Записки санитара

Матерюсь – подлец! болван! скотина! –
И бегу со старенькой каталкой.
У тебя раздавлена грудина,
Череп размозжён какой-то палкой,
Пальцы, как пиявки, впились в ложе,
Яд застыл во рту зелёной пеной,
На синюшной, огрубевшей коже
Чёрной сетью проступили вены,
Кости-мышцы молоты-дроблёны –
Грубая, изломанная поза.
Только затухающие стоны
То и дело прорезают воздух.
Время бьёт размеренно, по капле,
Но и операция всё ближе.
Я в реанимацию, за скальпель,
Поднимаю голову и вижу:
Смотрят редко, исподлобья, косо,
Будто я обуза и заноза.
Ассистентка томно пудрит носик,
Анестезиолог – под наркозом,
А хирург спокойно гасит лампу
И цинично умывает руки!
Я прооперировал и сам бы,
Я давно изгрыз гранит науки!
А они хотят себе покоя!
Гнев из глубины растёт и зреет,
Но звучит короткое и злое:
«Всё! На ИВЛ и побыстрее!»
Мой халат по ворот кровью залит,
Я опять в слезах, в поту и в мыле.
Громко молча, сделал как сказали.
В карте пишут «пациент стабилен».
Я у изголовья. Тошно. Мерзко.
Как тебя лечить, никто не знает.
Но, хотя и глубоко больная,
Ты ещё жива, моя родная,
Ты ещё хрипишь, моя родная –
Сдавленно, отчаянно и дерзко.