Финал

Сентябрь снова делает круг около яркого солнца,
Потом возвращается рассыпанными под ноги листьями.
Я с тобой. Под людскими чужими окнами жжется,
Я с тобой. Под банальными кухонными историями и песнями.

Ты не отдавай меня больше безжалостно жестокому времени,
Не выпускай из рук, чьих не было мне никогда роднее.
Кругом бесконечно яркое золото перьями,
Льющееся из моей-твоей сердцевины в царстве Морфея.

Я жду тебя сегодня ровно в осень, чайник поставлен,
Сахар сыпется мимо стеклянных чашек скитальцев.
Кипяток расскаленный плещется в разные стороны, тает,
Обжигая мои вечно холодные вечером пальцы.

Между нами будут танцы в говорящем пространстве,
После нас будут улыбки, объятья и два человека в чашке чайной.
Обязательно укутай меня в одеяло, чтоб я остался в странствии,
Ещё чуть чуть и лучи коснуться наших лиц отчаянных.

Я люблю тебя, даже если мы в разных городах и уйме дел,
Даже если весь мир утопает в осени, тьме и смоге.
Дело в том, что миллионы других людей,
Мне тебя никогда в жизни заменить не смогут.

Я люблю тебя. Даже если ты зла, разбита и хмуришься строго,
Ты меня изощренно злишь и наверное даже бесишь.
Только я не хочу целовать никого другого,
Мне плевать на твой рост, одежду и сколько ты весишь.

Я люблю тебя. Даже если я вымотан и мой голос сел,
Даже когда ты кричишь и несёшь несусветные бредни.
Ты не представляешь, как мне страшно терять тебя насовсем,
Обнимать каждый раз тебя как в последний.

Я люблю тебя. Без всяких "а вдруг", "почему", "зачем",
Я хочу лишь тебя целовать по ночам куда то в лопатки.
Мне бы просто как раньше уснуть на твоём плече,
Ведь пока ты со мной, значит все в порядке.

Я люблю тебя. Даже если идёт война и на планету нашлют проклятье,
Замигают датчики, случится системный сбой.
Самое теплое место в мире - это твои объятья,
Самая лучшая осень - это та, которая с тобой.

Я люблю тебя. Каждой клеткой, сантиметром кожи, без выходных,
Утром, днем, холодным осенним вечером.
Я люблю тебя. Так нелепо люблю тебя, словно взрыв,
И похоже, это диагноз, похоже, это уже не лечится.

Ну же, милая, улыбнись, ты теперь снова жива,
Как тебя измучил, милая, как я тебя измотал.
Только ты ведь насквозь мной была прожжена,
Словно не сердце внутри тебя, а сплошной металл.

Ты пришла со своим "пожалуйста, не губи",
Я ведь тогда и не знал, что в груди у меня пенопласт.
До чего же паршиво, наверное, так любить,
Для меня та любовь держалась словно балласт.

Ты была так счастлива рядом и так проста,
Понимаешь, милая, я хотел оставить тебя в живых.
Из за тебя я боялся быть каменным перестать,
Но нанёс случайно и не в серьёз четыреста ножевых.

Возомнил себе, что теперь я маленький, но божок,
Я ведь, милая, знал, что в итоге сам себя обесточу.
Я говорил, а сам будто тыкал в тебя ножом,
Но такие монстры как я умирают в финале впрочем.

Знаешь, милая, где то там в уголке своего нутра,
Я видел как сияют нам с неба краски всех ярких гамм.
Как вплетаем мы в душу северные ветра,
Как отчаянно липну ночами к твоим рукам.

Я хотел бы тогда найтись в тебе, словно игла,
Потерялся в твоей любви, огромной, как сена стог.
Вот поэтому, милая, после меня ты все, что мечтала смогла,
А я не смог, ни черта как обычно не смог.

И если бы среди тысячи звёзд, упавших в то лето,
Хоть одну из тысяч я за хвост поймал на удачу.
Знаешь, я бы у нее загадал, чтоб у двух человек
На этой огромной планете все сложилось иначе.

Но кажется кто то решил, что у этой книги будет такой финал,
Представь, у тебя есть кто то, кто всех на свете тебе заменяет.
Я бы умер на первой главе, если б сразу его узнал,
Такое искусство тебя отпускать, но верить, что так не бывает.

Теперь я учусь выживать после всех снарядов,
Брошенных мне под ребра и грудную клетку тобой легко.
Ты можешь всегда оставаться со мною рядом,
Только, прошу, уходи же ты прочь из моих стихов.