Милая тварь

Ноябрь хмурится серою пеною,
Улица сломлена наготой...
Колени клонятся, клонятся, клонятся,
А сердце молится: "Бог, будь со мной.."

В этой разъевшейся серой сумятице
Мыслей, поступков и похорон
Чьих-то достоинств, личин и сказок,
Глаза не плачут - считают ворон.

Серые, серые...  Не интересно...
Слишком много... Все подряд...
Где-то в замызганно-сером былым
Что-то мелькнуло секунду назад...

Брызнуло чем-то белокипенным...
И потянулась за ней душа...
Лезу могилами убеждений...
И обрываюсь в глубины себя...

- Тихое, белое, где же ты? Где ты? -
Лишь страшный крик отразился от стен,
Я же молилась... А чьи это рыки?
В яме моей, лишь один человек.

Я и не знала, что будет так страшно,
В яме остаться один на один.
Лезут из стен моих кракозябры,
Дикие хартсы уносят в плен...

Слезы - вода, она быстро сохнет.
Здесь я одна: ори, не ори...
Где же тот зверь, что так страшно молился?
- Эй, недолюбленный!.. Выходи!..

Смотрит корявый...
И злится, и мнится, но не даётся...
Сидит внутри...
Может слезами гнев к этой твари
Я потушу, а там поглядим?..

Горько и жалко себя во спасении...
- Бедная-бедная... Как же так?
Вдруг, я увидела чьим-то зрением:
Тварь эта мерзкая - добрый знак.

Когда мне было холодно, голодно
И до любви не дожить никак...
Тварь эта мерзкая, страхами скованная,
Мне приносила любовный шлак...

Где-то просила, а где-то требуя,
Жалко рыча, на подателя благ...
Тварь моя милая, благодарю тебя,
Но что-то тут делали мы не так...

Вот на руках уж сидит корявая,
Фыркает котиком и не шипит.
Больше не надо нам шлаков-наркотиков;
В сердце моём что-то дико болит.

Брызнет гранатовым: ярко отчаянно
И засияет в моей груди...
Чистое, нежное, белокипенное
Хлынет и смоет стены мои...

Ширится шаром любви немыслимой,
Всё заполняя вокруг себя...
Хартсы, казябры и тварь моя милая, -
Всё растворяется в свете ея...

Светлыми нитями серость прод;рнута-
Новыми смыслами видится мне...
Снова вдали мелькн;т белобокая:
- Я за тобой! Лети!