Цвет дикой яблони

В сухой пустынной тишине
Однообразно в вышине,
Где уж былому нет, не было, не будет никогда возврата
ОТ алого восхода до уставшего заката
Катилось грустное светило
Не встреченных надежд, не прожитых годов
В бескрайнем море одиночества,
Вдали моих любовных берегов.

В пушистые меха из снега
Закуталась душа.
Заснувшее скатилось веко,
Стуженая спустилась нега
На око озера души.
Луна сребрится в ветреной тиши.
Хруст льдинок, выдох, вдох – им вслед –
Лишь молчаливой тьмы ответ.

Но вдруг немую гладь мерцающих небес
Разрезал рассекающим сияньем крест,
И волны звона полились
С церковной колокольни ввысь.

Ох, что ж я, Боже, правда – Рождество,
Я погадаю на него!

Страх, трепет в мыслях погружу в подушку,
А гребешок запрячу под макушку,
И пусть приснится мне желанный сон,
Где ждет меня на веки он.

Тропа, дом, лестница, этаж,
Скрип дверцы, лампа и стеллаж,
Где ждет момента прочитать судьбы стишок
Заветный мамин гребешок.

Обмякло тело, но душа внимает ночи не спеша.
И вот полет, она летит свободно, вольно и легко.
Под крону детства моего.

Щебечут звонко воробьи мотивы милые свои.
Поет весна и ветерок несет напева сочный сок
По нежным стебелькам к листве
В своем дразнящем естестве.

И словно кем-то перевернутый вопрос
В твердь неба вторгся корень легких грез
И твердь как пух слегла в сплетенье рук его
Ветвится, вьется, гнется чудо-дерево.
Которое уже давно забыла я,
Пойдя искать в чужой сторонке теплые края.

И словно прилетающие гости – воробьи,
Вплетая в ветви детские рученочки свои,
Мы, забывая о земном, болтали весело о всем.
Легко, небрежно, всякую ребяческую чушь,
Что будешь в взрослой жизни мне мой муж,
Ты мне признался наконец
В ту пору дружбы нежной молодых сердец.

И позабытых дней донесся ароматов пышный цвет
Ты протянул мне нашей дикой яблони букет.

Тревожно простонал, промчавшись, поезд мне в окно.
Закрылась дверца в детство, мое постылое жилище ожило.
Везде носился дикий запах и сводил с ума
Промчался сон длиною в жизнь, порхает запах,
Кружится после сна ожившая душа.

В трепещущих руках дрожит билет
В родное детство, где не была я тридцать долгих лет.
А за окном плывут леса, речушки и поля.
Найду ли я? Все там ли ты, душа моя?

И вот уже знакомый лес,
Сторожка с псом и крыш соседних срез.
Тропинка вьется ниже, ее знакомый почерк
Уж пишет путь все ниже, где мосточек
Ведет меня на берег мной непонятой любви.
Послышались далеко воробьи.

Дощатая покошена ограда,
Колодец пуст и боль померкнувшего взгляда
Повисла на забитых ставнях, где давно
Светилось друга верного окно.

Но знаю, верю и бреду,
Туда, откуда не уйду,
Где вольно, преданно, легко
Текла весна по кроне детства моего.

Я проникаю сквозь эфир и чрез него
Чернеет незнакомый силуэт недалеко:
Горбатый шут, уродливый крючок,
Который на века повесил на замок
Разбитый надвое, крест на крест, пополам
Свой мощный стан, что простирался к небесам.
Не в высь, в сыру могилу зрит упавший перст.
Зловещей темнотой зияет страшный крест.

В нагой корявой дряхлой пустоте
Ищу записку, знак иль отзвук эха о тебе.
В ответ безмолвна мрака вечность темнота,
Упав в объятиях, вцепляюсь и тогда
Ко  мне склонился старец: - Вот беда,
Бормочет тихо мне отец,
Глухо оно навек, птенец,
Давно уж выпал из гнезда,
Пробита сына голова.
Он был хорошим пареньком,
С задором, детским огоньком.
Любил он птичек здешних вольные мотивы
Поэту сердцем нет милее лиры.

В ту пору на дворе цвела весна.
И из открытого окна
На ветви прыгнул дерзкий кот
Крыло воробушка схватил коварный черт.

И сын мой бедный вверх полез за ним,
Что не дите совсем забыл за сим,
И треснула поросшая ветвями детства колыбель
Уж охладелого спустили на постель.

На первый день рожденья, что в село
Ты не приехала свое
Он наломал ветвей букет.
Держи его, вот так тебе его привет.
Цветки сухие пахнут прахом лет
В чужой сторонке призрачных побед.

Бреду обратно тропинкой узкою к мосточку над рекой,
Где ждет меня мой прошлый берег жизни –
Жизни мне чужой.