А за былое прости

Нашу деревню винят в «неприличье».
Верно, охальник нас так окрестил .
Знай, что любил я тебя по-мужичьи,
А за былое меня ты прости.

Вот и стою у твоей я могилы.
Знаешь, хочу я тебе тут сказать,
Что наши дети нас всё же любили,
И ты была им хорошая мать !

Пусть жил с тобой я как кошка с собакой:
«Лаялся» я, если ты «зафырчишь»;
Часто те ссоры кончалися дракой,
Всё оттого, что и ты не смолчишь.

В ссорах ты часто звала меня пьянью,
Детям своим, мол, плохой я отец !
Только не я ли вставал спозаранью
Им приготовить на завтрак супец ?

Где ж было взять мне на завтрак котлеты,
Если в хозяйстве ни кур, ни овец,
Если и нам тот супец — все обеды,
Так не с того ли плохой я отец ?

Если батрачишься в нищем колхозе,
Если зарплата — одни трудодни,
То и зимою, и летом в навозе-
Осенью «палочки» только одни.

Дети ходили, как все в это время :
Зиму лишь в школу, всё лето — на ток,
С тока , бывало, отсевков берЕмя,
«Вором» несли в голенищах сапог.

Как подросли, стали тоже трудиться,
Стало немного нам легче тогда;
Надо б , конечно, им дольше учиться,
Только какие то были года ?

В нашей деревне войны лихолетье
Выбило чуть ли не всех мужиков;
Стали «в работу» и бабы, и дети,
Да ещё пара хромых стариков.

Вот и пришлося птенцам разлететься:
Дочь - «по вербовке», а сын - «в лагеря»;
Знать, надорвалось с того твоё сердце,
В боли за судьбы их быстро сгоря.

Ты всё терзалась — живётся им тяжко:
Рядом чужие и нет там родни,
Я же тоску заливал из баклажки,
Знал, доживать нам придётся одним.

Наша деревня живёт по обычью:
Можно усопшим лишь правду нести;
Знай, что любил я тебя по-мужичьи,
А за былое меня ты прости !