Турнир поэтов подборка к четвертьфиналу

ЭПИГРАФ

Неразборчивым почерком
накидаю в блокноте…
Там, где точки и прочерки,
вы и сами поймёте.
Может новую впишете
метафизику смысла –
положительно лишнюю,
чтобы сусло не кисло.
И бумажные истины
превратятся в алмазы.
Может что-то да выстрелит
метамегаобразно.


РЫБНЫЙ ДЕНЬ

Бледное солнце
медленно катится
по плоской тарелке такого же бледного неба.
А под ним
волнуется и шумит
город-море.
Косяками радужных рыб
несутся машины.
И троллейбус - неуклюжий омар
проползает по гладкому серому дну.
Поглощает метро
разномастный случайный планктон
в безнадёжной попытке переварить...
Два часа пополудни.
Плыву в этих северных водах
без цели и курса...
Просто пытаясь выжить.
 
Март. Четверг. Рыбный день.


ОРКЕСТР

И охнут стёкла, шитые крестом,
окрасится пожарами восток,
набухнет небо, встанет в горле комом.
А дом соседний вдруг осядет в пыль,
и всякий, кто в тот вечер в доме был,
останется лишь в памяти знакомых.
 
А ты наутро скрипку и смычок
под мышку сунешь, раз живой ещё,
и побредёшь свидетелем невольным
беды, среди дымящихся руин.
Уже двенадцать дней, как ты один —
почти пустой внутри от слёз и боли.
 
История  до ужаса проста —
давно соседи скушали кота,
а ты не смог прикончить даже птицу.
Она теперь скребётся на душе.
И сердце обесточено уже,
но по привычке продолжает биться.
 
Простишь себя / измучаешь вконец?
"Голубчик, Вы сегодня — молодец!" —
промолвит Карл Ильич, протянет руку.
А хорошо, когда есть смысл и цель,
когда ты жив, когда смычок твой цел,
и есть потребность поддержать друг друга.
 
Играй, оркестр! Играй, не умирай!
Пусть город твой от голода, от ран
едва живой, но всё же верит в чудо.
С утра встаёт к станку почти без сил,
а вечером идёт пожар гасить,
доказывая  — завтра точно будет.
 
В оркестре — половины нет в живых.
Задача неподъёмная, увы, —
найти людей, всё выучить за лето.
Такое время... Что ещё сказать?
Но полон зал. Счастливый блеск в глазах.
И в кассе нет ни одного билета.


#ПРИШЛАВЕСНА

В Питер пришла весна, небо живот втянуло,
солнце (дурацкий смайл) высунуло язык,
лижет макушку… нет, тычет в затылок дулом…
В ухе играет Muse – лучшая из музы;к.
 
Прёт из земли трава, бодро щебечут птушки,
вскрылись аорты рек, стаяли все снега.
В эту весну войти чучелом, либо тушкой,
Крезом ли, побирушкой… только себе не лгать,
 
что перспектив полно, что на пороге лето,
будто построен флот, и Ланцелот за нас…
Пара неловких фраз брешь пробивает где-то
в стройном ряду клише, тут же за парафраз
 
выданных на гора и возведённых в степень…
Множу её на ноль, чтоб не сойти с ума.
Травень, отдав концы, перетекает в серпень,
и за полгода до… машет рукой зима.
 

МАЛО БОЛИ

Что тут скажешь? Полжизни пройдено – это факт.
Вдрызг подкладка - до дыр истёрлась, и моль побила
твой пиджак выходной, любимый цветной халат.
За спиной инфаркт... боль надорванного ахилла.
 
Что ты пишешь, чудак? Кому это всё? Зачем?
Обернутся твои «измышлизмы» удачей? Мифом?
Собирая из кончиков пальцев ошмётки рифм,
Бедный ангел устал куковать на твоём плече.
 
Он не брит сорок зим, непонятно, во что одет…
Заскорузлой ногой качает и кроет матом
всю рефле;ксию эту. Ему много сотен лет…
Выбит зуб, волос сед… изрядно лицо помято.
 
Но доволен собой пройдоха, плевать, что пьян,
беспрерывно гундит - а ты и развесил уши.
В этом странном союзе единственный есть изъян:
ты не знаешь, кому из вас, кто сильнее нужен.
 
За стеной незнакомый город – набухший флюс
голосит: «Жизнь – игра простая, как в чёт и нечет.
Проиграешь опять… и всё – расплатиться нечем…»
Но вошёл во вкус твой ангел, зудит: «Не трусь!»
 
До рассвета подать рукой, но пока - не срок...
К чёрту сон! Треплет шторы, чудит косолапый ветер,
чешет нос. Ты нашёл свой "кван" между тонких строк,
прорываясь сквозь ветошь мыслиц и междометий?
 
Город-йети… косматый… лепит следы. Не смог
ты его ни понять, ни предать, ни продать кому-то.
Он сжирает тебя по годам, по часам, минутам,
забивая под кожу прокуренный мёртвый смог,
 
Пусть ползёт из-под края манжеты, из слёз твоих
выбирая по крохам, по квантам крупицы соли.
Мало боли пока ещё!.. мало!.. Ты плачешь, что ли?
Плачь. Задумчиво курит ангел. Закончен стих


ВОРОНЫ

За окном плывёт небо белое.
Растопыренные тополиные пальцы
машут небу, просят его остаться,
в наступление тепла истово веруя.
А во;роны наперебой голосят:
"Это просто белая полоса.
А когда наступит полоса чёрная,
всем воздастся сполна и поровну.
Поживите с наше, поешьте падали.
А если претит и стыдно... то надо ли?
Сидите и дальше в своих тёплых норах...
Тополю – тополево присно и днесь.
Он только и умеет, что на башке небо несть".
Во;роны кричат, тополь пальцами машет,
а небо дальше плывёт манной кашей,
роняя скупые слёзы, да пряча глаза.
Слёзы прорастают травою сорной...
Голоса: "Белая полоса, белая полоса!"
 
Потому что это небо никогда не бывает чёрным.