Шаурма

На улице в пите шаурма.
Половину голубям скормя –
не едят телятину, вот тебе...
Сижу голос небес утоля
мыслями из чистого хрусталя,
а мысли все только о тебе.
Не едят телятину, и не надо,
я их понимаю, я дождинкам рада,
рада самолетам, что в аэропорт идут.
Шаурма горяча и на углях поджара.
Под звездами главного солнца пульсара
все остальные сидят, поджав лапки ждут.
Ты мне признайся...  Ладно, и не признавайся,
ты ведь далеко, Евразия, реки туда не ведут,
ты толстомясее только от моей фантазии,
небо смотрит лупоглазее.  Вот дожди пойдут.
На десерт куплю себе бланманже
или пирог с лучом в кишмише,
надеюсь, в пекарне такие пекут.
Вот только сбегу пораньше с работ,
хочется есть и урчит живот.
Даже не есть, а просто дождей.
Тарелочки надо поставить так,
чтобы уселась толпа чудак...
чудаков, что посыпав корицей за дождем идут,
посыпав корицей себя и везде,
где не нуждается нежность в воде,
припущено с корицей палочками тут.
Ревнует Настя, ревнует и Ульяна, счастье,
что ты любишь не меня, мой друг, а только
мои штаны Адидас,
лампасы, словесные нежные выкрутасы,
настойка питерской тоски в мелассе тут.  Горько-
скабрезная шутка с сексуальным уклоном, воют и пьют, воют и пьют.