жало в плоть

волосы встанут и пойдут,
и только рана на небе будет кровоточить,
и учить, и назидать.
красть лоснящиеся губы будет смешной вулкан,
и прятать он будет свою пряжу,
свои исписанные тетради.
в молоке будет эта голова,
переполненная жизнью,
переполненная народами.
свихнувшаяся слива отринет пробуждение,
и сколько ни жди,
сколько ни тоскуй,
все равно придет слово на бумаге,
все равно придет дождь на землю.
так пространство сочтется с зыбью,
так чтение скромно просветится сквозь
отроческие минуты.
одна голова молодости прочтет что-то в этой глыбе,
и, как бы падая на металл,
гремит, грохочет око,
собирает себя в неведомый узел.
откроются очи могил,
и сокрытое подбородком запечатлеет себя в вулканьем беге.
откосы стези - куражи горних молчаний,
осколки зыби, что прячется под ночными горшками,
осколки ее величества, королевы леса,
соберутся в печать марта,
в паству жены молодой,
обнимающей поседелую проповедь.
только немая почва изречет слово во гневе,
и крохи нежности спустятся на ее плечи.
молчанием огласятся просторы,
и я покину свое название,
я зависну на краю значения.
чтобы именовать этот бесподобный гам,
я соберу кружево в котел,
я сварю этот металл в своем кармане,
и безотрадный голос забудется в котомке,
как раненая тетрадь,
как марево скота,
опороченного своим бегом.
в боли будут гореть факелы,
они будут освещать все видимое и невидимое.
лишь только зазвонит колокол -
мы уже тут,  ожидании своего самоотречения.
только прозвенит имя рождения  -
мы падаем, чтобы поклониться неведомому разврату,
неведомой любви,
проникающей под кожу как сырость леса,
пропитанного пустотой остатка света.
только лишь я озарюсь своим внутренним светом,
как солнцем, и проникну в свои невозможные пределы.
они будут отрекаться от меня,
они проклянут меня в своем самозабвении,
но я проникнусь своей вселенной,
пройду путь от рождения от могилы одним кивком головы,
одним мановением пальца.
сквозь громкое сказание прогремит мое слово,
лишенное пустоты,
погруженное в свою глубину.
одна искра загорится в уме,
один ангел пропоет неведомый танец.
только сердце почувствует кивок виска,
прикосновение жала к плоти.