Подборка в Литературной Газете ноябрь 2010

ПОДБОРКА МОИХ СТИХОВ В ЛИТЕРАТУРНОЙ ГАЗЕТЕ №45-46 ОТ 17-23 НОЯБРЯ 2010 Г.

Баллада о драной душе

А всё случится так наверняка
(Сценарий немудрён и неизбежен):
Господь проснётся, выпьет молока,
Вкусит того, что сам послал себе же,

Раскрывши пухлый кондуит в раю,
Скользнувши взором вниз по списку грешных
И ткнувши перст в фамилию мою,
Господь на ней поставит крест неспешно.

Как из бутыли сказочный колдун,
Потрёпанный, помятый и усталый,
В две тысячи нечёсаном году
Душа взлетит, освобождая тару,

И тело, словно надувной матрас,
В который ненароком ткнули вилкой,
Скукожится – и Богу всё отдаст,
Как малышу его свинья-копилка.

Всё-всё отдаст: несбывшиеся сны,
Блуждания по дебрям книжных знаков,
Тяжёлый крест всегда любить иных,
А не безмозглых кукол Пастернака*;

Всё изрыгнёт гнилое естество:
Мой страх, мои чуднЫе суеверья,
Мои припадки счастья – оттого,
Как горлица изящно чистит перья,

Впорхнув в моё раскрытое окно
И сев на бледный бюст Шакеспеара…
Всё, что трагично было и смешно,
Уйдёт из жизни, словно не бывало.

Но Тот, кто Божий промысел вершит,
В срок отведённый обнажая жало, -
К хвосту моей ободранной души
Привяжет всё, что ей принадлежало.

И в бездну неба от земных невзгод
Ночной порою или спозаранок
Душа рванёт, как ошалевший кот
Со связкою пустых консервных банок.

Она задаст такого стрекача,
Что заглушит унылый хор стенаний,
О встречные кометы грохоча
Жестянками моих воспоминаний.

И ключника едва не сбивши с ног,
Душа ворвётся в щель меж райских створок,
И нА руки поймает душу Бог,
И строго вопросит: «Пошто так скоро?

Пошто ты учинила кутерьму,
По космосу грехами тарахтела?
Ведь ежели раскинуть по уму,
Тебя бы – в пекло прямиком из тела».

Потом потреплет душу за ушкО
И вымолвит: «Считай, что пофартило;
Мурлычь, лакай парное молочко…
Небось, не Гитлер. Чай, не Чикатило».
***

Когда нам Бог прочтёт свои стихи,
прикладывая их, как лопухи
к разодранным локтям, к саднящим душам, -
рыдания на Бога мы обрушим.

Обрушат слёз клокочущие лавы
несчастные питомцы жалкой славы,
земной любви великие вампиры:
гомеры, данты, шиллеры, шекспиры…

Сияньем слов Небесных ослепляем,
на спице Божьей блудным баттерфляем
затрепещу и я, во время оно
пытавшийся сойти за махаона.

И лишь Арап растянет рот пошире:
«Так значит, не горячка; а грешили.
Генварь, мороз, во мне - кусок металла…
Я думал, это Смерть стихи читала».
***

Пойти на кладбище, послушать соловьёв,
Забыть про грешное, про наше, про мирское;
Разглажено небесное бельё
Заботливой Господнею рукою,

Такая благость разлита окрест,
Что хоть беги в ближайший храм с повинной...
Лишь дальних стрельбищ автоматный треск
Соперничает с трелью соловьиной.
***

Меня такое счастье обуяло!..
А впрочем, совершенно беспричинно:
Вот женщина лежит под одеялом,
Лежит и нежно смотрит на мужчину.

Швыряет листья осень золотая,
В квартире тишь, на улице безлюдно;
И женщина как будто не святая,
И он без нимба - то есть абсолютно,

Не то чтоб их судьба связала туго,
Не то чтоб их союз скрепил Всевышний,
А просто им - достаточно друг друга.
И всё, что за окном - уже излишне.
***

Короче, прынц

Поменьше пены, прынц, и не груби,
Не верещи: «To be or not to be?»,
Не тычь мне в нос ни черепом, ни шпагой.
В моей свинцовой северной стране
С кем биться, с кем кутить, до фени мне –
Что с прынцем, что с последним доходягой.

Среди паскудства, нищенства, дерьма
Я не сопьюсь и не сойду с ума,
А буду жить довольно и счастлИво.
Вот о Гекубе разве что всплакну
Да матернУ угрюмую весну
Холодного норманнского разлива.

Ты хочешь откровенно? Получи!
Мне всё здесь мило: жертвы, палачи,
Могильщики, калеки, душегубы,
Монашки, шлюхи, зАмок, скотный двор…
To be, мой прынц, и никакого or!
Да, если честно: что мне до Гекубы?