть может, лебедя убили?
А может, просто - близок снег.
И нет Данилушки... и грустно...
В лесах уральских - тихо, пусто,
Лишь реки не смиряют бег.
Они и подо льдом поют...
И я играю еле-еле
На нержавеющей свирели.
Вот - родина моя... и тут
Хочу уснуть, когда устану,
Когда все песни допою...
Я завещаю вам поляну,
Подснежники - вам отдаю!
Владейте золотом и медью...
Но этих звуков - "Златоуст" -
Я не отдам вам и с последним
Дыханьем, улетевшим с уст!
И если лиру я повешу
В краю своем на старый сук,
Ее не снимет даже леший...
А снимет - выронит из рук!

*
 Я ВСЁ ХРАНИЛА — СВЕТ И ТЕНИ…
     Опять тетрадь я начинаю —
     и море слёз переплываю,
     и в рощи светлые вхожу
     того, чем с детства дорожу.
     Вся жизнь моя — как на ладони,
     кому её мне протянуть?
     Пусть, хоть из любопытства, тронет
     струну любую кто-нибудь
     на той гитаре, что отца
     так утешала — до конца.
     Иль, может быть, к рисункам матери
     и к птичкам, вышитым на скатерти,
     потянется всем сердцем кто-то
     и скажет: "Тонкая работа!"
     А дневники моей сестры,
     где яркость, дерзость и смятенье,
     как будто бы — в степи костры,
     что ночь осветят на мгновенье?
     Я всё хранила — свет и тени.
     Минуты счастья и тоски…
     Я становилась на колени,
     чтоб сжечь свои черновики,
     Но то, что пощадил огонь —
     в тетрадь ложилось, как в ладонь.
     Всё перечеркивали вьюги.
     А я опять — поверх — писала.
     Взгляните же, хоть на досуге,
     что я губила, что спасала,
     я ничего не утаю…
     Опять тетрадку достаю.
     Кто я? Никто! Я — взмах весла.
     Я море слёз переплыла.
     Я, может, ничего не стою.
     А, может быть — через века —
     соломинкою золотою
     поможет тонущим строка!