О морском утре и горничной. Отрывок из Швейцара

...За спиной у Павла встал на одну ногу худенький дядя-йог, сложил ладони лодочкой и закрыл глаза перед восходящим солнцем. Кот занял рабочую позицию у мешочка с креветками. И тут только Павел заметил вознесшийся за ночь купол циркового шатра, в трёхстах метрах от эллингов, на диком пляже недостроенного санатория, давно огороженного ржавой сеткой-рабицей, обвешанной табличками «Вход воспрещён». Над шатром развевалось огромное полотнище сине-зелёного цыганского флага с красным колесом в середине.


«Вот уж от кого мусора-то будет! А шуму! – вздохнул Павел. – И ничего не поделаешь, народ требует зрелищ… Господи, помоги, лишь бы ветер был не в нашу сторону… Неделя осталась…»


Не дождавшись первой поклёвки, Павел с сожалением начал сматывать леску и не заметил, как при сматывании в воде к крючку прилепилась зеленушка. Маленькая, с пальчик. Отдавая её коту, Павел отметил, с каким интересом бродяга осмотрел яркую скользкую рыбку, прицелился и точно ухватил её поперек тельца. Замерев, кот, вероятно, начал медленно сжимать челюсти. Малышка затихла. Тогда он, гордо приподняв голову с добычей, неторопливо развернулся и направился к лестнице, поднимающейся к набережной у эллингов. Навстречу ему спускалась с ведром и шваброй знакомая горничная, убирающая площадку с детским бассейном. Она чуть приостановилась, взглянув на кота, позволила ему пройти наверх и подошла к Павлу.


- Доброе утро, - сказала она уставшим голосом. – Вы ему рыбу не давайте больше. Ладно? Он с ней поиграет, пузо откусит, а остальное спрячет где-нибудь, что сразу не найдёшь, пока не завоняет. Гости жалуются на запах. У меня работы и так хватает, чтобы за ним ещё подбирать…


- Извините, - ответил Павел, вспомнив, сколько рыбок перетаскал у него этот кот.

 – Я больше не буду. Вы бы раньше сказали…


- Я вам не первому говорю. И вы другим ещё скажите. Если вам рыбка не нужна, даже мертвая, бросьте её обратно в море. Там крабы всё подберут. И вот креветки ещё…


- Что креветки? Кот их все на месте съедает, по-моему…


- Усики от креветок остаются. Прилипают к камням, не отдерёшь. А детки на них голыми попками садятся, а потом – в бассейн… И ещё… Вы крючки не теряли?


- Нет. У меня крючки дорогие. Я их подбираю сразу, если оборвётся.


- Значит, не вы… У кого-то дешёвые… Но трубку вы один курите, да?


- Не знаю. А что с трубкой?


- Нет-нет, ничего, курите… Просто сигареты, бычки с фильтром, кто-то постоянно в трещины в камнях засовывает. Я их каждый день выковыриваю, а их всё больше становится. Хозяйка ругается очень, говорит, что я невнимательная. А сама не может сказать, чтобы гостя не обидеть. Вдруг не приедет больше… Но ведь объявление висит на пляже, что нельзя курить. Я же не виновата, что они не слушаются? Им-то удовольствие справить, они деньги заплатили, а меня каждую неделю денег лишают… А где я ещё заработаю? Только здесь, летом. А зимой полгода лапу сосать?


Павел посмотрел на покрасневшие от моющих средств и солёной воды руки этой пятидесятилетней не выспавшейся женщины и выдохнул с раздражением:


- Хорошо, я буду делать замечания вашим гостям, если что-то замечу.


Женщина поморщилась и произнесла, укоризненно покачав головой:


- Нет, не будете… За всеми не уследите, вам самому отдыхать надо… Ладно уж, пойду, хозяйка проснулась уже, в окно смотрит…


- Подождите, - остановил её Павел. – Вот там шатёр поставили, видите? Что за цирк приехал? Не знаете?


- Откуда мне знать? – равнодушно ответила горничная, демонстративно сметая рассыпанный под камнем пепел и спёкшийся за ночь табак из трубки прямо в море. – Афиш не было. Может, кино снимают? Те без объявлений обычно появляются…


- Флаг цыганский, видите?


Женщина подняла голову:


- Это такой цыганский флаг? Их ещё не хватало… То хиппи оборванные таскаются, то братки с цепями, то инвалиды на колясках… Теперь и цыгане, что ли?.. Вы у хозяйки спросите, она всё знает.


Горничная вернулась к детскому бассейну, Павел, внимательно осмотрев место вокруг себя и ничего предосудительного не обнаружив, поспешил в номер, на балкон, на свой застеленный лежак. Перед ухой надо было выспаться, подавить головой подушку часика три-четыре. Пить водку в десять утра после бессонной ночи он себе позволить уже не мог. Не то что пять лет назад, или десять… Да больше, больше…