твои чёрные глаза

твои чёрные глаза
вспоминаю умираю
сияют красными
тяжёлыми слезами
в которых я небритый отразился раз
и навсегда
никогда не говори навсегда
эти чёрные дыры
высосали созвездие большого пса
больного пса
моей памяти
в котором наш город
что тянется всё выше выше и выше
распадается и падает в пропасть
как империя
что выросла вокруг него
словно удав вокруг жертвы
или наоборот

в чёрных зеркалах твоих лакированных ботинок
я отразился
скрюченный как знак вопроса
чуть ли не
в противозачаточную спираль
млечного пути
от сладкой боли
очередного расставания раз и навсегда
да?

длинные стрелы наступлений
моих смуглых пальцев
в угле и серебре
твоих волос
спутаны игральные
спутаны гадальные
карты 
погорелого театра
военных действий
твоя голова опускается ниже
в тёмном углу
института воспитания
ты стоишь на коленях
я мечтаю шагнуть в тебя
но ударяюсь о стену плача
и смеясь
плача и смеясь
плача и смеясь
плача и смеясь
да и ты расшибла
свой высокоблагородный
светлый лоб
о негативную икону антибога
которого придумала себе сама

в следующей жизни
я выстрелю в тебя
из бластера
а в прошлой
я тебя сжёг
на костре из запрещённых книг
своих же тёмных книг

железные дороги моих рук
тянутся в тоннель
за которым твой потерянный рай
и мой безнадёжный ад
пассажиры оглядываются
но нам без разницы
наш бронепоезд без стоп-крана
за окном бегут
районы кварталы жилые массивы
о времена о нравы
горе побеждённым
карфаген должен быть разрушен

палитра церковных витражей
ложится на твой профиль
а я всё-таки остаюсь во тьме
непорочного зачатия
как нераскрытый персонаж
в игре на выживание
в игре на выжимание
гранатового сока

наши тени гуляют
под жёлтыми полоумными 
под красными полусладкими
под белыми полукровными 
фонарями
по улицам
проулкам
переулкам
и проспектам  
хрустальной ночью
ночью длинных ножей
ночью печали
от витрины к витрине
слипшиеся
скованные
сросшиеся
сиамские близнецы
с одним сердцем на двоих
и совершенно разными
двумя мозгами

которых
впрочем
ни у меня ни у тебя
нет
и не было