Сказ о любовнике царя

Холод. Жуткий холод.
Зима. Холодная Зима.
И на царском ложе возлегает
Сын боярыни со стариком-Царём.

Молодое тело манит, он испытывает
Всепоглощающую страсть к мальчишке
Молодому, что только начинает жить
В мире, выстроенном при помощи неправды
В суматохе вечности мирской.

Его туманит разум красота и малолетство
Преданного друга - прекрасного юнца!
Но царь всё не утешен:"А если бросит?!
А если он уйдёт, забрав с собой всю мою
Казну и обчистив подчистую сундуки с шелками,
Кольцами и золотыми слитками с незапамятных времён,
Когда была еще жива императрица?!" - тихо шепчет
Царь угрюмый, склонившись над ликом сладко спящего,
Красивого и миловидного мальчишки.

В помутившемся сознании его возник жестокий план:
Он заточит в темницу дорого сердцу друга,
А если надо - то убьёт уж и не дрогнув пальцем!

В день назначенный самой судьбой,-
Ещё совсем ребёнок - стал в ноги государевому
"Псу" бросаться и просить о встречи лично с
Государем!
И сквозь залитые слезами губы, молвил он,
Кричал на весь дворец, слова бросая через стены своему Царю:
"Прости меня, прости! Не ведаю за что, но знаю
Что рассердил твою святую душу!
Не желал я участи такой, я лишь хотел тебя любить
И жизнь свою отдать на служению Царю!
Государь! Государь! Прикажи, я сброшусь в море!
Я сам убью себя во твоё праведное имя!
Не поступай же так со мной, прошу...
Прояви святую милость, государь мой, хороший, милый!
Глуп и безропотен я был, что не до конца
Всю преданность свою я к тебе не проявил,
Но знай одно лишь: моя судьба в твоих руках,
Как скажешь ты - так и поступлю, куда укажешь - туда я и пойду.
Я весь отдался добровольно в твою милость..."

Мальчишка ещё долго, очень долго звал на помощь
Того, с кем спал и в чьих покоях возлежал...
Но царский ум суровый был непоколебим:
Нахального и самонадеянного юнца бросили к больным
Собакам и ворам. На холодный пол ему соломы постелили
И велели жить тут, пока бьётся его юношеское сердце.

Прошли года и многие лета, Царь так и не навестил
Любимого мальчишку.
А он же вырос, возмужал
Со временем определили его работать у кухарки.
И, коля дрова, он вспоминал об ужасном старике,
Что поистине отвратен был ему и
Всей его большой душе.
Хранил он злобу молча и угрюмо, не желая вспоминать
О днях предательства и гневе праведного старца.
Но в мыслях тайных, он целых 10 лет лелеял
Месть. Холодную и черственную, каким он не был никогда.

А Царь, веселясь и надеждою горя, что однажды
Вновь появится "мессия" и возлежит он с ним бок о бок
На одной кровати, в бесконечном празднестве души и тела
Пребывал, пока народ бесчинствовал и тяготился жестокостью
придворной знати и бедностью земли в неурожайный год,
Смертельный, в самый страшный год.

Царю было не очень до проблем людей,
Он погряз в пороках и в вине,
Что было отличительной чертой
Тогдашнего правленья сумасброда.

И вот, очередной пир в царском зале!
Бояре бьют об пол своими сапогами и требуют, кричат:
"Вина и мяса! Вина и мяса! Несите ж свинью быстрее,
Черти! Что так долго, а? Неужели теперь и мяса в
Святой Отчизне нашей нет?!".

Вышел он.. Красивый, статный парень в одеянье
Шёлковом, лилово-красном!
А темно-синий, с голубыми прорезям
Ворот кафтана был как раз к его глазам,
Что так любил однажды Царь во времена
Войны и славных битв, о которых гусляры слагали песни!...

Старик бросил свой уж потускневший взгляд
На вышедшего из позолоченных дверей
Красавца, и сразу же узнал его.
Царь был спокоен, трезв умом,
Но в душе его хлесталось, билось море
Об скалы страха и любви, томилась в душе его
Вина за искалеченную жизнь и
С новой силой разрасталась, покуда
Шёл уж не юнец прямиком к царскому столу.

В руках его были серебряные подносы с виноградными ветвями
И фруктами заморскими, привезенными купцами из разных стран!
Они встретились глазами, но ни слова не прошло меж ними...
А парень всё стоял, смотрел прямо на Царя своими
Темно-синими глазами,
Затягивая его в свои стальные, голубые сети,
И заставляя от страха старческое тело трепещать.

Царь попятился назад на стуле, широко открыв глаза,
Он попытался закричать, но сильная рука сдавила
Горло самодура, и дыханье спёрло у Царя...
Обнажив свой нож, кой был украден у кухарки,
Тряхнув волосами, и пуще прежнего сдавив горло старика,
Он вонзил остриё в самое сердце тирана,
До рукоятки довёл, да и вынул с концом,
А затем и опять, и опять, продолжал он
Наносить смертельные удары,
С каждой новой секундой
Вгоняя в гроб Государя.

Глаза убийцы наполнились слезами,
Он прокричал:"Умри же, тварь!".
Бояре разбежались кто куда,
И лишь подоспевший стражник
Успел направить копье на нашего мальчишку,
Что так хотел любить и жить,
Что так желал лишь быть кому-то нужным.

Предатель был убит одномоментно: чуть
Покорчился на кресле, да и сдох.
"Голубая кровь" струилась прямо в чашу
Из которой пил во время трапезы уж ныне мертвый государь.

А наш герой, пронзенный насквозь стражником
небритым и отошедшим чуть назад, держа свое оружие
В заплатанных перчатках и смотря на окровавленного друга,
Упал на стол, во фрукты и ветви винограда, что совсем недавно
На серебряном подносе подал к царскому столу!

Два любовника лежали, истекая кровью.
И видел парень перед смертью лишь ноги государя,
А государь - свой потолок из мрамора и лик Христа на нём же.

Тела убрали, царя хоронить никто не стал:
Власть сменилась, народ пошёл на площади и боготворил
Цареубийцу за освобождение от гнета монархии.
И никто так и не подозревал, за что на самом деле
Ножом в сердце был убит Властитель.

А потом был холод. Жуткий холод.
И такая же холодная Зима.