Любимый писатель

Я умер в шестнадцать на пыльном асфальте,
А все остальное, что не про тебя - вторично.
Прокуренный зал, я играю в углу Вивальди,
А над трупом моим в квартире летают чёрные птички.

Мой символ свободы и следствие вечной утраты,
Мой главный тиран и привычка, моё негасимое солнце.
Любуюсь только тобой - до чего ж холодна ты,
С тобой столько лжи и фальшивых до слез эмоций.

В шкафу бьются бокалы, в могилах чернеют гвоздики,
На кладбище у крестов, оставленной всеми.
Улыбка Орфея, слеза брошенной Эвридики,
Мы оба, к несчастью большому, на это подсели.

На гибельный допинг без чувств и случайные связи,
Надеюсь мне это из под земли только снится.
Я вечно был полон трагедий, грехов и грязи,
А вера моя лишь похожа была на чудную зарницу.

Мы оба друг с другом ошиблись и оба сгораем,
Какой теперь толк от глупых и частых спектаклей?
Я просто дурной писака, а ты одержимая раем,
Поверьте, самая милая пара на свете, не так ли?

Выходит, я сумасшедший, твой ангел - мой демон,
Что вечно терзает мою хрупкую мнимую память.
И где бы ни скрылся, и что бы ни сделал,
Ты будешь все время без устали душу ранить.

Порочную душу, увы это только моя бездна,
Увы, это только моё, неудержимое адское пекло.
Но я больше никогда для тебя не воскресну,
Больше никогда для тебя не восстану из пепла.

Уже тридцать шесть недель я живу от зимы до зимы,
Моя пьяная поэзия столба, которую я сочиняю под кайфом.
В столе автора пустые слова о никчемной любви,
Он пишет с закрытыми глазами в поношенной майке.

Сквозь чернильные трещины на бледных руках
Кровью из пальца пишу о долгой дороге путника.
Я собой заполняю каждый дверной косяк
Потому что мне бесконечно нужна какая то публика.

Внутри меня давно случился маленький бардак,
Я руки поднимаю вверх, сдаюсь на маяке.
Не осуждай меня за тексты, скажи мне, как же так?
Сегодня утром моё тело будет найдено в реке.

В хрущевках каждый вечер зажигаются огни,
Я по ночам иду к тебе навстречу, без защиты, налегке.
Сегодня ночью, обещаю, мы останемся одни,
Сегодня утром моё тело будет найдено в реке.

Ты вольна рисковать, но не влюбляйся в поэтов,
Нужно было спрятать от меня глаза, закрыть душу.
Я калечу свои стихи такими как ты и жалею об этом,
Раз за разом привязанность гибели хуже.

И когда у реки ты со мной простишься в осень,
Я тебя попрошу об одном, ты подумаешь, спятил.
Говори обо мне, милая, если кто либо спросит:
Нелюбимейший человек, но самый любимый писатель.