О Мушке и колокольне. Отрывок из Швейцара

...Женщина на диване зашевелилась, потянулась и взглянула на меня с удивлением:


- Кто вы такой? Что вы здесь делаете?


Я даже опешил. Только пожал плечами, не вставая со стула, не зная, что ей ответить. Она вытянула руку и показала мне пальцем на дверь:


- Извольте выйти! Я обещаю, что не заявлю на вас, если вы немедленно удалитесь.


- Куда, девушка? Это я здесь живу пока, а не вы!


- Вот именно – «пока»! Ещё скажите, что и дом - ваш.


- Нет. Не мой. Вы помните, откуда вы здесь?


- Да. Я приехала к папе из Штатов.


- Вы с колокольни упали.


- Это вы с колокольни упали! Я - приехала. Папа где?


- Муха, не командуй! Я тебя придумал, и ты будешь делать то, что я захочу. Буратино читала? За ниточки буду дергать я. Или в эпоксидку замурую, я и это давно делать научился… Сейчас ты во флигеле рядом с домом Андрея. Помнишь?


- Первозванный. Апостол, брат Петра. Как в рукописи? Рыбаки?


- Правильно мыслишь… А о Короле-Рыбаке слышала?.. Вагнера оперу «Парсифаль» в консерватории не изучали?


- Что-то связанное со священным Граалем и копьём. Музыку помню. Очень громкое и мрачное.


- Там король раненый очень мучился, не мудрено, что так. За грехи. За измену. А умирать ему не давали. Надо было крови выпить. Христовой. Избавить от мук.


- Выпили?


- Типа того. Причастились. У него и отлегло.


- Умер?


- Нет, конечно. До следующего причастия отложили. Рыцари, за круглым столом. Пока точили копьё. Потом копьём вылечили. До очередной постановки постановки.


- А отец-то причем?


- Он тоже за рыбалку отвечает. Амфортас местный. И за боль. Ты ничего не чувствуешь? Будто летела с большой высоты?.. Приземлилась как?..


- Точно, послушайте, я же упала… Мы с Петром Ионычем созвонились, он мне встречу назначил. На Луговой. Я и пошла. Ещё иду и думаю: адрес знакомый, как в отцовском доме, только без «бис». Вместо «бис» - «браво». Еле нашла. Повороты, повороты какие-то, заборы, номеров и нет совсем. Никаких табличек – ничего! Как вы здесь без табличек живёте?!


- Не везде. На «Аллее славы» таблички есть.


- Слыхали… И в крематории, и на Кремлёвской стене. И перед стеной - ровно двенадцать могил, как апостолов. Что остановились-то дальше закапывать? Жечь начали?


- Не твоё дело. Дальше – что? Ты тоже начала жечь?


- Не сразу. И не я… Меня девушка в переднике встретила, даже признала будто бы, говорит: ах, Муся, где вы так долго шляетесь? Меня Софьей зовут, а я не откликаюсь. Зовите Софой. А Петра Яшей зовут. Но вы его лучше Ваней зовите, а ещё лучше – Иоанном, он так любит. И в дом провела. Ну, я вам скажу, и хоромы! Этажей десять вверх и этажей десять вниз – так в лифте на кнопках пронумеровано. У коридоров света в конце не видно, дверей в коридорах – как клавиш на рояле: черные и белые. И стены – зеркальные. Я даже в Америке такого не встречала… На какой этаж поднялись, не помню. Вышли, дошли до круглого фонтана и сразу направо в дверь и толкнулись. А там – не поверите! – всё как у вас здесь: стол, стул, диван… Только рукописей нет на столе.


- Мухи были?


- Издеваетесь? Там такая чистота. Какие мухи?.. Присели, Софа мне чаю налила, спрашивает: откуда у меня телефон? Я ей: от вас, говорю, от Пи. И вообще о Петре у женщин очень хорошие отзывы. Он сколько, вообще, стоит, если без скидок? НДС у вас включен? Я бы чек взяла, мне бы на таможне разницу вернули, когда возвращаться буду. Софа мне отвечает: да, конечно. Только касса не работает, интернет виснет, попозже. А сейчас, если можно, расплатитесь наличными, только не долларами, а евро, у него курс повыше. Авансом, а как аппарат заработает, мы вам кэш вернем. Я говорю: да нет проблем. Только у меня вся наличка в сумочке, в машине осталась. А машина между городом и «Ловчим» стоит в луже, в лесу, но люди за ней уже поехали. А сейчас, если можно, я бы хотела с Петром пообщаться. Софа говорит: не с Петром, а Иваном. Я говорю: конечно, с ним, я помню, я его Иоанном даже величать могу. А Софа: можете, конечно, но мне какие-то гарантии нужны, задаток, что ли. Чтобы я ушла, а вы остались. Чаевые. Я ей говорю: да выпейте мою чашку, я согласна. А Софа: договорились. Противозачаточные будете сразу включать или потом? Я даже покраснела. Думаю: если ему за шестьдесят, и у него размером с полиэтиленовую бутылку, какие противозачаточные? Мне бы живой остаться. А вслух говорю ей: давайте потом. Софа мне: смотрите сами, не пожалейте, что потом. Я: не буду я его жалеть, я сама пришла. Тогда София мне руку свою протягивает: желаю удачи! И уходит.


Я пару минут подождала и стала раздеваться. Я же про их тарифы ничего не знаю, время решила сэкономить. Вещи на стул повесила, трусики с бюстгальтером – сверху, для его интереса. Подумала ещё: человек в возрасте, может, и забыл уже, как это выглядит. Диван там, конечно, поменьше, чем у вас, или мне так показа-лось: ноги и руки не раскинешь. Ещё подумала. Села в уголок, позу приняла стыдливую, будто школьница. Коленки вместе, руки на коленях и локти к бокам прижала, чтобы груди ближе сдвинуть. Они маленькие, а так симпатичнее выглядят. Я же помню – надо, чтобы между ними обязательно складочка возникла. Голову наклонила, волосы на лицо упали. Замерла. Жду. Нет никого. А потом прислушалась: Софа далеко за дверью с кем-то разговаривает:


«Девка – огонь! Ты с ней осторожнее. О родителях – никаких вопросов! Может роднёй оказаться. Ни денег, ни документов нет. Попробуй дураком прикинуться. Может, и выгорит».


У меня всё задрожало внутри, мурашки по всему телу от страха. Готова была на все сто. Поэтому, когда он зашел, я на него и не смотрела даже. А когда он до меня чем-то дотронулся твёрдым и горячим, я глаза закрыла, и ноги и руки развела.
Вот тут всё и полыхнуло! Да с такой скоростью и мощью, что я кое-как успела одежду подхватить и в коридор выскочить. Всё в дыму. Лифт не нашла. Бежала вверх по каким-то лестницам, а как лестницы кончились, вцепилась руками в толстую веревку, что из-под потолка болталась, и повисла на ней. Вцепилась, раскачиваюсь, надо мной колокол звонит. Висела, пока силы не кончились. А как руки разжала, сорвалась…


- Так нормально? – завершила рассказ Мушка, поджимая ноги на диване.


- Не совсем, - покачал я головой, глядя на её торжествующее лицо. – По ходу твоего рапорта должны были состояться телефонные разговоры и сообщения. И, если ты разделась, когда успела одеться? Где твоя машина? И как ты попала на этот диван? Живая?


- Вот вечно вы так, мужчины! Правду вам говоришь – не верите, сочинишь что-то правдоподобное – не верите всё равно. Если сами не можете, так научитесь доверять тем, кто на это способен! Я могла на телефон ответить, пока дом искала и встречи ждала? Могла! СМС я могу написать одной рукой, а второй за верёвку держаться? Вы - нет, а я - да. Одеться могу, даже вверх по лестнице поднимаясь? Легко! И машина тут не при чём. Откуда я знаю, кто её забрал?


- Ты падала с колокольни?


- Получается, падала…


- И не разбилась?


- Получается, нет…


- Тогда кого мы видели под колокольней на отмостке и всю в крови?


- А вы представляете, что этот Яков, или Иоанн, или Пётр могли сделать со мной, если у них - с полиэтиленовую бутылку?! Море крови! Может, я и не разбилась, а спустилась по верёвке с колокольни и окровавленная наружу и выползла… Вы у меня пульс не щупали! А я от ужаса сознание потеряла.


- Так-так… Где же эта кровь теперь? И как ты на диван от колокольни раньше нас телепортировалась?


- О! Придумала! Да мы вас обогнали, когда вы на обочине стояли, разговаривали о чём-то. Меня ребята с каршеринга подобрали после вашего визита, когда вы меня бросили. Им баба с ребёнком на дороге в лесу встретилась, попросила меня подвезти от колокольни в больницу, знала, что на вас надеяться не стоит. Я и метнулась сюда, думала: помоюсь, пока вы с пожара вернётесь. Не могу же я домой вся в крови прийти? Пощупайте полотенце. Вот, оно мокрое ещё…


- Полная чушь! Кто тебе здесь мог дом открыть?


- А я и не закрывала ничего. Как ушла, так и вошла. Вы лучше спросите: как я из дома на Луговой в колокольне, в десяти километрах от него, очутилась?!


- Ну, и как?


- Вот это я представить не могу.


- Плохо! Неужели ты не понимаешь, что из-за одного фактика, вызывающего недоверие, может разрушиться всё повествование? Вот как у вас в музыке… Разве можно «налажать» прямо на концерте, чтобы никто не заметил?


- В принципе, можно. Многие не заметят. Ну, а заметят, простят. Бывает, и мимо сыграешь, и «петушка» кто-то пустит, когда поёт. А у вас, что, совсем нельзя? Не простят? Cвои хотя бы?


- Никто не простит. Давай думай. И про телефон не забудь.


Я сунул руку в карман, мой телефон оказался на месте. Часы на его экране показывали полдень. Набирая номер телефона Андрея, я ожидал услышать голос Семёна, но откликнулся сам Андрей.

- Ваш телефон я, пока бегала, потеряла где-то, извините… А мой вы, гляжу, на зарядку поставили. Спасибо. Только я им в России не пользуюсь… Вы мне про папу лучше скажите. Он где?


- Веди её сюда! – приказал Андрей мне. – Пусть посмотрит на дело рук своих.


- Она спрашивает об отце. Что ей передать?


- Он просил: пусть ёжиков соберёт и приготовит, тушёных или жареных, «по-цыгански». С запечёнными грушами. У Сёмы тут на участке две семьи жило. Софьины и Яшины. Много ежей погорело, не успели убежать.


- Передам. А улиток «по-бургундски» он не заказывал? Я её научу…


- Нет. Улитки ему надоели, видно. Ежей хочет. И быстрее давайте, тут целый табор налетел. Осю ждут с цирком и главным режиссером. Они на съёмки сразу в «Ловчий» прилететь должны. Вариант с поджогом и пожаром с трёх дублей ассистенты сняли. Времени в обрез. Материал ещё не готов, что-то дожигать придётся…


Андрей отключил связь. По глазам Мушки было ясно, что она всё слышала.