Иуда Кошман

В легенде этой много белых пятен
И слишком мало достоверных дат.
Известно точно: ни богат, ни знатен
Иуда был и только раз женат.
 Детей приёмных воспитал десяток,
И побеждал на выставках без взяток
Им выращенный первый русский чай.
А в общем жизнь, как жизнь - не ад, не рай…

 Свободы там не было всласть
По царскому слову и делу.
И доступа не было к телу,
Сановному. Некуда пасть 
  Там яблоку было от стонов
Согбенных неволей рабов
И звона тяжёлых   оков,
Охранки не в меру суровой,
Легко проливающей кровь.
 Овеянный славой Петровой
В нужде жил российский народ:
На шубы сиятельным соболь!
Но хлеба не всем было вдоволь
И был на счету каждый рот.
 Всё чаще взрывали бомбисты
На улицах и площадях
Военных, жандармов, министров.
 Не только в именьях - в умах
Там "красный петух, поселившись
Посеял неверие, страх,
Легко с добродетелью слившись
На всех говорил языках.
 Студенты пошли в террористы,
Пошли террористы в народ…
 
Ещё тяжелее в местечке
Томился какой уже год
У приставов царских в уздечке
Исаака отверженный род.
 Полоску земли под корчёвку
Им пан малоросской сдавал,
И Кошманы с детства в верёвку
Впрягались и конь помогал.
 И всё же в жилище холодном
Нередко и век не смежал
Сынишка Антона  голодным
Ложился где мог и вставал.
 А длилось беспечное детство
Годков, может быть, до семи -
За плугом ходил с малолетства
С отцом, и с другими детьми.
 Ладошкой расчёсывал космы,
Стал как то иначе смотреть
Иуда Антонович Кошман,
Едва начиная взрослеть.
 Росточком вот только не вышел.
Терпением не обделил
И силой не дюжиной свыше
Всевышний его одарил.
 За участью лучшей на Волгу
Бежал он и баржи носил.
Бурлаки там долго не жили,
И он бы наверно не жил.
 
 Бог знает, как попал он на корабль
В каком порту и кем на берег списан.
Английский флот на море правил бал
И был с султаном договор подписан.
 Считают, что с каким-то чаеводом
В владениях османских много лет 
Трудился и какой-то там секрет
Открыл, и им делился год за годом.
 Был гласом вопиющего в пустыне
Подсобника крестьянского рассказ
Поскольку люди слушают доныне
Самих себя и очень редко вас.
 В Солох - аул Иуда не случайно
Попал, ему приятель рассказал,
Что где-то для его делянки чайной
Корчёвка есть. Господь её послал!
 Похоже Бог его вознаграждал
За то, что меньше говорил, чем слушал, 
А если говорил, то понимал
И в это дело вкладывал всю душу.
И что имел такие "Совланут",
Которым по плечу тернистый путь!

 По договору ясскому съезжали
Сыны немногочисленных племён
С кавказских гор.  Землёй их наделяли
Османы и к султану на поклон
Ходили те кто кланы возглавляли.
 Не так распорядился русский трон.
Сюда люд православный привозили
С глубинки. Много топей и болот 
Освоил там и иссушил народ.
 И комары народа погубили…
А всё же малярию оттеснили.
Лес корчевали, чтобы глинозём
Засеять чем умели, как умели,
 Но чтобы русский флаг стоял на нём,
И чтоб враги ходить сюда не смели! 
 А смерды, если кто и околеет…
Поп отпоёт – такая их судьба:
Корчуют лес, копают и болеют,
Поди ни бары будут – голытьба!
 Горят, как свечи здесь от комарья?
Понадобятся - новых нарожают!
(Без них здесь предостаточно ворья),
Молиться и дышать им разрешают,
Какого ж нужно им ещё рожна?

Диковинный завидев урожай,
Купец приезжий закупил всё сразу:
Таких чудес не видел он ни разу.
Сложил приобретённый русский чай,
 От воровского взгляда и от сглаза.
Перекрестил. Подробно записал
И прозвище и чин и состоянье
Владельца у кого приобретал,
И до Санкт-Петербурга расстоянье…
 Гоняли там на выставке чаи
Вслепую всевозможные эксперты -
Учёные, купцы, государи.
Но чай Иуды оказался первым
По многим номинациям, и тем,
 У многих вызвал гнев и раздраженье.
И отписали приставу затем
Депешу, чтобы разрешил сомненья
 И сам провёл дознание как смог
На месте, как велит закон и долг.
И принято по повеленью свыше:
 «Иуду Кошмана немедля задержать,
Расследовать, всех опросить кто слышал
Похоже вознамерился сей тать,
Элитные чаи в обход границы таскать
И тут беспошлинно сбывать.
 Во мнении сошлись эксперты наши:
Не может чайный куст произрастать
В широтах этих, разъяснений ваших
Мы будем с нетерпеньем ожидать.»

 Ответ пришёл – «Семь дней уже в холодной,
Сидит Иуда. Я же в дом к нему
Не выпившим явился и голодным,
(По правде, было это ни к чему).
 Кусты растут там стройными рядами.
Я видел сам, вот этими глазами,
Но до сих пор похоже не пойму...
Известно только Богу одному
Водил ли бес, когда его руками.
 Но я потом весь день под образами
Стоял и трезвый отошёл ко сну.
За сим  имею честь поведать Вам, -
Жена его меня поила там,
Тем чаем, чай, у нас здесь не Китай,
Но сытный у того Иуды чай!
 Тут говорят, что первый урожай,
Хотя кусты он мешковиной кутал
Весь вымерз, но весною этот чай
Взошёл и карты многим перепутал …
 И вот Вам крест, его я видел руки -
Они несоразмерно велики,
И все в узлах, как чайные кусты.
Три байховых листа, как сон невесты
В его ладонях, не сойти мне с места,
Трепещут в них с нагорной высоты.
 Он не спросил, когда освободят,
Глаза горят, и о кустах буровит:
Как там они, и как их там следят?
И больше не о чём не суесловит!"
 И смерда отпустили восвояси.
И возвернули по рублю за фунт,
Что дал купец в Солох ауле, власти,
Чтоб чай растил. Потом в столице бунт 
 Случился и про чай его забыли
Все кроме тех, кто жил тогда в семье.
Они кусты по-прежнему растили,
На «фабрику» без бани не входили
И чай распространялся по земле.

Не предков зов и ни пророков голос,
И ни тем паче бряцанье мечей ...
Три байховых листка и злака колос
Залог существования людей.
 У входа в новый Иерусалим
Не в переносном, а в буквальном смысле
Построил мельницу какой-то пилигрим -
И вырос новый город. Старый Рим
Мы знаем по руинам Колизея
И по его героям и злодеям,
Поджог устроил венценосный псих…
 А всё же то, что Божье не у них:
И вечный город каменщик отстроил,
И плотник сотворил библейский стих.
 Три лепестка, кто сотворить их мог,
Похоже знает, что желает Бог!

 Кустом засеять чайным пол гектара
Наверное, по силам старику:
Кули носить с делянки до амбара,
Совсем не то, что баржи по песку.
 Сменилась власть. К Иуде комиссары
Повадились и оценили чай.
Конечно, чаевод не пролетарий,
А всё – таки сумел пройдоха старый
Своим трудом прославить этот край!
 И выросли совхозы чаеводов
На склонах гор и высоко в горах:
Так бабы разрешаются от родов
Своих младенцев держат на руках.
 Потом иная власть погубит всходы
И сорняком делянки зарастут,
Но не разрушить замысел природы -
Не пропадает чаеводов труд.
 Ведь только созидателям покорны -
Длиннющие, кусты пускают корни.
 По слухам метров на пятнадцать вниз,
Грунтовую отыскивая воду,
Уходят корневища чая сроду,
И держат холм, как остов и карниз.
 
 В усадьбе Кошмана я побывал, воочью
Нам не дано наверное понять,
Как там они ютились днём и ночью
Ни день, ни два, а много лет подряд.
 Три крохотные комнатки на горке,
При этом жили только в первых двух,
В которых они ели хлеб свой горький
И закаляли свой  крестьянский дух.
 А в третьей, походящей на избушку,
Рождался в муках краснодарский чай.
Как Бог библейский, со своей старушкой
Кудесник Кошман возводил свой "рай".
 Иуда умер в девяносто семь,
Оставив плодовитое потомство,
Кустов морозостойкое упорство,
"Усадьбу", где хватало места всем...
 В Солох - ауле старая могила -
По завещанью захоронен там
Се человек, который с Божьей силой
Преодолел свою дорогу в храм.
 
 
 Что в муках рождено - не уничтожить.
Не выкорчевать из земли  корней.
Таким, как Кошман славу петь и множить
До окончанья надо наших дней.
 Цинизм и лень здесь горы не приемлют -
Для сильных духом этот край родной.
Попали  корни в глинистую землю
С лучистым детским взглядом заодно...

* Совланут (иврит.)- терпение, выносливость, терпимость.