9. Диагноз посвящённость

                Редакторы не прятали злорадства:
                Фи, посвященья, что за панибратство...
                А я не вижу в посвященьях драм.
                Бояться стоит едких эпиграмм.

***
Проникновенный взгляд.
Души незащищённость.
Едва ли из наград -
Диагноз: посвящённость.

Окованные сны.
Молчальные обеты.
Не те посвящены,
Кто треплется об этом.

   Избранным авторам
Бог мой, из чего она соткана?
Из дымки чарующих снов?
Такая, до боли короткая,
Волшебная музыка слов.

Какие стихи настоящие?
Меня не обманешь, шалишь!
Поэзия... строки летящие...
И ты, вслед за ними, летишь...

   Поэты
Могут очаровывать слова.
А ещё - преподавать уроки.
В кратких ритмах, больше мастерства,
Если рифма... все объемлет строки.

Так служить. На совесть, не за страх,
Призван кто-то раньше, позже кто-то.
Души, заплутавшие в мирах...
Души, из житейского болота...

Быть поэтом. Выбрана ли роль?
Или выдан жребий, к появленью?
Приручаем, приручаем боль...
К каждому, почти, стихотворенью.

   С любовью
Света тебе, ПЛАНЕТА,
В ясных лучах рассвета.
В зиму - снегов пушистых.
В лето дождей лу-чистых.
Мыслей людских, прекрасных.
Светлых молитв всечасных.
Чтоб возвышалось небо,
Гнулись колосья хлеба,
Чтобы всё зло с опаской -
Стало ВЧЕРАШНЕЙ сказкой.
Света нам всем в дорогу,
К жизни, любви и Богу.

   Тёмным
Стоять у бездны.
Веровать во тьму.
Служенье эгоизму своему.
У эгоизма вера, как беда.
Душ светлых не бывает. Никогда.
У эгоизма вера, словно нож.
Свет и Любовь, и Доброта есть ложь.
Все истины, в Миру, игра ума...
Ждёт тёмных. Потирает руки тьма.

***
Мы в юности в мир смотрим, как в окно.
Нам многое изведать суждено.

Любовь и дружбу. И печаль. И боль.
Но всё проходит. В том и жизни соль.

А зрелость дарит мудрость и покой.
Свечу в душе. И книгу под рукой.

PS  Вынуждена внести  поправку.
Мудрость приходит с возрастом.
Иногда возраст приходит один.

***
Суждено нам в стихи влюбляться,
Даже если им сотни лет.
И в любви соей признаваться,
К тем, кого уже с нами - нет.

Снов вечер, печальный вечер.
И станицы зовут, шурша.
Что же это? Рыдают -свечи?
Или в плаче зашлась душа?..

   Поэты
Биографий они не жалуют.
Для чего ещё тратить пыл?
И читателей редко балуют:
Вот - родился, крестился, был.

И при чём тут издержки скромности?
Умаленье своих грехов?
Тут лишь кОрысть. Пускай из пропасти,
В книгу больше войдёт стихов.

   Поэтам новаторам
От мороза зябнут розы
И бросает души в дрожь.
Утрясать стихи до прозы -
Офигенный выпендрёж.

В общем, знай породу нашу!
Мы ретиво когти рвём.
Чтобы гуще сделать кашу
И пробелы уберём!

Если так концептуально,
Методичку собирать...
Не решат ли, гениально,
Пунктуацию убрать?..

Сотни этих... непохожих...
Если интернет не врёт.
Убеждённость их долгложет:
Кто захочет... тот поймёт!!!

Остальным... могём и в рожу...

   Критикушкам
Дозволенья, ой,  у вас не спросили
И рекламу на стихи разместили.
От бесстыжести такой опечалясь,
Вы помоев хвать ведро и примчались.
Ваше мненье супер-класс золотое.
Вы решите кто из нас, сколько стоит.
Вашим глазкам ни к чему натыкаться,
На придумавших, в стихах, продаваться.
Продавать свои стихи... это странно...
Это явные грехи графомана!
Так и вспомнишь "Скотный двор" не краснея.
Все животные - равны. Свин - равнее.

***
Мы в эту стаю, ни за что не опоздаем.
"Нет.
Не читамши.
Но безь-мерно осуждаем."

    Собратьям по перу
Собратья, мы конечно же со-перники.
Но все, в итоге, молимся словам.
И собирают нас не понедельники.
Поэтому везёт, наверно, нам.

Подводим резюме итак:
Нас здесь культурный ждёт очаг,
В котором Дух Поэзии витает.
А к нам и проза на порог,
И мы ей рады, видит Бог,
Словарь большой и слов на всех хватает.

По вторникам встречает нас Некрасовка.
По пятницам она нас тоже ждёт.
И мы легенду не считаем сказкою,
Что здесь Пегас невидимый живёт.

Да вывод, собственно, не нов.
Чарует нас стихия слов.
Нам без неё, чего-то не хватает.
...Опять нас братство собрало
И время словно замерло,
И сам Некрасов одобрительно кивает.

***
Ну что за блажь - сидеть до петухов.
Во сколько там горланят эти птахи?
Поэзию искать среди стихов,
В обширном, поэтичном альманахе.

При спорных мыслях бровь приподнимать.
Конечно, личный опыт - очень личен...
Но понимаю, как - не понимать,
Не мне игрушку эту отнимать,
Набор бесспорных истин - ограничен.

Томление неясное в крови...
Отчасти рады рыбаки улову...
Спасибо вам, со-перники мои,
За сопричастность: к боли, к жизни, к слову.

***
Люди-айсберги раздражают.
Тем, отчасти, что не кичась,
Обозрению представляют -
Незначительнейшую  часть.

Злят: и скрытность, и величавость.
Пресловутых шести седьмых...
Слишком гордая не вертлявость,
Как тавро, помечает их.

Обыватель всегда встревожен.
Столкновенье с горой такой,
Сразу выявит как ничтожен,
Милый, сердцу его, покой.

Люди-айсберги, люди-горы,
Неизменен смешной аспект:
Слишком злобные оговоры,
Вам в награду - за интеллект.

Пересуды и оговоры,
Злоба, зависть и нелюбовь...
И растут ледяные горы -
От невиданных холодов.

Путь нелёгок ваш. Ну так что же?..
Пусть в лицо - ледяной Борей.
Люди-айсберги, дай вам Боже,
Ветра вольного и морей.

***
                Человеческая жизнь похожа на коробку спичек.   
                Обращаться с    ней серьёзно - смешно.
                Не серьёзно - опасно. Окутагава  Рюноске.
Путаясь в точках отсчёта,
Между рождений и тризн,
То в столбняках, то в полётах,
Мчится и тянется жизнь.

Нежность умильного рая,
Кажется, нам - ни к чему...
Пыжимся, ад выбирая.
Веруя гордо уму.

Что за чудная порода?
Тысячи жизней и лет,
Верить, в свою несвободу...
Вот он - счастливый билет!

Есть кинофильмы, как слёзы.
Есть, словно хохот, кино.
Выборы - это серьёзно.
Жизнь... это просто смешно...

   Несовершенновзрослым.
А жизнь она всё же разная.
То плаванье... то полёт...
То суетно-непролазная,
Да так, что неведом брод.

Ах, жизни уроки действенны,
Но всё же порой не впрок.
Друг другу мы не тождественны,
Как длины размерных строк.

Иному мила околица,
Другому бы в центр успеть,
Но всем нам стареть приходится,
Хотя и не всем - взрослеть...

Ах, в детях обид - не меряно,
Ты все их, Господь, прости.
Чтоб двое детей потерянных,
Друг друга смогли спасти.

   Владеющим словом.
Мера счастья своя у каждого.
Свой учёт - несчастливых вех.
Быть томимым духовной жаждою.
Эта радость, ещё из тех...

Эта доблесть непредсказуема.
Но проявится, как клеймо.
Междометья, с виной сказуемых,
Знают: слово ведёт само.

Люди в жизни-реке болтаются.
Каждый ищет себе весло.
Пусть кандальники отчитаются,
Как им, в сущности, повезло.

***
Проливается не на всех,
Лишь на избранных, эта брага.
Но хотела б я видеть тех,
Кто б поклялся, что это - благо.

Посмотрела бы я в глаза,
Нераскаянных. И - казнённых.
Но, увы, позабыть нельзя,
Что сама я, из посвящённых.

***
Время сыплется песком.
Время катится лавиной.
Мне поэт один знаком,
Мне поэт давно знаком,
Но знаком наполовину.

Я ныряю не спеша,
В обаятельную бездну,
Где парит его душа,
Между "глупо" и "полезно".

След истает на песке.
Ничего не значит это.
С вечностью накоротке,
Те кто держат кисть в руке,
Музыканты и поэты.

***
Глоко-куздровой аристократии,
Заковыристый писчий манер,
Всей бумажно - марательной братии,
Век двадцатый поставил в пример.

А за ним двадцать первый куражится,
Словеса продолжая кромсать.
И витает, и кажется скажется:
Неприлично без куздры писать!

С толерантностью, али терпимостью,
Нынче  всякий брататься привык.
Но в погоне за неповторимостью,
Не утратить бы русский язык.

***
У слова гадить корень "гад".
Фальшивый взрыв живёт в петарде.
Ви-вата, стихоавангард.
Я лучше буду в арьергарде.

   Художнику
Не нужно рисовать словами,
Когда руке послушна кисть.
Когда могучими холстами,
Все слёзы жизни пролились.

К чему словесные ужимки?
Пусть их себе оставят те,
Под чьей рукою, ни былинки,
Ожить не сможет на холсте.

   Умным людям.
Умные люди, в стране дураков,
Лезут к кормушке, во веки веков.
Формы, чины или званья -
Бирки к рефлексам хватанья.

Можно всемерно заслуженным быть,
Но об истоках крестьянских забыть.
Делает душу уродом,
Корь расчужденья с народом.

Краток, увы, человеческий век.
Не успевает мудреть человек.
Жизнь не прожить идеально.
Хамство, однако, печально.

   Скептику.
Не верю в ночь, не верю в день,
Не верю в дерево и в пень.
Идёт неверье от ума.
Я - скептик. Кто сказал Фома?!.

   Буквоеду.
Осторожность и оглядка,
Упасут от многих бед.
Есть особый страж порядка:
Откровенный буквоед.

      Гороскоп...
Тигр, конечно, тоже кошка.
Но весомее немножко.
Тигр нацелен на успех.
И в душе умнее всех.

   Стихии... огонь... земля...
Жжёшь последние чувства.
Выжигаешь дотла.
Это тоже искусство.
Я бы так не смогла.

Осуждаю? Не смею.
Что ж судить и винить?
Я ведь тоже умею -
Всё в себе хоронить.

   Музыка...
Встреча, какая встреча.
Сердца не уберечь.
Смотрит в глаза мне вечер,
Тихо касаясь плеч.
Музыка, как Нагайна,
Стан обвивает мой.
Но у тебя - другая.
Но у меня - другой.

Музыка всё колдует.
Сердце моё крадёт.
Дама твоя ревнует.
Это потом пройдёт.
Знаю, обида душит,
Попусту, даже сны,
Нам не встревожат душу,
Болью смешной вины.

Встреча, простая встреча.
Чай и вино для дам.
Чашкой расколот вечер.
Больно, напополам.
Музыка замирает,
Ибо явила всем,
Силу свою, играя.
Боже мой, ну зачем?

   О, Гасконь
О, Гасконь, ты моя колыбель!
Что, для сердца мятежного, ближе?
Но для разума главная цель -
Оказаться в Париже.

О, Париж, ты сияешь, как свет,
Только вакса ночей твоих вязка.
В переулках твоих, столько лет(!)
Бродит светлая сказка.

Можно много придумать имён,
Этой сказке. И милых, и чудных.
Но в одно, я до смерти влюблён,
Тяжело. Беспробудно.

Замок мой из песка, на песке...
И в былое не будет возврата...
О, Констанция, в этой тоске,
Ты одна виновата!..

***
Сыграй, слепой музыкант.
Пусть рвётся в клочки душа.
Не стоит она гроша.
Дороже седой туман.

Слепой музыкант, сыграй.
Пусть смолкнет надменный свет!
Не стоит гроша поэт.
И столько же стоит рай.

Сыграй, музыкант слепой.
О том что любовь игра.
Играй, музыкант,пора!
Я буду рыдать с тобой...

   Эмигрирующим из России.
Улетаешь? А я остаюсь.
С этой далью и с этой тоскою.
С этой ивой над грустной рекою.
Я без них оставаться боюсь.

Я зачахну без этой земли,
В рыжеватых подпалинах зноя,
Где бегут по степи ковыли,
Серебристо волна за волною.

Не прожить мне без этих берез,
Хоровод их, вон там, за полями.
С этим небом ослепшим от слёз,
Как проститься? И как - с журавлями?

... Эта птица горда и смела.
Будет в небе отлично смотреться.
Клетки нет. И в порядке крыла.
Но змеится цепочка от сердца.
                1988г

    Сове... совсем сове...
Я пишу, пишу стихи
И при том вздыхаю жутко:
За какие мне грехи,
Эта тяжкая побудка?

В первый, в пятый, в сотый раз,
Раздаётся в ближнем лесе:
Ох, уже десятый час!
Да проснись же ты, Олеся!

Кто ракой работе рад?
Тут поди, любой застонет...
Нужен, видимо, домкрат,
Чтоб поднять такую соню.

Чай - готовый. Можно пить.
Тапки ждут. На стрёме мыло.
Может мне её убить?
Чтоб будить не нужно было...

Нет. С убивством  погожу.
Может всё же разбужу...

***
И вывод не сложен.
И ясен портрет:
Хороший сапожник,
По сути - поэт.

***
И имени не спросила.
Да в имени ли вопрос.
Я просто слова ловила,
Дивясь серебру волос.

Не мудрствуя, не лукавя,
Меня врачевала Мать.
Недаром, у православья,
Бывает такая стать.

Припомню потоки света
И душу отпустит топь.
На долгие ваши лета,
Храни вас Господь.

***
Горьким разносится ветром
Чёрная быль.
Радиус икс километров -
Мёртвая пыль.

Теплятся в плаче безвольном
Свечи берёз.
И не расплатишься с болью
Реками слёз.

Всех, без вины виноватых,
Не перечесть.
Вдруг обернулось расплатой
Жительство здесь.

В небе полощутся стыло
Крылья тоски.
Каждому дому могилы -
Как маяки.

К Богу единой молитвой
Стон матерей.
Господи, мя не помилуй,
Лучше - детей!

***
Ваше Высочество, Лицемерье,
Двери закрытые для доверья.
Вы эталон ехидной улыбки.
Ваши  слова ядовито-липки.

Вам слаще сахара и малины -
Раболепно согнутые спины.
И тошнее полыни горькой -
Взгляд, лицемерию непокорный.

Где подхалимству спустится дурость,
Там с непокорности спустят шкуру.
И словесами распяв и выпоров,
Телепатируют:  есть же выбор...

Но, даже если, чувства - условность.
И непокорность вовсе не доблесть.
Все ж не у всех на распашку двери,
К вам, о, нижайшество лицемерие.

***
Вас не любят, но что за дело,
Вам до глупой людской любви?
Вы идёте по жизни смело.
Вы везде на земле - свои.

И смешные людские враки,
(Человек к ним любой готов)
Подтолкнуть вас не смогут к драке
И отбеливанью грехов.

Недостатки мы круто судим.
Не вам дела и до суда.
Так дружны вы, не снилось - людям.
За своих вы горой всегда.

Вы, как вид, далеко пойдёте.
Может выйдете даже в свет.
Вы сородича - не убьёте.
Даже если он - крысоед.

Если делу поможет это -
Я с себя не сниму вины.
Рада с вами делить планету
И загадочный сыр луны.

Птахи нравятся мне и кисы.
И сознаюсь я, в добрый час:
Уважаю вас братья-крысы.
Людям долго расти до вас.

***
                Не хочется думать о бреде.
                Но бред настигает опять.
                Пузырится званием: Леди
                Любая развязная лядь.
Заповедна эта волость.
Малочисленен отряд.
Леди - это мягкий голос,
Вряд ли креативный волос,
Ни вульгарность, ни бесполость.
И не похотливый взгляд.

***
Странная сфера у нас ЖКХа.
Вроде идея была неплоха...
Но воплотилась идея,
В слове одном: лиходея.

Ах, без ремонта, ветшают дома.
Тратить бабло, на ремонт, без ума?
Умным наличка нужнее -
Мыслит себе лиходея.

Разве же стоит презренный народ,
Чтобы в домах проводился ремонт?
Я же, в потоке халявы,
Жизнь провожу кучеряво.

Пыжатся цены? И будут расти!
И почему б мне в карман не грести?
Быдло, по градам и весям,
Платит смиренно за плесень.

Платит и молится, платит и ждёт:
Может молитва до бога дойдёт?
Но откровенно и строго:
S.ru я на вашего бога.

Я о народе не думаю зло.
Верит он в бога, я верю в бабло.
И в управляемой сфере,
Мне воздаётся по вере.

Если ж итог подвести без вранья,
Все догадаются: бог - это я.
С каждой минутой наглее,
Вшивый божок лиходея.

Можно бы взять и за шкирку ворюг...
Только стране всё пока недосуг.

***
        "Покупая первоцветы, вы способствуете их истреблению"
          Объявление в метрополитене.
К зиме относимся по разному.
Но устаём без красоты.
И только из любви к прекрасному,
Хватаем первые цветы.

Мадамская любовь к прекрасному,
Сгубила столько соболей.
...К земле относится по разному,
Венец природы дуралей.

   Цикл. Мастер и Маргарита
Лучше – не встреча,
Чем встреча в ненадобный час.
Круг мой очерчен!
Белою тростью,
На остывающем мокром песке.
Тонкою костью…
Что-то в нем было…
В этом Адамовом узком ребре…
Что? – позабыла.
Сонные ветлы,
Листья роняют в заброшенный пруд.
Чертовы метлы!
Ай да наука!
Если умеешь летать, то летай…
Больше – ни звука!
 
 ***
Не надо ни о чем жалеть.
Все злато куплено за медь.
И принималось: вот он - свет!
Под видом истинных монет.
Вот - правда: правды нет ни в чем.
Вот - ключ. Но что открыть ключом?
Вот – боль. И в чем? В тазах? В бачках?
Вот – ум. Неужто? В дурачках?

*** 
К чему агат и бирюза?
У ведьм – зеленые глаза!
Все – вздор! А пуще – прах и страх.
У ведьмы – чертики в глазах!
А в остальном… А в остальном:
Без курьих ножек - ведьмин дом
И без лягушек чая и щи…
И прочих каверз не ищи…
А впрочем… ей дано – летать…
И больше прочих смертных знать.
И этих минусов простить
Ты не захочешь… может быть…

***
В аду неоновых ночей,
Ночей стоглазых палачей,
Которым ведом каждый шаг,
Отныне жить желаешь маг.

Ты будешь пить, ты будешь петь,
О чём-то, может быть, жалеть.
И, может быть, лелеять злость,
Но весь просвеченный насквозь.

Огни - насквозь... и в полный рост,
Танцует тени мрачный хвост.
Смотри. И ликом - не темней.
Смотри. От света нет - теней!

***
Эта птичка не мало стоит.
Не прикупишь. Не по деньгам.
Счастье вольно по свету бродит.
Бесполезно  пенять богам.

Нрав капризен у птахи редкой.
Не захочет - не прилетит.
Тут - молчит в золочённой клетке.
Там - на ветке в саду свистит.

***
Восхитителен полёт
Выше города и ночи.
У реки намечен слёт,
Без святейших полномочий.

Впереди - великий бал,
Полутьмы и полусвета...
Это кто меня позвал?
Ни привета, ни ответа...

   Цикл. Марине Цветаевой
Взыщут: на что утешалась блажью?
А навязали душу бродяжью.

Ах, как по ветру томит истома!
Не уберечь ни семьи, ни дома...

Взыщется, спросится, как? Наотмашь.
Живые в помощи тут - не в помощь.

Живые в помощи тут в опале.
Душу дороги колесовали.

***
Попробуем продержаться.
И нудности - избежать.
Не вычурно - выражаться.
В опасности - не дрожать.

Попробуем оставаться
Собою, чертям назло.
Попробуем отчитаться,
За то что нам - повезло...
***
Не желаю быть надутою матроной.
Даже если мне за то предложат трон.
Что за скука, в тронном зале, под короной,
Репетировать спектакли похорон?

У меня другая тихая планида.
Презирать причитки бабьи: ох и ах.
Жить смеясь и даже, с самым умным видом,
Рассмеяться на своих похоронАх.

***
Кто-то плачет надо мной.
Кто-то от меня.
Отчего в ночи земной,
Я - больней огня?

Бьётся жилка у виска...
От каких затей?
Взгляд мой - смертная тоска.
С тысячей чертей?

***
Всё падает снег вечерний,
Не ведающий - куда.
Живу я как будто вчерне,
А набело-то когда?

Вздыхающие вдогонку:
Ах, бедная, не везёт...
Читают, как похоронку
И криво сжимают рот.

Но вновь осветляет лица,
Пронзительно тихий стих.
...Стерильные их страницы,
Черней черновых моих.

***
Я знаю ключ: испить из родника,
В который тихо смотрится века.
И у замка добрее станет нрав,
Когда послушно пробубню устав.

Подставит спину вольная волна.
И душу хмель закружит без вина.
И невзначай подступит к горлу ком:
Каков - удел! Родиться - родником...

   Бывают времена, когда голов - не надо.
                М. Цветаева.
Похоже на свидетельство из ада.
Бывают времена, голов - не надо.
Права, права, болярыня Марина.
Права, права и не - наполовину!

Век на исходе. Трескотня сорочья.
Стихи и чернь. Какие - междустрочья??!
Стихи - апчхи... у прозы слог свободней...
Да... времена... Без головы - удобней.

***
Смиренолетые глухие годы,
Не дорастают до твоей свободы.
Державокрутые лихие годы.
Повыше были и валы, и воды.
И степь холстом.
И грудой гордый град.
По лбу хлыстом.
С корнями выжжен сад.

***
И с ветром носился лебяжий клик.
И в чёрную прорубь смотрелся лик.
И сирые звёзды, с небес, с небес.
Не взвидишь. А правым не будет - бес.

***
Спалили лучину,
Остался дым.
Горчайшую хину-
Устам младым.
Не с этой ли сласти,
Кровавый слог?
Стихийное счастье.
И слово - Бог.

***
Ушла в туман,
Заворожённых лет.
Обёрнут стан
И взгляд слепящий вслед.
Не повернуть
Вчерашние следы.
Сдавило грудь
И не спросить воды.

***
И слагала руки
На груди крестом.
Пела о разлуке.
Выла о святом.
По степи распята,
Ковылём седым.
Пела о проклятом.
Пролилась - святым.

***
Попробуем продержаться.
И нудности - избежать.
Не вычурно - выражаться.
В опасности - не дрожать.

Попробуем оставаться
Собою, чертям назло.
Попробуем отчитаться,
За то что нам - повезло...

   Н. Чуйкиной
Всходила  новая звезда,
Непринуждённо и без спроса.
И старые - смотрели косо,
На юные её года.

И на её не скромный свет,
На спазмы не шутейной боли,
На проявленья буйной воли,
Той, что уже у старых - нет.

Всходила новая звезда,
Не претендуя на затменье.
И вороша недоуменье:
Что за приём? Вот это да!

И зная - бесполезно ныть.
И на поверхности причина:
Везде и всюду дедовщина -
Жила, жива и будет жить.

   Вере Павловой
Чтобы поэтом звали -
Нужны слова.
Тихо мерцают дали.
Душа жива.

В воздухе горько тают,
Дымы костров.
Жаль, не всегда хватает
Печатных слов.

   А. Пушкину
Угасающий вечер,
Вытекающий в ночь.
Сон спокоен и вечен.
И ничем не помочь.

И пугающий холод,
От руки восковой.
И шипами исколот,
Вскрик внезапный, ночной.

Перед этим порогом,
Звук бессильный "сезам".
И струится дорога
В остывающий храм.
 
Как бесхитростно зданье.
Ах, как купол высок!
...Отлетает дыханье,
Как с цветка мотылёк.

   Нике Турбиной
На ладошке сердце. А в сердце тоска.
Дар, порою, хуже оков.
Есть из камня замки... а есть из песка...
А бывают из облаков!

Нет ни капли толку от этих громад!
Эфемерны, хоть велики...
Отчего душа обживает разлад?
Отчего зыбучи пески?

Равнодушно смотрит столетие вслед,
Страшно бесприютной душе.
Отчего так больно от придуманных бед?
Вот... совсем не больно... уже...

   Цикл. Н.Рубцову
След истаял, а всё кидаются,
Окаянные ветры вслед.
На весь свет доказать стараются:
Аморален. И - не поэт!

Взгляды косые -
Этот ершистый быт!..
Что ты молчишь, Россия?
Снова пиит убит.

В эпиложных воспоминаниях,
Обеляется чья-то честь.
Снисходительное признание.
Было ране и ныне есть.

Это ему навечно:
Взгляда тихая грусть.
Глупо, бесчеловечно,
Плачет бронзовый бюст...
***
В примитивных годах. Не в веках.
Довелось разминуться.
Свет души ты оставил в стихах.
Я могу - прикоснуться...

Ощущение странной вины,
Боль в душе распластала.
Словно... встретиться были должны...
Ну а я опоздала.

И стою, посреди осенин,
На равнине былинной.
И прощально безжалостно клин
Журавлей, над равниной.

И молчат, провожая их в путь,
Так печально берёзы.
И нельзя, даже тихо вздохнуть,
Чтоб не хлынули слёзы...

***
Приобретенья мои пусты.
Как будто без дома дверь.
Прости, что я с тобою на ты.
Я старше тебя... теперь...

В осеннем тумане слова тихи.
И солнышка нет как нет.
Как чистые росы твои стихи.
Как птичий полёт твой след.

Смотрю отрешённо на твой портрет.
За ночью не вижу дня.
А белая птица летит в рассвет.
Печально. И без меня...

   А. Башлачёву
В небо рощею корабельною,
Подниматься любил и мог.
Песни пел. И сравненья дельные,
Выбирал из клубка дорог.

По соломинкам, по над безднами,
Всё гулял себе не спеша.
Пусть и время, и сердце вдребезги,
Лишь бы цельной была душа.

Нет пророков в своём Отечестве.
Все - смирились, а он - не смог.
Если тёрном чело помечено,
Роковой предрешён итог.

И наряд шутовской на плечиках.
И прибежище - облака.
За корону шута в бубенчиках -
Дань не слишком ли велика?

Гасит ветры стена бетонная.
Высока. И серым-сера.
Корабельная роща - звонкая!
Под ударами топора...

Пни - от леса. И те - расколоты.
Птицы поезду наперерез...
А на памяти - листьев золото,
В мёртвой раме пустых небес.

   Н.С. ВАСИЛЬЧЕНКО. 
К сорока привыкаем терять и прощаться.
Привыкаем к печали душой причащаться.
От беды не закроешь ни душу, ни двери.
Оглядишься, а в сердце – потери, потери…
И не ропщет душа. Только никнет пред богом,
Удрученная этим недобрым итогом,
И бессонница - гостьей. Все чаще – к рассвету.
И все злее зима, все студенее лето.
У природы капризы и хуже бывали.
Но…уходят те люди, что нас согревали…
И сердечной улыбкой, и словом привета,
И чудесным теплом неподдельного света.
Мы теряем, теряем любимых и близких.
У любого – свои поименные списки.
Время лечит, старательно, раны и бреши,
Только радости в жизни все меньше и меньше.
К сорока привыкаем терять и прощаться.
Привыкаем к печали душой причащаться.
Вновь под ветром судьбы гаснут свечи, как спички.
И непрошенно – слезы…
И к черту – привычки!

   Александру Сокурову
Последний штрих. И вот готов портрет:
Усталость глаз, прикрытая улыбкой.
И Бога - нет. Он есть! Но всё же - нет...
И временами жизнь граничит с пыткой.

По острию немыслимой души,
Нацелено свободное пространство.
А в не свободном - медные гроши,
Подобострастно служат шарлатанству.

Да. Это мы перекроили "изм",
Но кто же ждал такого вот урода?
Театр Абсурда замещает жизнь
И рядится в анархию свобода.

И намокают крылья за спиной,
И струны обречённо леденеют,
И счастье только в том, чтоб быть собой,
И жизнь - любить, но не мириться с нею!

Но всё ж... пора безвременья пройдёт.
Опомнится Эпоха Водолея.
Отечество пророка обретёт.
И восхищённый зритель - онемеет.

Свобода рождает анархию.
Анархия приводит к деспотизму.
А деспотизм возвращает к свободе.
Оноре де Бальзак.

   Петру Фёдоровичу Гаазу
История богата именами.
Иные и доселе напоказ.
Иные же хранит людская память.
Жил, двести лет назад, в Москве, Гааз,

В богатом доме, на мосту Кузнецком.
Четвёрку белых лошадей имел.
В наряде он не хаживал простецком.
И похвалиться мог веденьем дел.

Блестящий доктор, с практикою частной,
Лечил не бедных пациентов круг,
Стремился облегчить удел несчастных
И знал об этом, князь Голицын, друг...

Теперь, Бог весть, глаза Голицын щурил...
Когда Гаазу честно предлагал,
Пост главного врача московских тюрем?
Но ведомо, Гааз согласье дал.

Большая должность доктору досталась.
Ну словом, повезло так повезло...
На практику и часа не осталось.
Тихонько с молотка добро ушло.

Он не жалел. Носил смешное платье.
Работе отдавал сердечный пыл.
Считался за святого в каземате.
К злодеям страшным смело заходил.

Тюрьма. Тюрьма. В ней лица, лица, лица.
В глазах мольба, которой - не забыть.
И встала Полицейская больница.
Коль был - Гааз, больнице как - не быть?

Имущим власть безумным он казался.
Он, каторжан(!) прощаясь целовал.
А в памяти людей святым остался.
Хоть вряд ли он святым себя считал.

И двадцать тысяч душ пришли прощаться.
Гроб - не везли. Качали на руках.
А доктор и не знал, что смог остаться,
В людских сердцах и запросто в веках.

И день сменяет день. И время длится.
Глядят на скромный памятник века.
А люди всё несут цветы в больницу.
К подножию Гааза чудака.

После смерти доктора, остались несколько стареньких телескопов,            
письма благодарных пациентов и переписка с Шеллингом.

Мы все в канаве жизни - видит Бог,
Хоть корчим рожи умно и серьёзно.               
Взыскателен господь и даже строг.               
Но он не запрещал смотреть на звёзды.

   Дине Рубиной   "Синдром Петрушки"
У поэта хорошая школа.
Пошлость быта, заставит(!) взлететь.
Можно, с чувством спрягая глаголы,
И прославиться, и преуспеть.

И случаются рифмы-занозы...
Но споют на заре петухи:
Есть, такая высокая, проза -
Гениальные меркнут стихи.

   Семьям чернобыльцев
Память листает прошедшие даты.
Самую горькую вспомнит опять.
Грустные даты верны, как солдаты,
И не желают посты оставлять.

Кружат в стране, словно вороны, беды.
Видно, в России, большое гнездо.
Есть и победы. Но после победы,
Жизнь раскололась на "после" и "до"...

В прошлом надежды и светлая радость.
Цветом вишнёвым опала весна.
Счастье осталось, конечно, осталось.
Трудное счастье, а с ним - не до сна.

Есть и любовь. И не к месту сомненья!
Чем окупается эта любовь?..
Сколько терпенья, терпенья, терпенья,
Сколько, невидимых миру, боёв!

Гнев забывает, в пылу перепалки,
Кто тут чужие и где тут свои?
Слов не хватает - хватаются скалки.
Тьма ипостасей у долгой любви...

Ветер разгонит холодные тучи.
Доброе солнце проглянет опять.
Каждый лукавый и ласковый лучик
Шепчет: умейте обиды прощать.

В сердце любовь - и заботы не в тягость.
В сердце любовь - и отступит беда.
И возвращается светлая радость,
Добрым теплом освещая года.

И отступают занудные хвори.
И по весне разгоняется кровь.
Точно! В муку перемелется горе!
Только храните, храните любовь.

   Редактору
Мне всегда казалось, что редактор -
Очень независимый субъект.
Оказалось: есть убойный фактор,
Сведший независимость на нет.

От таланта отвязаться просто.
Не нахрапист да и сиротлив.
Нет к тому же для творений ГОСТа.
Часто субъективен объектив.

Но, как божий день, светло и ясно
Жизни суть редактору видна.
Обижать посредственность опасно.
Шибко многочисленна она.

Ах, на графоманов спроса нету.
Ох, редактор не готов дерзать.
Эх, Литературную газету,
Даром хоть кому то б навязать.

   Музыка Альбинони
А скрипка, казалось, плакала.
Как будто цветок в пыли.
Как будто спускалась тактами,
От неба и до земли.

Как будто ручей задумчивый,
Среди одиноких скал,
Со свежестью не заученной.
Серебряно протекал.

Как будто потоки нежности,
Струились не зная сна.
Той нежности, той безбрежности,
Которая, как вина.

   В. Высоцкому
Нет пользы от ума. В чём корень зла?
И противу таланта - раздраженье.
Ещё лет сто была б в недоуменьи,
Когда бы Ницше, к счастью, не прочла.

А там, других философов ряды,
Сквозь все века, вступают в перекличку:
И ум, и дар, тому иметь прилично,
Кто при чинах и с золотом на "ты".

Но не попасть в Литературный храм,
Ни с золотом, ни с важными чинами.
И славно что (но это между нами),
Владимир ныне обитает там.

   Психиатру
Пусть проблем, порою, выше крыши.
Пусть чванлив, как прежний, новый век.
Лозунг ваш, ценю всего превыше:
Неврастеник - тоже человек.

   Химическому городу
К глазам послушно тянется рука,
Искрит кипящей лавой солнца круг.
Растут из труб густые облака
И серые снега лежат вокруг.

Ворочается грозно, как медведь,
Тяжёлый, продавивший небо чад.
И по округе: гаснет сосен медь,
Берёзы чахнут, птицы не кричат.

Дыши "озоном" этим, хоть умри.
Прогноз для жизни, очевидно лих.
Неандертальцы были дикари.
Но далеко ли мы ушли от них?..

   Лучшему из мужчин. Моему отцу.
Тщетно стремится светлая тень,
За убегающей тенью, вслед.
Знаю, что будет горестным день,
Не подаривший тебе рассвет.

Знаю, в душе поселится боль,
Сгустком несказанных нежных слов.
Как ни печально, но в том и соль,
Щедрость признаний, не есть любовь.

Верую в переселенье душ,
Чтоб от тоски с ума не сойти.
Я б согласилась навеки в глушь...
Только б скрестились опять пути.

***
Десятый год развеялся, как дым.
А ты опять приснился мне живым.
Ты жив во мне и даришь тихий свет.
Для истинного света тлена нет.

Кто счастью помешает моему?
Коснусь тебя, с улыбкой обниму.
Наполню душу именем твоим.
От яви, сон во сне, не отличим...

Благодарю судьбу и тьму, и свет.
Мы вместе шли по жизни, столько лет!
Живу, люблю и верую в слова:
Ты будешь жив, покуда я жива.

***
Всё в этот год как всегда и снега, и ручьи.
И, в первый раз, без тебя распускаются розы.
Знаю, ты слёз не любил, но в знобящей ночи,
Я не могу удержать эти горькие слёзы.

Сумрачный день раздождился и плачет с утра.
Стала скупее природа, на яркие краски.
Жаль, что я взрослою стала, в недобром вчера
И не поверю теперь в новогодние сказки.

Выцвела дружба. Бескрылою стала любовь.
Сонною дрёмой мозги пеленает усталость.
И, на беду, если вижу глаза стариков,
Сердце тисками сжимает щемящая жалость.

   Маме
День твоего рожденья, в сентябре,
На пору лета бабьего приходится.
Природа остывающей земле,
Отдать тепло последнее торопится.

Ещё в запасе долгие дожди,
У осени. И слякоть без просвета.
Но в доме у тебя, и в эти дни,
Необъяснимо веет бабьим летом.

***
Угасло тихо дыханье.
На лике вечный покой.
Последнее целованье,
Сжимает душу тоской.

Последнее целованье.
Прощанье, теперь навек.
И в летнем пустом сознанье,
Порхает печальный снег.

   Брату. Посмертно.
Считаем вёрсты я и ты.
А вдоль дороженьки кресты.
Везде, где путь свой заверша,
Да упокоилась душа.

Чего таить, средь шоферов,
Полно отчаянных голов.
Но оберегом крест встаёт
И сам мотор сбавляет ход.

Не надо слёз и лишних слов.
Есть у дороги свой улов.
Всегда суров наша быль:
В дороге - жизнь, с дороги - пыль.

Мы всех помянем за столом,
Кто у дороги, под крестом.
Где вместо роз - сухой качим.
И помолчим. И помолчим.

А после выпьем, чтоб везло.
Везло, стихиям всем назло!
И крепость рук, и зоркость глаз,
Ты ниспошли, Господь, для нас.

***
Маэстро, ваш выход, Маэстро,
(Мистерий крыла за спиной),
Под тихие звуки оркестра,
В обычный разлом временной.

Тасуя часы и минуты,
Тасуя года и века,
Вы снимете с вечности путы,
Как осень одежду с леска.

Забудет о миссии вечность.
О смуте - внимающий зал.
О роли своей - быстротечность.
И о перепутьях - вокзал.

Восстанет разъятая память,
Сминая смешные клише.
Песчано развеется камень,
Прикованный насмерть к душе.

И синее небо взовьётся,
Как ласковый парус большой.
А это... негромко смеётся...
Мечтатель с мятежной душой.

   Михаилу Задорнову
Мир интересно скроен.
Хоть у кого спроси.
В поле один - не воин,
Веруют на Руси.

Многое в жизни спорно.
Странный объект - душа.
Чья-то смела, задорна.
Чья-то с пометкой "ша".

Наша больная мати,
Всё же одна на всех.
Что с юмориста взяти?
Во исцеленье смех.

Умный чего достоин?
Верит во что дурак?
В поле один - не воин?
Как бы не так!

   Поэтам Авангардистам
             Тыр-пыр-мыр.
             Сыр сто дыр.
Изумлённо рот открыл.
Жалобно поник.
Неужели диким был,
Бедный пра-язык?

   Коммунальным службам
В шоке бёдра и колени,
В свете чудной зимней дани.
Гололёд великолепен!
И местами первозданен...

                Г.М.
Разве не странно: писать стихи,
Быть откровенно белой вороной,
Плыть по болотной ряске тоски,
Как крокодил, зелёной-зелёной?

Разве не странно: любить взахлёб,
Свечи берёз на столе равнины.
И просыпаться поутру чтоб,
Вновь утверждать: не хлебом единым...

Разве не странно: людей любить.
Добрых и злобных, и тех, и этих.
Разве не странно: любовью - злить,
Зная, что злобой тебе ответят.

И не страдать, осознав вполне,
Что присуждён к любви безответной,
К, не признающей пророков, стране.
Или потом признающей. Посмертно.

В. Молоканову
Был честным бой. Был дружным бой.
Нет. Правильней - активным.
Бряцали все, наперебой,
Оружьем коллективным.

О, сколько выпущено стрел.
(Мы ж нетерпимы к фальши!)
Кто смел тот съел, ну ладно, съел,
А дальше-то, а дальше?

А дальше - порвана струна,
На недопетой ноте.
И вдруг спросила суета:
Ну что, друзья, всё лжёте?

Кому? Себе. Причём - одно,
Что вы де не причастны.
И что итог плачевен, но
Ваш вклад, был только частным.

И что сказался дефицит
И мудрости, и такта.
В надежде жили - Бог простит.
Творя. Зачем же так-то?

Жизнь щедро тратили на злость.
Успеется - исправить.
Но многоточье пролилось
И точки не поставить...

                Н. Ф.
Я с каждым днём дешевле, ты - дороже.
Твоя любовь на ненависть похожа.
И щедрость выбора ошеломляет вновь:
Безлюбье.  Или ненависть-любовь.

***
Да, королева я, но мне,
Для славы и для счастья,
При ясном дне и при луне.
Довольно тайной власти.

Порой болтаю ни о чём,
Но взгляд глубок предельно.
И я, души своей ключом,
Владею безраздельно.

И боль, и грусть в душе на дне.
И страх мне ведом тоже.
Но растекаться лужей мне,
По шутовски, не гоже.

Я собираю сор минут,
Хотя он и ничтожен.
И мне, как королеве, шут
По статусу положен.

Он, правда злобен, но смешон
Потугами поэта.
О, сколь он часто мной взбешён.
Люблю его за это.

Собой владеют короли.
И миром, как умеют.
Шуты, как полные нули,
Собою не владеют.

***
Ах, мальчишка  темноволосый,
Разделяет нас столько лет!
Только мне иногда, без спросу,
Вспоминается давний свет.

Мне - пятнадцать. Я жизни - рада.
Мир - без скуки и черноты.
Вновь под окнами - серенада.
И опять у дверей - цветы.

Лишь сейчас объяснить я в силах,
Почему я была горда
И из снов твоих уходила,
Как уходит из рук вода.

Ты б, наверно, достал и звёзды,
Славный рыцарь из детских снов.
Но меня занимали грёзы
И придуманная любовь.

Жизнь сложилась довольно странно,
Может быть, у поэтов - рок?
Камни с неба, дожди и манна,
И сомнения между строк.

Боль и грусть по судьбе разливом.
А на счастье почти запрет.
Ты не стал бы со мной счастливым.
Значит, к счастью, услышал: нет.

Ах, по юности ностальгия...
Ускользающий вечно свет...
Светлой дымкой сияет имя,
Двадцать быстрых и долгих лет.

   Передаче "Встреча с песней"
Встреча с песней смешная забава.
В жизни уйма серьёзных забот.
Ждёт ли лава... зовёт ли отава...
Нет, так в доме забот полон рот..

Но... транзистор выводит рулады,
В чистом поле, на дальней меже...
И, как чудо цветущего сада,
Просыпается что-то в душе.

То ли радость нечаянным светом,
То ли светлая грусть ни о чём...
Словно тайна даруется ветром...
И уносится тихим ручьём...

Боль, утихни и, радость, воскресни,
В заповедной сердечной тиши.
Пусть ликуют чарующе песни,
Пусть врачуют печали души.

Пусть дороженька сердце не старит,
Даже та, что ведёт под уклон...
"Встреча с песней" свидания дарит
И за это ей низкий поклон.

***
Сколько злобы у вас на веку.
Больше чем презираемой меди.
Вы и ныне у всех на слуху,
Роковая Миледи.

Сеять злобу, губить красоту,
Вы иным не учились наукам.
И фамильную эту черту,
Передали вы внукам.

   Автору новой философии
Ум с сердцем не в ладу.
Без сердца - скучновато.
Костры горят в аду.
Дождутся ведь когда-то.

От бытности кряхтел.
Зевал над Аввакумом.
Знать ада - не хотел.
И мир перепридумал.

   Дамским шляпкам.
В дамских шляпках немало шика.
Шик лицо превращает в лик.
Да, роскошно, но вот поди-ка,
Мне не по сердцу этот шик.

Неоглядны в России дали.
И весной хороши поля.
Как красивы цветные шали!
Так прекрасна, в цвету, земля.

     Глухарям...
Жизнь тоже умеет шёпотом,
Рассказывать про себя.
Дождинки легонько топают,
Поверхность воды дробя.

Вечернюю сказку ласково,
Лопочет скамейке клён.
Закат заливает краскою,
С шуршанием небосклон.

Ах, птицы почти неистовы.
Ах, радость без сна, весна!
Мелодия дивно чистая -
Звенящая тишина.

Ах, топот коня стреноженный,
В стреноженности - умри.
...От шёпотов отгорожены,
В наушниках глухари.

***
                Почему солнце всходит после третьих петухов.
                Китайская сказка.
Средь зимы и среди лета,
Солнце в небе и за тучами горит.
В наши дни - обычно это.
А ведь был - избыток света...
Вот что старая легенда говорит:

Десять солнц на свете было,
Но взлетали в небо лишь по одному.
Ярко солнышко светило,
А под вечер тихо падало во тьму.

Но однажды, в самом деле,
Показалось солнцам: это лишь  игра.
В небо все они взлетели
И настала несусветная жара.

Погибало всё живое
И чтоб заживо, под солнцем, не сгорать -
Отыскал народ героя,
Чтобы солнышки ненужные убрать.

Тетива запела птицей.
Лук певуч, да у него недобрый нрав.
Стало некому резвиться.
Солнце спряталось последнее, стремглав.

Времена другими стали.
Стало холодно и страшно, и темно.
Но как солнышко не звали -
От испуга не откликнулось оно.

Соловьи без слёз рыдали,
Слишком долюшка, без солнышка, лиха.
А когда они устали,
Попытать решили счастье петуха.

Голос пусть не самый лучший,
Но весёлого задора не отнять.
Может будет он везучим
И сумеет в небо солнышко зазвать?

Петушок кричал, старался.
И когда прокукарекал в третий раз,
Светлый лучик показался.
И людей простило солнце, в добрый час.

Но о прошлом памятуя,
Вдруг опять обидеть кто-нибудь готов?
Не рискуя, не рискуя,
Всходит солнце после третьих петухов.