Подборка к четвертьфиналу Турнира

Олина баллада

Гуляла Оля в маковом поле,
Хотела Оля лететь на волю,
Но то ли дети летать мешали,
А то ли люди не разрешали.
Покрылись крылья белесой пылью,
Иссякла сила, смело бессилье.
Гудели пчелы, краснели маки,
Спасали лаем село собаки,
Сырели крыши, не зрели вишни.
Легко ль живется - повсюду - лишней?
Легко ль проселком брести - крылатой?
Стань счастье крынкой, стань небо хатой,
Кровинка сердца - слезой молочной,
Текучей, белой и непорочной...
Чадит чубушник, чабрец печалит.
Соседкам Оля не отвечает,
Глядит в окошко, считает годы,
Сливает воды, не носит боты -
Босой по снегу, босой по травам,
Босой по скалам твоим кровавым!
Луна ленилась, линяло лето.
Гуляла Оля - не здесь, а где-то.
Плела рубашки, блины творила,
Пока однажды не воспарила.
Четыре ночи ее искали,
Глянь, пятым утром - дрова таскает,
Качает дочку, поет негромко,
Водица в бочке, в углу иконка.
Хлопочет Оля в саду и поле...
А под подушкой - перо соколье.


Отцу

Знаю точно - ты гордился бы мною, папа.
Я карабкаюсь в горы и хожу по лесам, как ты.
Не рыдаю всуе – отцы говорят «не капай».
Научилась смотреть с немыслимой высоты.
Сочиняю сказки про рыцарей и драконов,
Выступаю на сцене, умело плету стихи.
Утром делаю сэндвичи с сыром или беконом.
Крашу яйца отваром луковой шелухи.
Я была за границей и видела всю Россию,
Я носила джинсы – не поверишь, фирмА, ливайс!
Я вставала солдатиком, даже если теряла силы.
Танцевала джигу, мазурку, фигурный вальс.
У тебя есть внучки – красавицы, слышишь, папа!
Я надеюсь – у самой младшей твои глаза.
Я возила их к морю, в Феодосию и в Анапу.
Я учила их жить, даже если вокруг гроза.
Мне бы в гости, папа, – напечь пирожков с картошкой,
Перемыть полы, почитать тебе перед сном.
…Вот бегут по дорожке Элли с дружком Тотошкой.
Вот идет купаться премудрый гном…
Я была бы рядом, слушала, утешала,
Самой лучшей дочкой стала бы без труда!
Только я с рожденья, папа, тебе мешала.
Не встречала тебя.
И не видела.
Никогда.

Прибрежное
Несносный сон, просоленные сосны,
Согласный шум шоссейки двухполосной,
Песок, неспешно прячущий следы,
Тень моря на телах немолодых.
Владение безвременья и лени.
Так просто встать, так сложно - на колени.
Так невозможно слышать наяву
Условность клятвы - я тебя живу.
Я выдыхаю имя слог за слогом,
Я прячусь по сюжетам и берлогам,
Спасаюсь поездами - прочь да вон,
Но мой билет - в отцепленный вагон.
Балтийской платой, мокрой и янтарной
Пытаюсь откупиться, стать непарной,
Но каждой твари видится ковчег.
И я живу - ладонью на плече,
Черемухой, окалиной, черникой,
Не сорванной с запястья красной ниткой,
Извечной клятвой ветхой книги Рут.
Ты ветер. Я рябина на ветру.


Ночное холодное

Учишься быть один.
В кухне с борщом и чайником.
С бабочкой на груди,
В черной петле отчаянья.
На берегах озер.
Вскользь, на бегу, на пристани
Складывая узор,
Перетирая истины.
Пафосный, чуть живой,
С сыном, с любимой женщиной,
Вымотанный виной,
Выжатый снами вещими.
Глупый как Аладдин,
Связанный клятой клятвою,
Учишься быть один.
Делишь дорогу надвое.


Коктебельная колыбельная

Коктебелит - были, байки,
Сладкий крымский сон.
Сняли шлепанцы и майки,
Кончился сезон.

Опустелые прилавки
Ветер тормошит,
Бликом солнечной булавки
Старый мол прошит.

Бродят кошки, просят рыбы,
Мяса, молока.
Трут о каменные глыбы
Тощие бока.

Кошкам свой кусок положен -
Схватят и в подвал.
Говорят, старик Волошин
Их нарисовал.

Спят в пыли от крыш до спален
Домики, дворцы.
Продает шальной татарин
Сласти-леденцы.

Ни фрегатов ни баркасов...
Зачерпну в ладонь
Горсть зеленых мокрых трассов,
Желтый халцедон.

Увезу с собой в кармашке
И среди зимы
Вспомню: белые барашки,
Отмель, море. Мы.