Грустный монстр и бельчачья улыбка. Глава 4

МОЛНИЯ В НОЯБРЕ

Их ежемесячные встречи в августе, сентябре и октябре прошли тихо, по-доброму и очень уютно, даже лучше предыдущих. Как всегда общались и работали.

Дима любовался Златиной улыбкой, родной и доброй — иногда она смешная как ниточка: во рту немного воздуха, тонкие губы тесно сжаты — так делают, когда хотят хохотать, контролируя это. Если бы не добрейшие глаза — Дима и думал бы, что сейчас будет смех, но нет, просто иногда улыбка такая. А ещё — родинка на лице и нос как у белки. И худощавость. Кто придумал, что это некрасиво? Дима обожал вообще всё: и милые носки, и мешковатые толстовки, и шорты, и пятнышко на левой ноге. Тайно называл свою любовь "Бельчачья улыбка!".

Как-то Злата сказала, что соскучилась. "Ох уж этот талант гладить мне душу своей невидимой бельчачьей лапкой, согревать, обнимая добрым словом!, — думал Дима, утопая в абсолютном счастье.

А в День рождения своей красоты он и вовсе осмелел, позвонив ровно в 0:00 и отправив во все соцсети сообщения с сердечком! Немыслимо для стеснительного Дмитрия, но оно как-то само вырвалось, он не выжимал и не репетировал, не думал "А если не так поймёт?!" — просто хотелось выразить чувства хотя бы через смайл.

Во встречных сообщениях, кстати, тоже прилетели ; — приятно так, Дима не ждал их и отправлял свои не с целью увидеть аналогичные. Причём на него это вообще не было похоже.

Он думал, что столь глубокой и всеобъемлющей симпатии он не испытывал никогда. И впервые в жизни не эгоистичной: ничего не требовал взамен, в этот раз любя тихо, тайно, просто потому что знакомы — и это уже счастье.

"Береги себя, здоровье, живи, просто будь!", — единственные пожелания. Именно они спасли Диму от соблазна обидеться днём в ноябре, когда они вроде как планировали прогуляться, но Злата не появилась онлайн. И только ночью...

— Можно у тебя переночевать? Мне одиноко...

Сообщение как гром обрушилось на его спокойную устоявшуюся жизнь, разделив её на "до" и "после". "До" он как всегда писал что-то в соцсети, потом планировал там пообщаться, посмотреть ТВ и лечь спать, обняв подушку, представляя её Златой.

От волнения помутнело в глазах, внутри всё сжалось, через тело прошла молния так, что даже стало больно где-то в животе. Ему никогда такого не предлагали, а если и предлагали — то с целью душу потравить или просто посмеяться... Со временем такие предложения он стал игнорировать, а потом и вовсе спрятался в кокон, не надеясь, что кто-то спонтанно может позвать на ночную встречу. И не просто "кто-то", а ОНА!

Засыпав собеседницу нервными уточнениями в стиле "А что такое" и "Где ты", Дима додумался спросить: "А это не прикол?"... Что, естественно, глубоко обидело Злату.

— Ясно, ничего не нужно.

И той ночью, и в другие два дня после он мучал диалоговое окно Златы глупыми, огромными, а главное — абстрактными сообщениями, почему не согласился на ночную встречу — проснулся грустный монстр.
Сообщения были пропитаны слабостью, мольбой простить его, не бросать...

Он не заметил сначала, как на том конце мессенджера тоже появляется монстр — не такой буйный — больше обиженный, смятённый и желающий проучить.

— Я, возможно, уеду, потому что не хочу в одиночестве жить, но мы иногда можем также вместе работать.

Дмитрий начал ругаться.

— Как, куда?! Не разрушай свою жизнь!

— Не думай только о себе! Ты для себя меня хочешь оставить, а там, куда хочу, я не буду чувствовать одиночество и многого достигну.

— Но ты и сейчас достигаешь многого, я готов помогать — и в работе, и ночевать с тобой, если тебе будет грустно!

— Мне нужно подумать, сейчас поем и созвонимся.