Как дядя Жора бросал курить

Покровское. Рано утром я иду за грибами. Встречаю дядю Жору с пустым лукошком. Дядя Жора – московский дворник. Он вышел на пенсию и перебрался в Покровское, прихватив больную раком жену Злату.
- Ну что, нет грибов…?
- Раньше в Покровском все здоровались. Поклонятся в пояс и скажут: «Здравствуйте!» - сердито замечает Жора, – после завтрака приходите, я буду курить бросать.
Иду будить сына Ваню. Стук в дверь. Пришла соседка Августа с банкой малины, она с утра ходит по ягоды. – «Давай на это самое менять, я знаю, у тебя есть, Анатольич! – «Так ведь муж рассердится» - говорю я, доставая из шкафчика полбутылки водки, настоянной на зверобое.
После утомительных  парадных сборов идем к Жоре по росистой крапиве. Августа уже о чем-то поет, обнимая козу и щенка Кубика. Жора, его внуки и Злата уже во дворе. Жора прижимает к груди огромную папиросу, склеенную из картона.
- Ну все, бросил! – говорит Жора с ненавистью, закидывая папиросу подальше в крапиву. – давайте теперь чай с печеньем пить.
-Дядя Жора, а у тебя закурить есть? – невинно спрашиваю я.
-Закурить у меня всегда есть: вдруг мужики придут дрова пилить - Жора неохотно протягивает мне пачку дефицитной «Примы», за ней идти десять километров.
Долго пьем чай с разнокалиберным печеньем. Злата, почти потерявшая чувство времени, рассказывает, как они встречали новый год. «Фантики от конфет мелко-мелко нарезали, и подбрасывали в воздух, будто фейерверк!» - вспоминает она.
Ваня и Жорин внук Сережа деловито строят из деревяшек «усадьбу» - мы только что два раза прочитали вслух «Детство Никиты».
«Мальчики, вот вы уедите, без вас так пусто будет!» - сокрушается Злата.
Я еще не знаю, что мы в Покровском последний раз, папе и маме будет тяжело туда ездить.
А Жора и Злата так и живут в опустевшем селе, и по сей день. Помогай им Бог!